Глава 1

Анна

— Ты уверен, что это нормально? — Спрашиваю я, вытягивая руки, чтобы продемонстрировать свой новый наряд.

Я никогда раньше не была тщеславным человеком, но с тех пор, как взяла на себя роль босса Гробницы, я обнаружила, что впечатления очень важны.

— Твои сиськи видны, — комментирует Акс со своего места на нашей кровати.

Его глаза говорят мне, что ему нравится вид, в то время как его поза говорит мне, что он не хочет, чтобы другим это нравилось. Я закатываю на него глаза, опуская руки вниз.

— Их нет! — Спорю я. — Только потому, что они существуют и не завернуты, не считается.

Он что-то бормочет себе под нос, но мудро ничего больше не говорит. Аксель знает, что мне уже неудобно носить что-либо, кроме мешковатых толстовок, из-за того, что я носила их в течение восьми лет, притворяясь мужчиной. Слава богу, макияж и всякое подобное дерьмо здесь не вызывают беспокойства, я бы понятия не имела, что с этим делать.

Я поворачиваюсь к кривому зеркалу и снова смотрю на себя. Шитье было навыком, которому я научилась в юном возрасте, и только сейчас, спустя несколько недель после приезда сюда, я, наконец, пытаюсь смастерить себе что-то подходящее. Это странно, и мне не нравится, насколько открытой я себя чувствую, просто надев облегающую одежду. Дергаю за верхнюю часть, которая, честно говоря, совсем закрыта, я не могу не чувствовать себя некомфортно из-за того, насколько она близка к моей коже.

— Я, блядь, не могу этого сделать! — Восклицаю я, вскидывая руки и садясь на край кровати.

— Ты могла бы просто снова надеть толстовку? — С надеждой говорит Акс, и я ухмыляюсь ему.

— Я говорила тебе, насколько милым в последнее время, является твое чувство собственности? — Дразню я.

— Я думаю, что вчера ты сказала мне: дать тебе немного гребаного пространства и перестать быть таким чертовски ревнивым, или ты меня кастрируешь, — отвечает он, подперев рукой подбородок. — Из этого следует, что нет, не думаю, что ты упоминала об этом.

Я изо всех сил стараюсь не улыбаться при его точном воспоминании. Я размышляю и брожу взад вперёд. Его собственническая и ревнивая натура одинаково очаровательна и сводит с ума. Я чувствую, что более чем доказала, что могу позаботиться о себе здесь. Он знает, что он единственный, кто может прикоснуться ко мне, но это не мешает ему иногда вести себя как чертов пещерный человек.

— Что ж, — отвечаю я, — сегодня мне это нравится. — Я целую его в нос, и он морщит его, заставляя меня хихикать.

— Чертовски непостоянная женщина, — бормочет он, притягивая меня к себе.

— Эй, сейчас. Будь осторожен, — предупреждаю я, прежде чем меня затягивают его поцелуи.

— Мммм, — бормочу я ему в губы, — я опаздываю.

— Я думаю, у нас уже был этот разговор, — бормочет он в ответ.

Я отталкиваюсь от его груди, восхищаясь дьявольским блеском в его глазах, прежде чем фыркнуть.

— Ты ненасытен, — говорю я ему. — Да ладно тебе. Уйма времени для этого будет позже, пойдем.

Его глубокий вздох и нежелание отпускать меня вызывают у меня улыбку, но я пытаюсь скрыть это. Хотя я безумно люблю этого мужчину, я знаю, что часть меня, все еще сдерживается от того, чтобы отдать всю себя. Есть самая маленькая частичка сомнения, вечно боящаяся, что те, кого я люблю, умрут и оставят меня, поэтому и боюсь по-настоящему отдаться полностью.

Мы пробираемся по коридорам, близко друг к другу, но не касаясь. Я вижу, как его рука слегка подергивается, и понимаю, как много ему нужно, чтобы быть рядом со мной и держать свои руки подальше. Я благодарно улыбаюсь ему. Мы оба сразу поняли, после того как я выиграла бой в Яме, что мне нужно поддерживать определенный имидж среди заключенных в целом. Отчасти это означает отсутствие публичной привязанности, никаких напоминаний о том, что я женщина. Его пещерные манеры — это одно, когда мы одни, а его обычное состояние — это данность, которую мы разграничиваем.

К счастью, он хочет, чтобы я преуспела в этой роли, и знает этих заключенных намного лучше, чем я. По большей части я следую его советам. Я признаю, что я стала упрямой в некоторых вещах.

Брут стоит рядом с нашей камерой, ожидая, и я улыбаюсь его неуклюжей фигуре. Я узнала и приняла его настоящее имя — Кларенс. Я признаю, что на самом деле фыркнула, когда услышала это, но старый добрый Кларенс не возражал. Он также не возражал, когда я назвала его новое имя Брут. Такому большому парню, как он, нужно было более крутое имя.

Итак, я назначила его, по сути, своим телохранителем. Он ходит за мной по пятам и пристально смотрит на всех. Он простой человек и, очевидно, страдает каким-то психическим заболеванием. Но для меня важнее то, что он добрый, сильный и доказал свою лояльность после того, как я вступилась за него во дворе в прошлом месяце. Если не считать одного незначительного инцидента, когда он вбежал в нашу комнату, услышав мой крик (очевидно, боль и удовольствие звучат похоже), он был отличным человеком, которого приятно иметь рядом.

Брут был одним из немногих, о ком я не слушала Акса, и я рада этому.

Он улыбается мне в ответ, кивает, когда мы проходим мимо, прежде чем занять позицию позади нас. Я веду нас к внешнему проходу, сохраняя высокую и напряженную осанку. Я много думала о том, чему меня учили о "смелом поведении", многое зависит от уверенности. Будь то мир, в котором мы живем, или просто природа, женщины не ходят так же, как мужчины. Они, как правило, больше отводят глаза, размахивают руками. Чем больше сутулитесь, тем в целом выглядите менее уверенными. Я не только не хочу казаться легкой мишенью, будь проклят пол, но мне нужно излучать ауру уверенности в себе.

В конце концов, я "Королева гробницы".

Я вижу, как дергается уголок рта Акса, когда мы доходим туда, где другие заключенные могут нас видеть, и я выпрямляюсь еще больше. Игнорируя это, я смотрю вперед, пока мы направляемся к старому административному офису, где я попросила других глав “семьи” встретиться со мной.

Сделав глубокий вдох, чтобы собраться духом, мы входим в комнату.