Лекси поставила пиво на стеклянный кофейный столик и тоже села, подогнув под себя ногу. Провела пальцами по кустику длинных волос на голове собачки. Только красные щеки выдавали, что Лекси слышала Шона.

- Почему ты не сказал мне, что играешь за «Чинуков»?

Если она хочет сменить тему, то ладно.

- Не пришлось к слову.

Лекси, наконец-то, подняла на него взгляд.

- Это мухлеж, но ты хорошо это делаешь. - Ее уродливая собачка запрыгнула на софу и затрясла балетной пачкой. - Намного лучше, чем твой кистевой бросок.

Шон был хорош и в том и в другом и предпочел проигнорировать это замечание.

- Я не понимал, что ты не знаешь, что я играю за «Чинуков», пока мы не оказались где-то за Ванкувером.

Собачка растянулась на животе, положив перед собой пушистые лапки. У этого существа были черные глаза-бусинки, которые смотрели на Шона сквозь пряди белых и черных волос, свисавших из дикого хохолка на голове.

- Это был первый час полета.

Собачка придвинулась к Шону.

- Тогда я подумал, что, возможно, к лучшему, если твой отец никогда не узнает, что я сорвал с тебя свадебное платье. Даже если это было сделано по твоей просьбе. - И это было полуправдой. Шон глотнул пива и поставил бутылку на кофейный столик.

- Поверь мне, я тоже не хотела, чтобы отец узнал об этом. И все же ты должен был мне сказать.

Шон посмотрел на собачку, которая еще немного придвинулась к нему. Большие волосатые уши и клочок шерсти на макушке в сочетании с морщинистой кожей и острым вздернутым носом превращали ее, вероятно, в самое уродливое животное, какое Шон только видел. И уж точно в самое странное.

- Ты мог бы упомянуть об этом на следующее утро в «Вафельном домике» или позже у твоей матери, когда она умирала от желания позвонить Венди. - Лекси нахмурилась. - Или когда я принесла ланч в твой спортзал и осталась там, чтобы очистить свой разум от описаний внутренностей твоей матери. Или когда я сказала, что мой отец считает тебя нытиком.

- В какой из разов?

- В любой. - Она нахмурилась еще сильнее, как будто не могла припомнить, что говорила об этом не единожды. - Или когда ты засунул руки мне под рубашку.

- Я не думал об этом, когда мои руки были под твоей рубашкой.

Шон тогда был сфокусирован на нежной тяжести ее груди в своей ладони.

- И мог бы упомянуть об этом прежде, чем сбежать из номера отеля посреди ночи.

- Я не сбегал. Я думал, что увижу тебя на «Морском кузнечике» утром. - Шон посмотрел на трусливую собачку. Потом снова перевел взгляд на Лекси. - Не должно было дойти до такого. Но вся эта ситуация просто нарастала как снежный ком, пока не вышла из-под контроля. У тебя есть опыт с такими делами.

- Ты должен был связаться со мной, когда вернулся домой.

- Я пытался. Твоя голосовая почта была заполнена. - Шон указал на собачку. - Это существо кусается?

- Она не существо и нет, не кусается. - Лекси помолчала. - По крайне мере, до сегодняшнего дня.

Шон посмотрел на Лекси.

- Что это такое?

- Ням-Ням не это. Она китайская хохлатая собачка. - Лекси провела пальцами по длинной шерстке, собранной в хвост. - Пожалуйста, следи за тем, что говоришь в ее присутствии. Она очень чувствительна, и ее легко расстроить.

- Какого черта?

- И никаких ругательств. Она это не любит.

- У нее есть чертова банка для ругательств?

- Нет, но идея хорошая. Вы с папой тогда могли бы помочь пополнить ее фонд жевательных игрушек.

- Иисусе.

Лекси снова нахмурилась.

- Грубый тон ее расстраивает.

- А эта розовая штуковина, которую ты на нее напялила, не расстраивает?

- Эта вещь из моей «Ю-ху» линии пачек для собачек от кутюр. Яркий розовый улучшает ей настроение, когда она расстроена.

Шон не собирался спрашивать, откуда Лекси знает, что ее собака расстроена. В основном ему было на это наплевать, да и он уже пожалел, что спросил об этой глупой пачке.

- Уже поздно. - Он что, действительно только что разговаривал о чувствах собаки? - Давай покончим с этим дерьмом. Зачем ты засунула записку мне в карман?

- Нам нужно поговорить о фотографии.

Была только одна фотография, которую Лекси могла иметь в виду.

- А что с ней?

- Она разрушила мою жизнь.

- Сомневаюсь, что твоя жизнь разрушена. - Что за королева драмы. - А если и так, то ты разрушила ее в день, когда сбежала со своей свадьбы.

Лекси покачала головой, а маленькая собачка придвинулась к Шону еще на миллиметр.

- До того, как фото попало в прессу, я смогла восстановить свою репутацию и спасти свой бизнес. А теперь все это снова разрушено из-за тебя.

- Из-за меня? - Собачка высунула черный тонкий язычок и облизала вздернутую мордочку. - Не я один стоял у того мотеля.

- Теперь ты должен все исправить.

Шон никогда не умел хорошо отвечать на требования. Глядя на собаку, он сказал:

- Я ничего не должен исправлять. Не я передал это фото прессе.

Шон мог поклясться, что это существо облизывается в предвкушении момента, когда сможет перекусить ему яремную вену. Он не боялся, он мог ее победить, но собачка нервировала.

