19 Бруклин

Higher by Sleep Token

Утром в четверг я захожу в класс и избегаю десятков глаз, которые тут же устремляются на меня. Последние несколько дней все были заняты моими делами. Поскольку я постепенно вернулась в класс, кажется, что теперь я стала чем-то вроде знаменитости.

Все смотрят на меня с равной долей страха и восхищения. Я едва пережила свой первый день занятий английским языком, сидела одна сзади, пока другие шептались и сплетничали вокруг меня. Вчера я топталась в облаке ярости, отказываясь говорить с кем-либо, чтобы не взорваться эффектно. Кажется, даже ребята полны решимости залезть мне в голову.

В конце концов они сдадутся и оставят меня в покое. Я не могу позволить себе отвлекаться, не сейчас, когда Лазло держит меня в строгой изоляции. Убраться отсюда к черту до следующего месяца - это все, о чем я могу думать. Я перечислила все возможные методы в своем дневнике, испачканные чернилами страницы, наполненные ненавистью и сожалением.

Мои возможности в лучшем случае ограничены. Когда я побежала обратно к забору, чтобы продолжить расследование, надеясь, что это предоставит какую-то возможность, я обнаружила, что он был отремонтирован и электрифицирован. Сейчас никто не выходит прогуляться.

Войдя в переполненный класс, я прохожу мимо столов, заполненных заинтересованными зрителями. — Сумасшедшая сука, — кашляет кто-то, не жалея внимания на тонкости.

Я должна подавить желание улыбнуться. Вы получили это право. Если кто и заслуживает удара тупым обеденным ножом, так это Хадсон. Единственное о чем жалею, так это о том, что под рукой не оказалось ничего более острого.

Я прохожу мимо мудаков с высоко поднятой головой. Феникс и Илай сидят на нашем обычном месте и ждут меня. Я не могу оторвать глаз от спутанных локонов и краснеющих щек Илая, поскольку он избегает смотреть на меня. Память о том, как он трахал меня, не дает ему спать по ночам? То, как он смотрел на меня, когда нож скользнул по моей коже, было чистой чертовой магией.

Возвращая свое безучастное выражение лица на место, я сажусь в конце стола, игнорируя взгляд Феникса, когда проскальзываю рядом с ним. — Привет, ребята.

Феникс делает драматический двойной дубль. — Ну, посмотрите, кто решил присоединиться к нам.

Я остро чувствую его внимание, когда снимаю с головы одаренную шапочку, обнажая свои еще слегка влажные волосы. Его губы растягиваются в улыбке, и это сводит меня с ума.

— Ты выглядишь лучше, — делает он комплимент, бесстыдно проверяя меня. — Наконец-то решила снова пройтись среди нас, живых людей?

— Почему бы и нет.

Это еще больше заводит его, как я и собиралг. — Когда ты собираешься поговорить с нами? Давай, Брук. Прошло уже несколько дней, я так устал от этого глупого молчаливого лечения, которое у тебя происходит. Что бы ни случилось между тобой и Хадом, это не имеет ко мне никакого отношения.

Я не могу не растаять при виде его нижней губы, выдвинутой для драматического эффекта. Черт, я бы хотела прикусить эту губу.

— Послушай, мне все равно. Он твой друг, и мне этого достаточно, чтобы держаться подальше, — просто объясняю я. — Как только я смогу запросить пересадку, я уеду от всех вас к черту. Мне не нужно больше хлопот в жизни, чем у меня уже есть.

Я наслаждаюсь вспышкой боли в его глазах. Здесь хорошо чувствовать себя под контролем. Что бы ни случилось, я та, кто командует.

— Ты упрямая сука, — ноет Феникс.

— Смирись с этим и оставь меня в покое.

Мы замолкаем, когда входит учитель истории и тут же хлопает в ладоши, привлекая всеобщее внимание. Кроули высокий, худощавый и очень жуткий, но он достаточно порядочный. После двухнедельного отсутствия я в его дерьмовом списке. Пока остальные выполняют свои задания, он сваливает на мой стол кучу работы, требуя, чтобы я наверстала упущенное до промежуточных экзаменов на следующей неделе. На следующей чертовой неделе. Я не пытаюсь возразить, просто киваю и кинжально смотрю ему в спину, когда он поворачивается, чтобы уйти.

— Нужна помощь? — Феникс предлагает.

Я качаю головой еще до того, как он заканчивает. — Нет, я в порядке.

С разочарованным рычанием он проводит рукой по колючим синим волосам. — Знаешь что? Иди к чёрту. Делай, что хочешь, черт возьми, это твой выбор.

— Чертовски верно, так оно и есть.

Взгляд Феникса пронзает мою голову, но я даже не смотрю, как он набрасывается. — Продолжай в том же духе, и следующие три года ты останешься одна. Это все, что я говорю.

— С чего ты взял, что меня это беспокоит? — Я отвечаю.

— Ты действительно кусок работы, не так ли? — Он наклоняется ближе, намеренно пытаясь доставить мне неудобство. — Неудивительно, что у тебя нет чертовых друзей. Родилась одна, умрёшь одна, верно? Удачи с этим, сумасшедшая сука.

Кажется, он думает, что у меня есть сердце, чтобы болеть.

Его ждет гребаный сюрприз.

Я облизываю губы и изображаю насмешливую улыбку. — Я предпочла бы быть одна, чем дружить с такими, как ты. Ты хоть представляешь, кто такой Хадсон на самом деле? Что он сделал? Проверь себя, прежде чем нападать на меня, придурок.

Это этого не переживут.

— Хадсон — хороший парень… большую часть времени, — защищается Феникс.

