Наконец появился Том “Патч” Вестерн, еще один ветеран Комстокской жилы. Однако он недолго пробыл в Юте, а вместо этого уехал из Америки на работу в Трансвааль. Райдер написал своему племяннику Шону, который сколотил состояние на золотых приисках Уитватерсранда, и попросил назвать имя надежного человека, который мог бы возглавить отряд туземцев, не становясь тираном или позором, и который знал бы о взрывчатых веществах и инженерном подполье. Шон велел ему взять с собой Патча и больше никого. Грубый шрам на его лице был памятником того времени, когда он в последний раз напился и позволил своему помощнику наблюдать за взрывом. Помощник погиб, превратившись в месиво под камнепадом, а патч потерял свой глаз и внешность во время взрыва. Шон написал дяде, что Патч с тех пор ни разу не пил, был яростен, но предан людям, работавшим в его команде, и с радостью проклял бы своих начальников к чертовой матери и обратно, если бы они стали слишком настойчивы.

Теперь, когда малышка снова спала, Райдер взял пачку документов и пробежался по колонкам цифр, быстро прикидывая в уме. Трое шахтеров в салуне были неправы: он не вложил все свое состояние до последнего пенни в это шахтерское предприятие. Вернувшись в Каир и находясь под охраной своего доверенного арабского лейтенанта Бачеита, Райдер оставил в запасе кое-какие товары и золото, но жажда нажиться на этой шахте означала, что он вложил в нее больше денег, чем намеревался вначале. Он ничего не слышал о людях, которых послал купить землю и начать разбивать лагерь еще до начала дождей. Конечно, этого следовало ожидать—ничто не двигалось во время этих свирепых ежедневных штормов— - но на что будет светить солнце, когда они закончатся? До Райдера дошли слухи в Каире, что итальянцы снабжают Южного соперника Джона, Менелика, короля Шоа, современными винтовками и большим количеством боеприпасов. Райдер считал, что итальянцы ведут опасную игру. Менелик был проницательным человеком с расширяющимися территориями и эфиопским патриотизмом. Если итальянцы думали, что смогут использовать его для контроля над Абиссинией, то они ошибались. Неужели аппетит итальянцев к Абиссинии обострится из-за слухов о больших залежах серебра в горах Тирея, так соблазнительно близко от их базы в Массове? Возможно.

Наказание, если Райдер потерпит неудачу в этом предприятии, было ясным: он потеряет пятнадцать лет прибыли и должен будет начать строить свое состояние заново, только теперь у него есть жена и ребенок, которых нужно содержать. Но если они преуспеют в работе с жилой . . . В этот момент ему пришла в голову мысль, как хищной птице, пересекающей высокое голубое небо между далекими вершинами: каковы могут быть последствия успеха?

•••

На палубе, наблюдая за проплывающим мимо берегом, Шафран проверяла амхарский язык своей сестры.

- Переводчики при дворе Императора Иоанна достаточно хороши, но они никогда не утруждают себя точным переводом вещей, - сказала Шафран, пожимая плечами. - Райдер говорит, что много лет назад узнал, что рукопожатие по сделке, заключенной через них, - это верный путь к катастрофе.”

Сестра не ответила, и Саффи искоса взглянула на нее. Она знала, что слишком много говорит о райдере, но ничего не могла с собой поделать. Она влюбилась в него под стенами осажденного Хартума с беспрекословной, искренней преданностью ребенка. Эта любовь углублялась и созревала по мере того, как она росла, но все еще оставалась абсолютным центром ее существования. Когда она думала о его руках на себе, на своей талии, в своих волосах, она вздрагивала и краснела. Когда она была беременна, она боялась, что у нее не останется любви к ребенку, но потом родился Леон, и она поняла, что любовь-это не то, что кончается, как топливо для лампы. У нее было достаточно денег и для своего сына, и хотя она знала, что никогда не будет такой матерью, которая отдаст своему ребенку каждый вздох и каждое слово, она знала, что в ее сердце достаточно места для него. На самом деле, рождение его ребенка заставило ее полюбить Райдера еще больше, и она никогда не верила, что такое возможно.

Эмбер чувствовала то же самое по отношению к Пенроду, Шафран это знала. Она знала каждую клеточку своего существа, поэтому никогда не пыталась обмануть себя, что преданность Эмбер Пенроду была менее сильной, чем то, что она чувствовала к Райдеру. Когда она попыталась представить себе, каково это-потерять веру в своего мужа, ее сердце чуть не остановилось в груди, и она испугалась собственной удачи.

Шафран жила своей жизнью, стремясь к ней, самозабвенно бросаясь во все попытки и приключения. Как только ей становилось скучно или плохо, она быстро находила следующий вызов и принимала его. От обучения стрельбе до обучения верховой езде, от кормления голодающих толп в Хартуме до обучения рисованию или созданию собственных изысканных вечерних платьев, она преуспела во всем, что делала. Она чувствовала себя превосходно и в качестве жены тоже. Эмбер тоже никогда ни в чем не терпела неудачи. Она стреляла так же хорошо, как и шафран, и когда впервые попыталась написать книгу, та стала международным бестселлером. Но потом она разорвала помолвку с Пенродом. Не то чтобы Эмбер потерпела неудачу—это Пенрод все испортил—- но тихий голосок в голове Шафран подсказал ей, что это может показаться неудачей для Эмбер.

