Глава 20 Джун

Мы с Паркером застряли в доме.

Мы никуда не выходим, даже для того, чтобы пообедать или сходить в кино. Мы просто остаемся внутри, заказываем еду на вынос, играем в видеоигры, притворяясь, что все в порядке, и это наше собственное маленькое убежище среди всего этого безумия. Этим утром я собираюсь и намеренно жду до полудня, когда Паркер с трудом спускается по лестнице и садится за стол с затуманенными глазами.

— Почему ты так нарядилась? — Спрашивает он с набитым ртом.

— Я иду на работу, — говорю я целеустремленно и одариваю его улыбкой, которая намного сильнее моего желания что-то сделать. — Я уже несколько недель не была в офисе. Пришло время.

Паркер просто смотрит на меня, пережевывая еду, и, наконец, откладывает ложку.

— Я бы тоже хотел куда-нибудь съездить.

Его слова удивляют меня.

— Но ты умеешь рисовать, — неуверенно замечаю я.

Паркер всегда был артистичен, и он рисовал столько, сколько я его знаю. Он, довольно скрытен в своем искусстве, но, судя по тому, что я видела, он невероятно талантлив.

— Не хочется. — Он пожимает плечами. Мы сидим в дружеской тишине, когда у меня наступает момент просветления.

— Ты всегда можешь поработать в фирме, — нерешительно говорю я.

Причина, по которой я немного не уверена, заключается в том, что я уже предлагала работу Паркеру и Кейду раньше, и они оба сразу же отказались от меня. Наступает долгое, напряженное молчание, но, наконец, Паркер поднимает на меня взгляд.

— Что делаешь? — Спрашивает он. Я обдумываю свой ответ, но затем у меня появляется еще один момент озарения.

— На самом деле мы проходим через некоторые изменения, — быстро говорю я, пытаясь сменить тему как можно скорее. — Понимаешь, пытаюсь привести компанию в это столетие.

Паркер склоняет голову набок. Так неловко говорить с ним об этом, в конце концов, его отец помог моей маме построить фирму. Но это должно быть сделано. Мы не можем вечно ходить вокруг да около этой темы на цыпочках.

— Мы разрабатываем новый логотип, новый имидж для бренда и все такое, понимаешь? — Объясняю я, и Паркер задумчиво кивает. — Мы определенно могли бы использовать кого-то столь талантливого, как ты, чтобы помочь нам в этом.

Я забываю упомянуть весь наш креативный отдел, и когда глаза Паркера загораются впервые за несколько недель, я знаю, что поступила правильно.

— Конечно. — Он пожимает плечами. — Я мог бы попробовать.

Я жду, пока он соберется, и мы выходим из дома. Вместе.

2 года назад

Всего через несколько недель после моего дня рождения, когда мы садимся за воскресный обед, раздается звонок в дверь. Мы с Паркером в замешательстве смотрим друг на друга, пока мой отчим откашливается и идет открывать дверь. Остальные из нас рассеянно болтают, в то время как я уверена, что все наши мысли все еще заняты моей ужасной вечеринкой по случаю дня рождения.

Я не могу выкинуть лицо своей матери из головы, пощечину, которая последовала за этим, обжигая щеку Кейда. Я съеживаюсь при одной мысли о том, что мой отчим вышвырнул своего собственного сына, я плакала, Паркер утешал меня. Это был настоящий кошмар. Я слышу, как мой отчим бормочет и спорит с кем-то, но затем в столовую входит Кейд, за которым следует его разъяренный отец.

— Тебе здесь не рады, — шипит он, и я краснею.

— Я пришел извиниться, — говорит Кейд, и я, наконец, отваживаюсь посмотреть на него.

Он хорошо выглядит. Лучше, чем несколько недель назад, это точно. Он чисто выбрит, выглядит здоровым, и самое приятное из всех изменений, на его руке не висит очередная девчонка.

— Говори то, что следует. — Вздыхает его отец, но его глаза суровы. — А потом убирайся.

Кейд, Паркер и я вздрагиваем от его резких слов, но, Кейд кивает, подходит ко мне и выдвигает стул рядом со мной. Я смотрю на него сквозь густые ресницы, мое сердце бешено колотится в груди.

— Июньская бабочка… — начинает он, и одно это прозвище сразу же растопляет мое сердце.

Я могла бы слушать, как он бормочет его, весь день напролет … Я трясу головой, чтобы избавиться от этой мысли. Это неправильно. Вместо этого я вопросительно смотрю на него, не говоря ни слова. В любом случае, я не думаю, что смогла бы что-нибудь оттуда вытащить. Внезапно у меня пересохло в горле, и становится все труднее дышать.

— Бабочка, — повторяет Кейд, наконец поднимая взгляд, чтобы встретиться с моими обиженными глазами. — Я знаю, что то, что я сделал, ужасно. Я думал, это будет забавно, хотел подразнить … Что-нибудь, чтобы снять напряжение и развеселить тебя.

Я загипнотизирована этими серыми глазами … я могла бы смотреть в них вечно. Такие холодные, с теплом, растекающимся по ним, когда он смотрит на меня, только на меня, не как у Паркера, и в то же время такие похожие.

— Это была всего лишь плохая шутка, — закончил Кейд.

Наконец, он берет мою руку в свою, и я изо всех сил пытаюсь унять дрожь, но дрожу как осиновый лист. Кейд успокаивающе, кладет свою ладонь на мою и улыбается мне. И всё, мне конец, потому что этой улыбке всегда удавалось очаровать меня до самозабвения.

— Все в порядке, — тихо шепчу я, слабо улыбаясь.

