ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Хадсон

Anarchy by Lilith Czar

Атмосфера в столовой наполнена густым, ощутимым напряжением. Даже охранники выглядят напуганными, словно чувствуют, что что-то приближается. Падение гребаной империи.

По очереди каждый из союзников Кейда встречается с нами взглядом, тонко кивая. Это добрая треть комнаты, откупленная наркотиками, контрабандой и обещанием мести.

Признаю, на этот раз Кейд сделал это.

Я невольно впечатлен.

Феникс сидит напряженный и готовый, его рука обнимает за плечи Илая, которого он, кажется, полон решимости защитить. У меня есть смутное подозрение, что Илай удивит всех нас своей жаждой насилия. В его радужках мелькают опасность, гнев и непревзойденная ярость.

— Тридцать секунд, — бормочет Кейд.

Глядя на его часы, мы задерживаем дыхание, пока серебряные стрелки отсчитывают час. В эти последние мгновения стук столовых приборов и тихое бормотание отходят на задний план; затишье перед бурей.

Ровно в шесть часов с грохотом взрывается пожарная сигнализация. Несколько пациентов кричат и вскакивают, уже в панике. Охранники в шоке оглядываются, не готовые к внезапному шуму. Быстро понимая, что это не тренировка.

Густой, пьянящий дым начинает просачиваться по коридору из-за угла, препятствуя распространению великолепного пламени, которое вызовет достаточно хаоса, чтобы мы могли инсценировать побег.

— Тодд сделал это. — Я смеюсь, столь же удивленный.

— Чтобы сжечь библиотеку, многого не нужно, — отвечает Кейд.

При виде поднимающейся дымки, заражающей коридор, тревога в комнате возрастает десятикратно. Это опасный коктейль, который мы используем в своих интересах. Кейд разглаживает рубашку, во многом подражая отцу, прежде чем взобраться на стол.

Это оно. Его момент.

Бесчисленные лица смотрят вверх, готовые на его цель.

— В течение нескольких месяцев нас толкали и обращались как с животными, — кричит он сквозь тревогу. — Мы люди, а не скоты, которых нужно пасти и забивать. Это уже не больница, это тюрьма. Итак, я говорю, “хватит!”

Засунув руку в карман, Кейд вытаскивает пистолет Сэди и держит его в воздухе. Десятки охранников быстро встают по стойке смирно, кричат о подкреплении и маршируют к нашему столику.

Вооружившись собственным оружием, мы толпимся вокруг Кейда, давая всем знак следовать за нами. В свою очередь, каждый стол представляет свою дань уважения. Рассредоточьтесь по комнате, вооружившись той самой системой контрабанды, которую Блэквуд использовала для манипулирования своими жертвами.

Самодельные черенки, ножи, даже рассыпные кирпичи. Любое творческое оружие, какое только можно вообразить. Мы вооружены как дикари и более чем достаточно злы.

Ворвавшись в комнату, Халберт резко останавливается и замечает Кейда, выражение его лица становится жестким. Он возвращает свою дубинку и электрошокер, как если бы они могли соперничать с нашей украденной огневой мощью.

— Все на землю! — он приказывает.

Никто не двигается ни на дюйм.

Там, где раньше пациенты съеживались и отказывались от контроля, теперь они колеблются. Что-то изменилось. Уполномочьте некоторых, и остальные последуют за вами.

Мы все смотрим на Халберта с вызовом, как бы громко он ни кричал, чтобы все ему поклонились. Кейд следит за тем, чтобы вся комната смотрела, как он поднимает пистолет и направляет его прямо на Халберта.

— Ты первый! — кричит он.

Оглушительный звук его выстрела прорезает ревущую тревогу, и мы все наблюдаем, как пуля влетает в открытую грудь Халберта, идеальный выстрел в яблочко. Кейд всегда был лучшим охотником. Безжалостный и точный в равной мере.

Когда Халберт падает в лужу крови, начинается предсказуемый ад. Десятки охранников, окруживших периметр, вооружаются и бросаются в атаку, готовые в случае необходимости покорить всех нас.

Каждый пациент, которому заплатили с помощью системы Кейда, бросается в рукопашную; пронзая, рубя и крича, пробивая себе дорогу сквозь черную стену власти, намереваясь свернуть нас всех.