Они замолчали, глядя на скалистую береговую линию, в то время как красивый, лихой солдат, которого любила Эмбер, был в их мыслях. Он был везде, подумала шафран, как песок на ветру пустыни.

“А что именно сказал тебе Райдер?- Спросила Эмбер, ее голубые глаза все еще невидяще смотрели на береговую линию.

Шафран поняла, что она имела в виду. Близнецы не произносили имени Пенрода Баллантайна с того самого дня, когда они оказались в отеле "Шепард". В этом не было необходимости, и шафран знала, что любое упоминание о нем, пока они все еще были в одном городе с ним, было бы ножом в сердце Эмбер. Она была такой храброй, как в те месяцы, когда Леон еще не родился.

“Не больше того, что я сказал тебе после разговора с Агатой. Что это случилось всего за несколько дней до того, как Осман Аталан возглавил атаку на Хартум и они захватили тебя и Ребекку. Райдер и Ребекка занимались любовью в его офисе в компаунде, и он попросил ее выйти за него замуж. Она не ответила ему, потому что надеялась, что Пенрод вернется за ней.- Даже произнося эти слова, Шафран чувствовала себя немного больной. - Райдер сказал мне об этом на следующий день после того, как я сказала ему, что мы должны пожениться. Он сказал, что я должен знать.”

- Неужели Райдер считал Ребекку шлюхой?”

Шафран повернулась и прислонилась к поручням корабля. - Райдер сказал, что он пытался думать о ней плохо после того, как узнал, что она была с Пенродом, но это не сработало. Он сказал, что считает ее очень храброй и очень красивой, и если бы он мог спасти ее, то все равно женился бы на ней и считал себя счастливым человеком.”

Эмбер опустила голову, перегнувшись через перила и глядя на бурлящие воды Красного моря, когда пароход прорезал их. От ровного стука мотора тиковые доски палубы дрожали у нее под ногами. “И что же ты сказала?”

Шафран ответила не сразу. “Я очень много кричала. И удар. Потом он схватил меня за запястья,и я попыталась ударить его ногой. Прежде чем сообщить мне об этом, он запер мой револьвер и охотничий нож в сундуке с деньгами и спрятал ключ.” Она обдумала это на мгновение. “Что, вероятно, было хорошей идеей.”

Эмбер неохотно улыбнулась. “И что же случилось потом?”

“После всех этих пинков и криков? Он продолжал держать меня за запястья, чтобы я не могла выцарапать ему глаза, пока я не устала бороться, а потом отпустил меня. Наверное, в конце концов я заплакала и заснула. Я не разговаривала с ним целых три дня. Он даже не взглянул на меня, даже когда я поставила перед ним его вечернее виски.- В ее голосе появились довольно довольные нотки. - Это заставило его чувствовать себя ужасно. Думаю, тогда он понял, как сильно любит меня.- Она снова повернулась к воде и взяла сестру под руку. “Когда прошло три дня, я подошла к нему и сказала, что поняла, что была слишком молода, чтобы он мог любить меня так раньше, а Ребекка храбрая и красивая, поэтому я поняла, почему она может ему понравиться. Я сказала, что это хорошо, что он сказал мне, и если он может обещать, что теперь любит меня больше, чем когда-либо любил Ребекку, то я все равно выйду за него замуж.”

Эмбер придвинулась к ней поближе. “И он действительно пообещал тебе это?”

- О да. Он почувствовал такое облегчение, что упал на колени и сделал мне достойное предложение. Это было приятно, потому что в первый раз я сделала ему предложение. Ну, на самом деле я сказала, что буду следовать за ним до самой смерти, так что он вполне может жениться на мне, что почти одно и то же. Я рада, что он в конце концов тоже пригласил меня и выглядел так, будто действительно хотел этого, иначе я бы всегда думала, что он просто женился на мне, потому что не знал, как заставить меня уйти.- Она вздохнула. “И все же я рада, что дом, где они занимались любовью, сгорел дотла.”

Эмбер положила голову на плечо Шафран. “И ты все еще любишь Ребекку?”

Шафран смотрела на восточные берега Красного моря. Ребекка была где-то в Судане, в гареме Османа Аталана, заботилась о его детях, ходила повсюду с опущенными глазами.

“Да. Хотя я думаю, что она уже не та Ребекка, которую мы знали, Если она еще жива.”

“Как ты думаешь, мы когда-нибудь увидим ее снова?”

Шафран быстро поцеловала свою близняшку в макушку. Она чувствовала, что Эмбер плачет, и надеялась, что это пойдет ей на пользу. “Нет, дорогая, я не думаю, что мы это сделаем. Живая или мертвая, наша сестра теперь принадлежит пустыне.”