— Ну, тогда! — Восклицает Паркер, и все наши взгляды устремляются на него. — Может быть, мы продолжим обед? — Саркастически спрашивает он, отказываясь смотреть на своего брата и вместо этого фокусируя свой горящий взгляд на мне.

Я ерзаю на своем стуле, чувствуя себя неуютно.

— Да, — говорит мой отчим с некоторой мягкостью в голосе. Он кладет тяжелую руку на плечо Кейда, и отец с сыном обмениваются взглядами. — Ты присоединишься к нам за ужином, сынок? — Хрипло спрашивает Марк.

Я задерживаю дыхание и украдкой бросаю взгляд на свою мать, которая, кажется, совершенно ошеломлена. Паркер всегда обедал с нами по воскресеньям, но Кейд не появлялся здесь уже много лет. Поэтому мы все застигнуты врасплох, когда он кивает в ответ.

— Я бы с удовольствием.

Экономка быстро накрывает еще одно место, ставя перед моим сводным братом тарелку, наполненную вкусной едой. Думаю, я единственная, кто заметила недовольство Паркера при виде брата. Я вздыхаю про себя, он так заботится обо мне, что даже беспокоится о том, что его собственный близнец может задеть мои чувства… Но я не могу волноваться. Я блаженно счастлива в этот момент, и я позволяю себе испытать это чувство, мой тоскующий взгляд возвращается к Кейду так часто, как только может, не вызывая подозрений у мамы.

После обеда все рассаживаются в комнате отдыха, но Кейд спрашивает меня, не хочу ли я прогуляться. Я спрашиваю у матери, согласна ли она, и она дает разрешение, хотя и неохотно. Я выхожу вслед за Кейдом за дверь, пытаясь игнорировать жгучее ощущение взгляда Паркера, сверлящего мою спину. Мы с Кейдом молча прогуливаемся по полоске пляжа рядом с нашим домом, наслаждаясь дружеской тишиной. Как бы это ни было приятно, я не могу игнорировать неуверенное биение своего сердца, желание, чтобы он прикоснулся ко мне, поцеловал меня. Делал со мной все неправильные вещи во всех правильных местах.

— Бабочка, — говорит он через некоторое время, когда мы останавливаемся рядом с террасой.

— Да? — Тихо шепчу я, глядя на него снизу вверх. Кейд ерзает, засунув руки в карманы джинсов. Он не может встретиться со мной взглядом. — Почему ты не смотришь на меня, Кейд? — Тихо спрашиваю я, и он медленно поднимает глаза, чтобы встретиться с моими.

Ему как будто больно это делать. И когда мы, наконец, смотрим, друг на друга, он позволяет мне увидеть всю боль и сожаление, которые он перенес. Я ахаю, не знаю почему, но одним взглядом он обнажил передо мной всю свою душу. И я уверена, что ему больно. Чертовски больно. Моя рука находит его щеку, и я нежно глажу ее, шепча всякие нежности, чтобы ему стало лучше. Кажется, это немного помогает, и вскоре он расслабляется в моих объятиях.

— Ты же знаешь, что я не хотел причинить тебе боль, верно? — В отчаянии спрашивает он, и я киваю ему в плечо. — Я бы никогда, — яростно продолжает он.

— Тогда зачем ты сделал мне этот дурацкий подарок? — Спрашиваю я.

— Я вел себя как осел. — Вздыхает он. — Нет никакой веской причины. Я хотел получить от тебя реакцию. Хотел увидеть, как покраснеет твое лицо. — Он отходит от меня, широко улыбаясь, и так приятно видеть его улыбку. — Мне всегда нравилось видеть, как ты краснеешь, — лукаво говорит он, дергая за одну из моих длинных косичек.

Мы смотрим друг на друга, мягко улыбаясь. И я хочу, чтобы он хоть на мгновение забыл о том, что я его младшая сестра, чтобы он мог прижать меня к себе… Потянуть меня за волосы совершенно по-другому. Он наклоняется ближе.

— Бабочка, — снова шепчет он. Я хочу, чтобы он продолжал повторять моё прозвище.

— Ммм… — Я слишком потрясена, чтобы сформулировать законченные слова.

Его рука находит мою поясницу, касаясь ее мягко, нерешительно. Наши прикосновения такие электрические, что я почти отскакиваю назад, но я заставляю себя оставаться на том же месте, наслаждаясь этим. Его губы так близко к моим… так восхитительно близко.

— Джун, уже темнеет — Голос моей матери прерывает момент, и мои глаза встречаются с глазами Кейда.

Момент закончился, и мне кажется, я вижу вспышку сожаления в его глазах. Но потом он подходит и чмокает меня в щеку. Так по-братски. Это блядь, так разочаровывает. Мы возвращаемся в дом, мое желание к моему сводному брату все еще горит. С надеждой, растущей в моей груди, как искра, которая отказывается гаснуть, я смотрю на остальных членов нашей семьи.

— Джун, можно тебя на минутку? — Зовёт меня мама, когда мы возвращаемся.

Я киваю и следую за ней в комнату. У меня хорошие отношения с матерью, всегда были. У нее тихий голос, но сильный характер. Она опора этого дома.

— Да? — Моя мама стоит лицом к окну, и я не вижу ее лица, но слышу, как она вздыхает. — Что-то не так? — Она садится на свою кровать и делает мне знак подойти ближе. Я присоединяюсь к ней, но она по-прежнему избегает встречаться со мной взглядом. — Все в порядке? — Спрашиваю снова. — Мне нужно знать. Я не выдержу еще одного удара.