Глава 37 Нокс

1 год спустя

Теперь моя жизнь изменилась, но я все тот же монстр, каким был всегда.

Отсутствие Дав повлияло на меня странным образом. В эти дни я стал тише, задумчивее. Я не тот человек, который уехал из Лос-Анджелеса год назад. Я перерос его.

Сегодня моя жизнь вернула меня в Лос-Анджелес. После целого года гастролей по Европе и Штатам я, наконец, возвращаюсь в город, где я действительно хочу быть. Как будто Ходж знал, как много это значит для меня, и специально держал это подальше от меня. Возможно, это его собственная версия испорченного плана мести за то, что я сделал с его дочерью. В любом случае, я, блядь, это заслужил.

Теперь у меня действительно есть деньги. Я участвовал во всех шоу, я рисовал каждый гребаный день. Я много продал, и теперь у меня на счетах солидная сумма, и еще больше будет в пути. Но когти Ходжа вонзились в меня глубже, чем когда-либо. Я, блядь, принадлежу этому человеку, и он это знает. Я стискиваю зубы, расхаживая по роскошному номеру. Я не знаю, как долго продлится мое пребывание, но номер оплачен на ближайшие две недели. Это дает мне достаточно времени, чтобы кое-что проверить.

Удивительно, но я сразу не направляюсь в дом Дав. Я игнорирую все инстинкты. Зов сирены моей маленькой птички силен, как никогда, но я заставляю себя сначала навестить другого моего подопечного.

Вилу.

В течение последнего года я боролся с чувством вины, которого никогда раньше не испытывал. Я дал этой маленькой девочке обещание и бросил ее на следующий же день. Я могу только надеяться, что не слишком испортил ей жизнь. Скоро все раскроется, и как бы я ни беспокоился о ребенке, мне нужно получить ответы прямо сейчас.

Я иду по тропинке к ее дому. Мне почти удалось забыть, в каком дерьмовом месте живет Вила. Если она все еще здесь. Когда я заворачиваю за угол и нахожу окно ее спальни, мое сердце, черт возьми, останавливается. Вот оно… медведь в окне.

Я не так легко поддаюсь эмоциям, но видеть это расстраивает меня больше, чем я хотел бы признать. Проглотив свой гнев на весь мир, я подхожу к окну. Сейчас уже ближе к ночи. Я тихонько стучу в окно. Я не могу заглянуть внутрь комнаты, потому что дерьмовые, потертые занавески задернуты. Но мгновение спустя они распахиваются, и вот она.

Вилла выглядит… по-другому. Она ненамного выше, но на ее лице отражается основная тяжесть перемен, произошедших с ней в этом году. Она выглядит старше. Усталой.

Когда она видит меня, то скрещивает руки на груди и свирепо смотрит на меня. Это почти заставляет меня рассмеяться, но я останавливаю себя, жестом показывая ей открыть окно. Она отрицательно качает головой.

Я складываю руки в молитвенную позу и улыбаюсь ей. Вила закатывает глаза, затем, наконец, открывает окно. Однако от меня не ускользает надежда в ее глазах. Девочка рада меня видеть, даже если она не хочет этого признавать.

— Как у тебя дела? — Тихо спрашиваю я.

— Ты, блядь, издеваешься надо мной?

Вид этого маленького ребенка, извергающего в мой адрес ругательства, в некотором роде очарователен, но я заставляю себя поморщиться и пожать плечами.

— Мне жаль, Вила.

— Ты бросил меня.

— У меня не было выбора.

— От этого лучше не становится, — шипит она.

— Мне жаль.

— Тебе же лучше, — бормочет она, закатывая глаза.

Я предал Вилу. Оставил ее здесь, чтобы она сама разбиралась со своей семьей, после того, как пообещал позаботиться о ней. Я заслуживаю того, чтобы быть объектом ее гнева. Я сделал это с ней.

— Я уже вернулся, — говорю я.

— Надолго? Ты собираешься сказать мне, когда снова уйдешь? — Она вздыхает и машет рукой. Она выглядит странно повзрослевшей. — Неважно. В любом случае, уже слишком поздно.

— Я обещаю тебе, что это не так, — грубо говорю я, мой голос хриплый и срывается на словах. Чертовски больно видеть ребенка, разочаровавшегося в мире. — С этого момента я буду заботиться о тебе. Тебе что-нибудь нужно?

— Да, — бормочет она. — Ты был нужен мне здесь год назад.

— Мне жаль, Вила. — Я действительно это имею в виду, и моя совесть жестоко укусила, напомнив мне еще раз о том, как сильно я испортил жизнь ребенка. Дать ей ложную надежду, а затем исчезнуть. Что я за монстр? Я никогда не должен был делать то, чего хотел Ходж. Вилла рассчитывала на меня. — Я больше не исчезну. Я расскажу тебе все.

— Так говори. — Она скрещивает руки на груди, глядя на меня сверху вниз с мудростью человека, в десять раз старше ее. — Куда ты пропал?

— Мне пришлось уехать на работу, у меня не было выбора, — выдавливаю я. — Я… кое-кому задолжал и он использовали это, чтобы шантажировать меня.

Она кивает, не предлагая никаких дальнейших комментариев по поводу моего признания.

— Тогда почему ты вернулся?

Я обдумываю свой ответ. Что я должен ей сказать? Что я воспользовался первым попавшимся шансом сбежать от Ходжа, вернуться сюда, чтобы быть со своей женщиной? ДА. Я скажу ей правду. Вила заслуживает этого.

— Есть девушка, — бормочу я. — Ее зовут Дав.

— Красивое имя. Она красивая?

