Я раскрыла рот.

— Не переживай. У него не будет ни единой причины делать мне больно.

— Я не об этом переживаю, — я заткнула прядь волос за ухо. — Эм. Как именно ты описал им наши отношения?

— Я позволил им сделать собственные выводы.

— Ладно. Хорошо, — я потрясла головой. — Надеюсь, мама с папой не будут заводить об этом разговор... а если они это сделают, просто меняй тему, ладно?

— Если тебе так проще, Никки, ты можешь сказать им, что мы встречаемся. Меня не особенно волнует, что подумают люди.

О, да. Ты знаешь, как сделать так, чтобы девушка почувствовала себя особенной.

— Это не очень хорошая идея. Мои родители склонны сильно привязываться. И учитывая то, как сильно они любят твоего сына...

Они научат его словам "бабушка" и "дедушка" за считанные минуты.

— Я бы предпочла их не обнадёживать. Потом, когда между нами всё будет кончено, им будет проще это пережить.

Пальцы, которые приглаживали волосы Шторма, продолжили двигаться, в то время как всё его тело сделалось пугающе неподвижным.

Вся эта ситуация должна была запутаться ещё больше. Ох, как же всё это могло запутаться. Я втянула нижнюю губу и так сильно её укусила, что из неё пошла кровь. Похоже, у меня появились клыки. Когда луна становилась полной, наша волчья природа постепенно побеждала человеческую. Для некоторых оборотней зов этой дикой природы был таким сильным, что они проводили несколько дней в месяц в волчьем обличье. Особенно мужчины. Женщины были чуть более осторожными, тем более что лунные циклы влияли на наши менструальные циклы, и наши тела становились более готовыми к спариванию.

Уже по тому, как изменился мой запах, я могла понять, что моё тело менялось. Готовилось. К счастью, моя овуляция должна была наступить после полнолуния. Было не очень комфортно бегать со стаей в это время, как для нас, так и для мужчин, которые нас окружали. Иногда дух соперничества был так силён, что разгорались драки. Они были кровавыми, и самок, которые находились в этом состоянии, заставляли собираться в группки, которые окружали другие самки, чтобы приглушить их запах.

Перед первым перевоплощением нас всех учили, как с этим справляться. Если наш запах был слишком сильным, нам приходилось пропускать забег. Если он был терпимым, мы могли пойти на пробежку, но только в компании оборотней, которых в моей стае называли "холодными стручками" — это была группа более старших самок, чей запах перебивал очарование молодого лона.

Переместив Шторма на бок, Лиам коснулся моего подбородка, высвободив мои острые зубы из губы, после чего нагнулся и слизнул кровь.

Он отпрянул, и когда я раскрыла рот, сказал:

— Прежде чем ты скажешь мне, что я нарушил какое-то правило, это был не поцелуй. Я просто помог вытереть то, что сотворил твой прекрасный ротик.

Ощущение тумана в животе вернулось с новой силой и отбросило все мысли о холодных стручках и восприимчивых матках. Я провела языком по губе, после чего промокнула ранки рукавом своего свитера, и только потом вспомнила, что он был сшит из светло-серого материала, и на нём могли остаться пятна.

Неподалеку раздались голоса и смех, а потом всё стихло, так как люди, вероятно, поняли, что поблизости находился Альфа нашей стаи. Небольшая группа под предводительством сестры Эйделин вышла из её дома.

Грейси помахала мне и крикнула с улыбкой на лице:

— Привет, Лиам.

Четыре её подружки даже не дёрнулись, так как либо были напуганы, либо заворожены видом моего компаньона. Я не знала точно. Моя волчица слегка ощетинилась от ревности, и это заставило меня придвинуться чуть ближе к нему. Моя рука ударилась о его руку, которой он обхватил своего сына. Шторм начал сосать большой палец, словно это была соска его бутылочки.

Когда вся пятерка, наконец, пришла в движение и прошла мимо нас, две девушки захлопали ресницами, поглядывая на Лиама. Разве они не заметили, как он облизал мой рот? Я начала снова сжимать лямку сумки, чтобы не начать сжимать их шеи.

Лиам усмехнулся.