Я смеюсь и хватаю какие-то бумаги, давая задание своим рукам, вместо того, чтобы бить его хорошенькое чертово лицо, пока он не истечет кровью. — Верно. И ты обвиняешь меня в том, что я полна чуши.

Очевидно, это звучит слишком близко к цели, когда он поворачивает голову и отмахивается от меня, втыкая наушники. Я скриплю зубами, мысленно напевая себе, что скоро уйду, чего бы это ни стоило. Я должна уйти от этих парней и их мелких чувств. Вид Хадсона у моей двери напомнил мне о цене, которую ты платишь за то, что подпускаешь людей к себе.

Никому не позволено войти в мое мертвое сердце. Я этого не переживу.

“Они этого не переживут.”

Я прохожу оставшуюся часть урока, игнорируя всех, рисуя маленькие петли на углах моего учебника. Список материалов, которые я должна прочитать, чтобы наверстать упущенное, длинный, но я бросаю его в сумку, даже не взглянув. Мне плевать на этот урок, на экзамен или на придурков, заправляющих этим цирком. Они могут поцеловать меня в зад, прежде чем я напишу чертово эссе.

— Что ты… — Феникс замолкает, глядя на мою книгу.

Я быстро переворачиваю страницы и заслоняю каракули от глаз. Он действительно испытывает свою удачу. Как только я собираюсь собраться и уйти, начинает звенеть громкая тревога. Он кричит в воздухе, и все начинают двигаться, хватая свои сумки.

Феникс ругается и начинает запихивать отдельные листы бумаги, но мое внимание приковано к Илаю. Он сгорбился, прижавшись лбом к столу и зажав уши руками. Отсюда я вижу, как его тело трясется под толстой толстовкой, которую он носит, как обычно.

— Да ладно, это просто пожарная тревога, — приказывает Феникс.

Я полностью игнорирую его, коротко споря сам с собой, прежде чем подойти к Илаю. “Я могу помочь ему, не заботясь, верно?” Проведя рукой по его позвоночнику, он мгновенно напрягается, выглядывая в сторону. Ужас танцует в его глазах, когда он смотрит, молча умоляя о помощи. Точно так же, как я сделала на том кладбище, где он без вопросов согласился.

Я протягиваю ему руку. — Давай вытащим тебя отсюда.

Илай на мгновение останавливается, совершенно отстраненный и контролируемый своим страхом. Я не отвожу взгляд, ожидая, пока он наберется хоть какого-то подобия силы. Когда его пальцы соприкасаются с моими, я слегка улыбаюсь ему.

— Поверь мне, — просто говорю я.

Я жду целую вечность его окончательного кивка.

Вместе мы выходим из класса и спускаемся по полированной лестнице, делая по две ступеньки за раз. Здесь будильник звенит еще громче, и Илай болезненно сжимает мою руку. Когда в воздухе шепчет первый намек на дым, мы движемся быстрее, практически бегом, чтобы спастись. Воздух сгущается, едкий запах гари усиливается.

— Просто пожар, да? — Я шиплю на Феникса.

— Откуда мне было знать, что это правда?

Внезапно рука Илая отрывается от моей, и я спотыкаюсь, врезаясь Фениксу в спину. Он поддерживает меня, прежде чем я падаю вниз по лестнице, и мы оба поворачиваемся назад. Илай присел, опустив голову и спрятавшись от глаз, руки обхватили его тело, когда дрожь усилилась.

— О боже… — вздыхает Феникс.

— Что такое?

— Это не просто пожар. Блядь, ладно.

Опустившись до его уровня, Феникс проводит пальцем под подбородком Илая, наклоняя голову ровно настолько, чтобы их взгляды могли встретиться. Их губы в нескольких дюймах друг от друга, лица близко. — У меня есть ты, И. Я не оставлю тебя, — обещает он.

Илай смотрит, не дыша, укоренившееся недоверие ясно.

— Ты не один, приятель, — добавляет Феникс. — Ну давай же.

Я стою как завороженная, наблюдая за обменом репликами, затаив дыхание. Мои глаза начинают слезиться от дыма, становящегося сильнее и ядовитее с каждой секундой. Илай наблюдает за Фениксом пустыми глазами, сжав губы, пока тот сражается со своими демонами. Как будто он не верит ни единому слову своего друга. Даже если мы никогда не оставим его, никто не оставит, когда поблизости бушует огонь.

Феникс повторяет те же заверения, но чуть более настойчиво. Он практически повторяет ее, умоляя Илая довериться ему. Душераздирающе смотреть на ужас, который держит Илая в заложниках. Как будто он застрял в собственном разуме и не может пошевелить ни одним мускулом, не говоря уже о том, чтобы говорить.

Внезапно мне приходит в голову идея, и я присаживаюсь рядом с Фениксом, убирая его с дороги. Илай не может слушать, когда на него действует тревога, этот ублюдок не слушает ни рифмы, ни разума. Я должна прорваться, и я знаю, как он любит это делать.

— Илай? Это Брук. Нам нужно двигаться, работай со мной здесь, — уговариваю я.

Засунув пальцы в рукав его толстовки, я удерживаю его взгляд, пока ищу выступы, которые, я знаю, я найду. Четыре горизонтальных пореза прямо там, где я видела, как он разрезал себя несколько дней назад. Они все еще сырые и едва зажили, так что достаточно легко вонзить ногти, чтобы содрать свежие струпья. Я царапаю его порезы, пока снова не чувствую, как на кончиках пальцев течет теплая кровь. Его глаза расширились от боли, зубы оторвали его израненную губу.