Прежде чем Феникс успевает сделать первый ход с ножом, зажатым в кулаке, Илай проносится мимо него, бросая весь свой вес на ближайшего охранника в сгустке кулаков и зазубренной стали. Кровь брызгает на линолеум, и они оба падают, но один выходит победителем.

Илай поднимается на ноги, весь покрытый алым, с чертовски широкой улыбкой на лице. Он хватает Феникса и грубо целует его, прежде чем снова оттолкнуть.

Феникс свистит. — Давайте повеселимся.

Оставив парочку смиряться с их развратом, я в последний раз киваю Кейду, и он прикрывает меня, пока я мчусь сквозь безумие, сбивая всех, кто не на нашей стороне, быстрым ударом или ногой, сохраняя свой пистолет для последующего использования.

Прорыв не занимает много времени — как и предсказывалось, не выбежавшие в прокуренный коридор пациенты были одолены толпой, втянутой в бунтующий дух. Я прохожу мимо двух бывших приятелей Рио, которые душат особо жестокого охранника и размазывают его по лицу в месиво.

— Хадсон! Сюда!

Сэди кричит мне сквозь зону боевых действий, едва узнаваемая в дыму, который с каждой секундой становится все жарче. В дело вступают десятки разбрызгивателей, заливая кафетерий и приемную водой, что только увеличивает безумие смятения и ярости.

Воспользовавшись отвлечением, мы беремся за руки и перепрыгиваем через стойку приветствия, направляясь в коридор за ней. Оба вытягивая оружие, мы сбрасываем трех охранников, мчащихся вверх по лестнице, прежде чем они успевают среагировать.

Выстрелы Сэди с хорошо отработанной точностью попадают точно в центр их лбов, и она ненадолго останавливается, чтобы украсть их карты безопасности, передавая одну мне.

— Кто ты, черт возьми? — кричу я.

Она улыбается мне. — Твой ангел-хранитель.

Поднимаясь по лестнице по две за раз, встречая еще больше охранников, спешащих на помощь, мы оба потные и залитые кровью к тому моменту, когда входим в ужасный подвал Огастуса.

Передо мной расстилается гулкий коридор со знакомыми одиночными камерами, отмеченными табличками «занято». Две медсестры ждут в углу с… Мариам? Она предлагает мне короткую улыбку в приветствии.

— Какого хрена?

Сэди останавливает меня. — Они со мной. Мы вытащим этих пациентов.

Не имея времени задавать вопросы, я киваю. — А как насчет остальных?

— Я догоню, иди прочесывай следующий уровень! — Сэди приказывает.

Оставив их ломать камеры, я иду по указателям к печально известному крылу Z. Я был здесь достаточно, чтобы слышать слухи, после того, как провел месяцы, преднамеренно нарушая правила, чтобы запереть себя в поисках любых признаков Бруклин.

Держа ружье в вертикальном положении, как учил меня на охоте отец Кейда, я легкими шагами пробираюсь сквозь замерзший подвал.

Слишком тихо, что-то не так. Чем глубже я погружаюсь, тем темнее становится. Старый бетон превращается в скользкий камень, а клетки становятся пустыми, залитыми кровью камерами.

Первые несколько дверей, которые я распахиваю, — это крах, хотя и сводит с ума. Ржавая, пропитанная малиновым цветом ванна с кандалами ярости почти ослепляет меня, но я подавляю ее. В следующей комнате нет ничего, кроме деревянного стула в центре, отмеченного шрамами от ударов кнутом.

Проклятые улики здесь.

Этого достаточно, чтобы сбить Блэквуда.

Делаю паузу, чтобы сделать несколько торопливых снимков на телефон, от криков у меня по спине пробегает мурашки.

Многочисленные голоса и плач доносятся издалека, с последнего уровня Крыла Z. Глубоко вздохнув, я направляюсь в темноту, готовясь встретиться с самим дьяволом, если потребуется. Чего бы это ни стоило, чтобы найти мою девушку. Я отказываюсь уходить без нее, не в этот раз.

“Я иду, детка.

На этот раз я, черт возьми, спасу тебя.”