— Знаешь, есть гораздо более действенные способы заявить о своих правах на парня, чем убийственные взгляды.

Его глаза весело сверкнули и, кажется, в них было немного страсти. Нет, не кажется. Там определенно была страсть.

— Ты могла бы избавиться от того своего правила, и вернуть поцелуи.

Он потёрся губами о макушку Шторма.

— Вообще-то это довольно практично, и ещё это помешало бы некоторым мамашам подталкивать своих дочерей в мою сторону.

Я сощурилась и посмотрела на Лиама, в то время как окружающая нас действительность начала исчезать в чёрной дымке.

— Каким мамашам?

Не переставая улыбаться, он заправил прядь волос мне за ухо.

— Я предпочту не называть имена, когда у тебя такой вид, будто ты готова кого-то убить.

Шторм расстроено захныкал, что вырвало меня из кровожадных мыслей.

— Я знаю, как тебе больно, малыш. Я сам готов проглотить сейчас какое-нибудь огромное животное.

Лиам наклонил голову и пристально посмотрел на меня своими тёмным глазами.

— А, может, и кого-то поменьше... если этот кто-то чуть позже этого захочет.

Температура моего тела взлетела до такой степени, что я могла бы сейчас растопить Ледник Святой Марии. Лиам сделал глубокий вдох и улыбнулся. Он был доволен, потому что моему телу удалось без слов сообщить ему о том, как я хотела, чтобы меня проглотили.

Но затем улыбка исчезла с его губ, тело застыло, а потом начало вибрировать. Шторм, должно быть, почувствовал эту перемену в Лиаме, потому что он стал очень-очень тихим и совсем замер, запрокинув голову и уставившись своими глазами в сверкающие глаза своего папы.

С пугающим спокойствием, Лиам сунул Шторма мне в руки.

— Отнеси Шторма к своим родителям. Я встречу тебя там.

Всё тепло тут же покинуло моё тело.

— Зачем? Что происходит?

И прежде чем он успел ответить, я услышала вой. И не один. А затем я почувствовала присутствие тел. Кто-то был в человеческом обличье, кто-то в волчьем. И все они рыскали вокруг дома Лори. Когда я посмотрела на Лиама, он уже был в миле от меня. Очертания его тела начали быстро размываться по мере того, как он взбирался на вершину холма.

Несмотря на то, что крики и рычание стихли, Шторм схватился за мой свитер, уткнулся лицом в грудь, словно хотел заблокировать страшные звуки, а затем начал плакать.

— Ш-ш-ш.

Я поменяла его положение, затем поправила сумку и, не сводя глаз с напряжённых тел, засунула его голову под свой подбородок и начала рассказывать ему легенду о ребёнке, который съел луну, и так появился первый оборотень.

Он постепенно успокоился. Я даже подумала, что он уснул, и поэтому перестала говорить, но затем он посмотрел на меня, словно зверёк, вышедший из спячки, поэтому я снова начала свою историю и постаралась сделать так, чтобы мой голос звучал достаточно низко, чтобы снять его возбуждение, но достаточно громко, чтобы заглушить перепалку, которая снова началась.

К тому моменту, как мы встретились с моими родителями, они оба стояли на пороге и размышляли о взбесившихся оборотнях. Я же дрожала, но не из-за холода, а из-за страха, который пожирал меня изнутри.

Я услышала обрывки требований Дэвида Холлиса отправить Лори под суд за её вероломство.

— Ты подвергаешь нас опасности, оставляя её в живых, Лиам. Ты подвергаешь опасности людей!

Если Лиам и ответил, он сделал это по мысленной связи.

— Давай зайдём внутрь. Народ становится очень несдержанным в полнолуние.

Мама обхватила меня рукой за плечи и завела в дом.

Луна действительно усиливала всё внутри нас — начиная с настроения и желаний, и заканчивая чувствами и сердцебиением. И всё же я была абсолютно уверена, что Дэвид и его дружки не стали бы прекращать борьбу после того, как тёмное небо сделалось бы ещё темнее.

Они стали бы требовать крови, пока она не потекла бы из вен Лори и не пропитала нашу землю.

Если только...

Если только она не смогла бы вылечить завтра Бейю.