- У меня есть предложение, которое будет выгодно нам обоим и все исправит.

Шон не мог представить ничего, что будет выгодно им обоим. По крайней мере, пока она не передумает и не захочет раздеться. Он оторвал взгляд от собаки и посмотрел на Лекси.

- И что же это, принцесса?

- Ты должен всех убедить, что без ума от меня.

Нет, Шону не послышалось. Лекси смотрела ему в глаза уверенно и серьезно, и он начал смеяться.

- Это единственный способ вернуть мою репутацию, а тебе - не получить хоккейную клюшку в задницу.

Смех Шона сменился низким хохотом.

Лекси нахмурилось и немного прищурилась, как и ее собачка. Лекси могла бы выглядеть непривлекательно, если бы не была такой чертовски красивой.

- Я серьезно.

- Я вижу. - Шон потер подбородок и попытался скрыть улыбку. - И сколько тебе понадобилось времени, чтобы придумать эту нелепую схему?

- Она не нелепая. - Лекси села на софу и сложила руки на груди.

- Вот что. Ты обдумала эту идею еще меньше, чем тогда, когда согласилась выйти замуж за мужчину, которого не знаешь. - Шон взял пиво. - Даже меньше, чем когда подписалась на шоу, которое разрушило твою жизнь.

- Это решит наши проблемы.

- У меня нет проблем. - Шон указал на себя горлышком бутылки и сделал глоток.

Он не беспокоился о том, что кто-то из его хоккейной команды в буквальном смысле засунет клюшку или что-то еще ему в задницу. Шон сделал несколько глотков и опустил бутылку. Он был больше озабочен фигуральной клюшкой. Той, которая может испортить весь прогресс, которого Шон добился с «Чинуками» и особенно с Джоном Ковальски. Может быть, они с Лекси могли придумать что-то. Что-то вроде того, что они встретились и подружились. И никаких упоминаний о принуждении и насилии. Может быть, он смог бы справиться с этим и выглядеть героем.

- Как дела у твоей мамы?

- А что? - Его внимание привлекла безволосая собака, придвинувшаяся еще ближе.

- Просто спросила.

Шон в этом сомневался, глядя на собачонку в пачке, подползшую на животе достаточно близко, чтобы сунуть свой острый нос между плечом Шона и спинкой дивана.

- Некоторые пожилые люди перемещаются в это время года в Аризону или Флориду. Так лучше для ее здоровья.

Джеральдина была именно там, где нужно Шону.

- Здоровье моей матери в полном порядке.

На самом деле, когда он в последний раз с ней общался, она чудесным образом исцелилась. Шон решил, что у него есть очередные шесть месяцев, прежде чем его мать снова встретится лицом со смертью. Шесть восхитительных - свободных от хаоса - месяцев, во время которых ему нужно сфокусироваться на Кубке Стэнли.

- Сэндспит не подходит для женщины с таким хрупким здоровьем, как у твоей матери. - Лекси втянула воздух сквозь зубы, как будто ей было больно. - Ее тахикардия вызывает опасения. Не говоря о повреждениях кожи.

- Моя мать никогда не переедет никуда, где у нее нет друзей или семьи, чтобы жаловаться. Она никогда не сможет быть маленькой рыбкой в большом пруду. Это просто не в ее характере.

У матери осталось не так-то много родственников. Лишь пара кузин в Саскатуне. И на сегодняшний день у нее было несколько друзей в Сэндспите.

- Она никого не знает во Флориде или Аризоне.

- Но она кое-кого знает в Сиэтле. Конечно, Сиэтл не такой теплый, как Сан-Сити, но в нем прекрасные больницы и есть доступ к хорошему здравоохранению. Я уверена, она хотела бы подольше погостить у своего единственного ребенка.

Шон встретился взглядом с Лекси. Она больше не щурилась от злости. В ее глазах светился триумф игрока в покер, который только что открыл флеш-рояль. Шон был готов обдумать ее план. Немного переработать. Поторговаться насчет условий, чтобы все выглядело так, будто он спасает ее от орды папарацци. Еще не время сбрасывать перчатки.

- Она уже считает нас парой. - Лекси взяла пиво и улыбнулась. - Благодаря тебе.

- Как долго?

- Как долго мы пара? - Она пожала плечами. - С тех пор, как я подписалась на «Давай поженимся!».

Шон не это имел в виду.

Лекси сделала глоток пива, затем подняла глаза к потолку, будто бы задумавшись. Как будто она уже не просчитала все в своей красивой головке.

- Наша любовь была обречена. Судьба была против нас. Мой отец - тренер «Чинуков», а ты играл за «Пингвинов». Мы не верили, что что-то получится, и у нас не было веры в нашу любовь. - Она посмотрела на Шона и улыбнулась. - Мое сердце было разбито, когда мы расстались, и я действовала слишком импульсивно. Ты не знал, что я подписалась на «Давай поженимся», а я не знала, что ты принял предложение переехать в Сиэтл, чтобы быть ближе ко мне.

Это было слишком сентиментально и представляло Шона каким-то сосунком.

- Дай догадаюсь, я связался с тобой перед тем, как ты пошла к алтарю, и сообщил о своей вечной любви.

Улыбка Лекси стала шире.

- Разве не романтично?

Собачка подняла голову и положила нос Шону на плечо. Шон почувствовал странную смесь запахов кукурузных чипсов и роз, пока это смотрело на него блестящими глазками сквозь свою челку. Он решил, что и собака, и ее хозяйка давили на него, чтобы увидеть, как далеко он позволит им зайти.