Я смотрю Виле в глаза, впервые замечая, насколько спутаны ее когда-то светло-русые волосы. Она выглядит… неухоженной, за неимением лучшего слова.

— Она очень красивая, — слабо улыбаюсь я.

— Я бы ей понравилась?

В этом вопросе, который задает девчонка, столько боли, столько гребаного разбитого сердца, что мой желудок скручивается в узел. Она хочет понравиться Дав. Как будто это что-то изменит. Вила обречена на эту жизнь, точно так же, как я обречен на свою.

— Да, я думаю, понравилась бы, — слабо улыбаюсь я. Я устал. Устал от всей этой лжи. — Может быть, однажды ты сможешь встретиться с ней.

Вила задумчиво кивает, и я роюсь в кармане, достаю телефон и зарядное устройство и передаю их ей.

— Вот, я принес тебе это.

— Телефон?

— Я предполагал, что у тебя его нет, — бормочу я, показывая ей, как его заряжать. — Это довольно просто. Держи это в секрете. Звони мне, если я тебе понадоблюсь. Когда угодно.

— Ты больше не будешь проходить мимо моего дома?

— Я позвоню, если ты мне позволишь, — мрачно усмехаюсь я. — Таким образом, мы сможем оставаться на связи, даже если мне снова придется уехать. Это нормально?

— Да, — бормочет она, быстро пряча телефон и зарядное устройство с глаз долой, а затем бегом возвращаясь к окну. — Как надолго ты остаешься?

— Наверное, несколько недель, — бормочу я. — Я буду навещать тебя, так часто, как смогу.

— А как насчет Дав? — Спрашивает она.

Имя моей женщины кажется странным в этой обстановке, но мне вроде как нравится быть честным с этим очаровательным ребенком. Я вижу что-то в Виле, что-то, что заставляет меня хотеть заботиться о ней.

— А что насчет нее?

— Она будет рада, что ты вернулся?

Я беру время, чтобы обдумать слова ребенка. Ответ, вероятно, нет. Она была более чем готова избавиться от меня год назад. Но за это время моя одержимость стала только темнее, глубже. Я думал, что к этому времени уже начну отвыкать от Дав, что буду по самые яйца в другой киске. Но печальная правда в том, что я не трахался всё это время ни с одной другой женщиной. Только я и мой чертов кулак, и мысли о Дав постоянно присутствующей в моей голове.

— Наверное, нет, — ухмыляюсь я Виле. — Мы поссорились перед тем, как я уехал.

Она пожимает плечами, ее умные глаза смотрят на меня.

— Тогда исправь это.

Я громко смеюсь.

— Это не так просто.

Малышка ухмыляется.

— Это всегда очень просто, монстр.

— Эй, кого ты называешь монстром?

— Тебя, — улыбается она. — Шрам выглядит действительно пугающе.

— Я пугаю тебя, Вила?

Она на мгновение задумывается, затем качает головой.

— Нет. Монстры не страшны. Люди страшнее.

Ее слова сильно задели меня, и я задумчиво киваю, прежде чем указать на ее комнату.

— Поспи немного, малыш. Позвони мне завтра, если захочешь.

— Даже если все в порядке?

— Да, — я задумчиво улыбаюсь. — Даже если все в порядке.

Она отмахивается от меня, и я отступаю в тень, держа руки в карманах, когда ухожу. Следующий вопрос на повестке дня — Дав. Конечно, я должен быть осторожен, чтобы она меня не увидела. Я не хочу, чтобы она сдержала свое обещание вызвать полицию, если снова увидит меня возле своего дома. Я знаю, что прошел уже год, но она, казалось, была чертовски полна решимости держать меня подальше.

От Вилы до Дав долгий путь, и я не тороплюсь, еле волочу ноги оттягивая момент. Как бы я ни хотел увидеть мою маленькую птичку, я боюсь причинить ей еще большую боль. Мне требуется несколько часов, чтобы прогуляться по городу, чтобы, наконец, понять, что я не смогу оставаться в стороне.

Я старался быть хорошим.

Я пытался дать Дав то, чего она хотела.

Но я, блядь, не могу оставаться в стороне.

Уже раннее утро, когда я появляюсь перед ее домом. Я не узнаю ни одной машины, припаркованной на улице, что не является большой отсрочкой приговора. Зная этого самодовольного куска дерьма Рафаэля, он, вероятно, прикупил новую машину, ему всегда требуется последняя модель. Придурок.

Я нахожу свое место в тени, вспоминая Сэма. От него ничего не осталось, даже стопки газет и одеял, которые дала ему Дав. Он исчез, стерт. Но он все равно оставил свой след в этом мире. Я знаю, потому что ношу его в своем прогнившем сердце. И я думаю, что Дав тоже так думает.

Я жду в тени, пока не откроется входная дверь дома Дав. Моя грудь сжимается, когда я смотрю, как он уходит. Рафаэль. Он был здесь. Он был здесь все это время, наблюдал за моей женщиной, заботился о ней, когда я, черт возьми, не мог.

Мгновенно ревность и гнев требуют, чтобы я пошел туда и придушил этот кусок дерьма на месте. Он ее трахает? Был ли он внутри того, что принадлежит мне? Одна мысль об этом приводит меня в ярость, угрожая выпустить на волю каждого демона, которого я запирал в своей голове. Но я отталкиваю это, оставляю это за закрытыми дверями. В любом случае, в конце концов, он не победит.

Я смотрю, как Рафаэль подходит к роскошной машине, как я и подозревал, новейшая Tesla. Он садится за руль и уезжает, пока я, стиснув зубы, наблюдаю за домом Голубки в поисках каких-либо признаков жизни. Но там ничего нет. Должно быть, она еще спит.