“Вот и все. Вернись ко мне, маленький Илай.

Я знаю, что тебе нужно.”

Проходит несколько секунд, пока он медленно падает на землю, цепляясь за утешение боли, как я и ожидала. Мы такие же чертовы люди. Когда он слегка дергает головой, я отступаю назад и позволяю Фениксу поднять его, продолжая спуск к заполненному дымом фойе.

Я не могу не смотреть на свои покрасневшие кончики пальцев, следуя за парнями, завороженная видом крови Илая на моей коже. Теперь мы квиты, оба требуем друг друга в багровом цвете.

Мы добираемся до входа в здание гуманитарного факультета, где студенты высыпают из дверей, спасаясь от густого, гнетущего воздуха. Я прикрываю рот рукавом, прежде чем приступ кашля может взять верх, пригибаюсь и следую за толпой. Дым вырывается из одного из классов, и я могу разглядеть пылающие языки пламени, которые атакуют ряды учебников и бумаг. Илай и Феникс теряются в толпе, а мои ноги замирают, прикованные к месту великолепным зрелищем смертоносного огня.

Мой разум быстро поглощает злой, пронзительный голос.

“Входи. Откажись от всего и предложи себя огню.

Это твой лучший шанс. Сделай это. Сдайся.”

Это было бы так просто. Я стою посреди хаоса, нет ни охранников, ни учителей, чтобы остановить меня. Камеры, затененные дымом, и проблеск свободы прямо перед тобой. Я ставлю одну ногу перед другой.

Каждый шаг приближает меня к обжигающему жару, который я ощущаю на своем лице. Мои руки сжимаются в кулаки, ногти глубоко впиваются в ладони. Голос усиливается, заглушая все остальные звуки. Я практически чувствую его на языке, кусочек надежды в виде неизбежной смерти.

Нет больше дыхания.

Больше никаких страданий.

Нет больше жизни.

Впервые с той роковой ночи почти год назад, когда я завершила свой спиральный спуск в ад, я снова смогла быть свободной.

Как только я собираюсь протянуть руку и схватиться за ручку двери, руки обвивают мою талию. Большие покрытые шрамами руки крепко держат меня, пока меня тащат назад, все дальше и дальше от моего спасения. Я кричу «кровавое убийство», умоляя своего похитителя освободить меня, но это бесполезно.

Я знаю эти руки.

Я помню драки, в которых были шрамы на костяшках пальцев.

— Что, черт возьми, ты делаешь? Комната в гребаном огне.

Слова Хадсона отбрасывают меня обратно в кроличью нору, в грязное прошлое. Воспоминания о том, как он сорвал с меня одеяло и выхватил таблетки из моих рук, крича и выкрикивая злобные слова. Или когда он ворвался в туалет в школе, не обращая внимания на других девочек, которые визжали при его входе. Он чуть не вышиб дверь стойла, чтобы добраться до меня, выхватив ножницы из моего окровавленного запястья.

— Отпусти меня! — Я кричу.

Всегда прикасается ко мне, когда не нужно. Сует свой высокомерный нос в мои дела, как будто у него есть право вмешиваться после того, что он сделал пять лет назад.

— Здесь огонь! Ты тупая сука. Мы уходим.

Хадсон вытаскивает меня наружу. Мы спотыкаемся на свежем полуденном воздухе и падаем на землю в приступе кашля. Другие пациенты сбиваются в кучу, хватая ртом воздух. Хадсон отпускает меня, и я тут же отхожу, словно он обжег меня, а не огонь. Я трясусь, как лист, адреналин и гнев смешались в ядовитое химическое вещество в моей крови.

— Как ты смеешь прикасаться ко мне, — осуждающе кричу я.

Эти ярко-голубые глаза смотрят на меня с той же едва сдерживаемой яростью, которая отравляла каждое наше совместное мгновение. — Ты была в нескольких секундах от того, чтобы войти в этот чертов класс, не пытайся отрицать это. Ты всегда была не в духе. Я только что спас твою чертову жизнь.

— С чего ты взял, что я хочу спастись?!

Он просто смотрит на меня как на сумасшедшую, полную осуждения и чего-то похожего на жалость. Ненависть тяжелеет у меня внутри, когда я встаю и во второй раз сильно бью его по лицу.

— Если ты не оставишь меня в покое, я заявлю на тебя и отправлю в карцер, — угрожаю я. — Тебе это понравится? Уверяю тебя, там не очень весело.

Хадсон трет щеку, хмурясь в замешательстве. — Ты шутишь, да? Ты настолько упрямая? Сдавайся, дрозд. Я закончил сражаться с тобой.

— Я не дура, ты, тупица. Просто зла, а ты, кажется, забыл, почему мы больше не вместе. — Я смотрю на него кинжалами, жалея, что нож снова не вонзится ему в живот. — Ты не можешь просто прийти сюда после всех этих лет и начать вести себя так, как будто тебе не насрать. Нет. Слишком поздно для этого.

Я отворачиваюсь, прежде чем он успевает ответить, проталкиваясь мимо задыхающихся пациентов и охранников, выкрикивающих инструкции. Феникс пытается схватить меня, когда я прохожу мимо него, но я быстро убегаю, не в силах больше терпеть ни одного из них ни секунды. Я чувствую, как Хадсон смотрит на меня через весь двор.

Конечно, у него не хватило духу пойти за мной. Если бы он так заботился раньше, мы бы не оказались в таком положении.