Я вижу вопрос в ее глазах. Она хочет знать, что случилось, что я сделал, но она знает, что сейчас лучше не говорить об этом.

Я беру металл и надеваю его на ее шею, зацепляя сзади так, чтобы он идеально ложился на центр ее ключицы. Она смотрит на него сверху вниз, какое-то время смотрит, и сначала я не уверен, нравится ли он ей. Это ужасный подарок.

Но когда она снова смотрит на меня, ее губы слегка приоткрыты, она дает мне свой ответ:

— Рук, я хочу, чтобы ты прикоснулся ко мне сейчас.

Мне не нужно, чтобы она говорила что-то еще. Это единственное разрешение, которое мне нужно.

Я приближаю свое тело к ней, заползаю на стол и забираюсь на нее. Моя талия находится между ее молочно-белыми бедрами, и я опускаю свой рот на ее, впитывая красный цвет ее рта, пока она не распухнет от моих поцелуев.

Она стонет в меня, когда наши языки сплетаются вместе, пожирая друг друга, изливая каждую крупицу чистых эмоций в рот друг другу. Все муки, все страдания одни, вся любовь.

Моя грудь болит. Мое сердце трепещет, оживляясь впервые за год. Приятно вознаграждать себя, а не наоборот. Эти расплавленные горячие цепи, которые годами цеплялись за мое тело, начинают распутываться.

Нуждающийся, желающий, и каждый кусочек мой.

Я двигаю ртом вниз, не зная, на вкус ли чувствительная кожа на ее шее больше похожа на клубнику или на мед, но в любом случае, вкус на моем языке — это то, что я никогда не хотел забыть.

Чем дальше я работаю, тем больше фиолетовых и красных следов оставляю на ней. Я хочу отметить каждый ее квадратный дюйм, пока она не будет полностью покрыта мной. Я бы ни дня не прожил так, чтобы весь проклятый мир не узнал, что она моя.

— Твой рот такой приятный, — хнычет она, когда мои руки ощупывают ее груди. Гладкие и упругие, теплые и манящие к моим любопытным пальцам. Я мучительно играю с ее сосками.

Я слишком долго отрицал правду о том, что она всегда была моей. И теперь я схожу с ума при мысли о том, чтобы владеть ею полностью, владеть каждым дюймом.

— Скоро станет еще лучше, — шепчу я, оставляя затяжной поцелуй прямо над ее трусиками. — Черт, я пропустил это.

— Я или?

— Ты. Я скучал по тебе, — я двигаю ртом вокруг ее обнаженного тела, — Я скучал по тебе, я не думал ни о чем другом с тех пор, как ты ушла. Я больше никого не трогал. Нет никого лучше тебя.

Я скатываю пояс вниз, одним махом сбрасывая нижнее белье с ее ног.

Я абсолютно голоден для нее. У меня текут слюнки при виде ее блестящей розовой киски, влажной и готовой для меня. Я слишком долго отказывал себе в ее влагалище на моем языке. Я хочу исправить это.

Поместив свое тело между ее ног, заставляя ее бедра раскрыться, чтобы освободить место для моих плеч, я провожу языком от вершины ее холмика к ее отверстию. Она дергается возле меня, пытаясь прижать свой центр к моему лицу, гоняясь за трением, гоняясь за удовольствием.

С радостью подчиняясь, я опускаю рот к ее клитору, посасывая чувствительный бутон с достаточным усилием, чтобы она могла это почувствовать. Я медленно обвожу вокруг него кончик языка, дразня нас обоих. Я могу играть всего несколько секунд, прежде чем начинаю пожирать запретный плод между ее бедрами.

Ее пальцы погружаются в мои волосы, прижимая меня к центру, жаждая большего. Мой горячий язык скользит по ее скользким складкам, и я вдыхаю ее, как будто она моя последняя еда на земле.

Двумя пальцами я использую ее соки, чтобы легко вводить их в ее узкую дырочку, чувствуя, как она сжимается вокруг меня, когда я ввожу их в ее влагалище и выталкиваю из него.

— Все эти непристойные звуки для меня? — я стону в ее лоно, мой голос вибрирует на ее чувствительном бутоне. — Как чертовски мило с твоей стороны, детка.

Я прижимаю язык к ее клитору, позволяя ей тереться об меня, позволяя ей контролировать давление и ритм. Позволить ей использовать меня, пока она не будет готова сломаться.

На ее лбу образуются маленькие морщинки, стоны становятся громче, все ее тело извивается, а позвоночник поднимается над столом. Мой член тяжел и пульсирует, отчаянно желая почувствовать, как ее стенки сжимаются вокруг меня.

Я знаю, что она близко.

Я всегда знаю.

Потому что я знаю свою девочку.

Я чувствую, как ее соки стекают по моему подбородку, покрывая меня ее жидкостью, такой святой, что ее может быть достаточно, чтобы очистить мир от грехов. Свободной рукой я размазываю ее смазку по направлению к ее заднице, массируя узкое отверстие подушечкой пальца.

— Ты будешь хорошей шлюхой и позволишь мне трахнуть и эту дырку?

Часть меня поддразнивает.

Другая часть меня дико претендует на каждую дырку без ограничений.

Она хнычет, кивая, пока я продолжаю играть, просовывая кончик пальца внутрь и стону от того, насколько она тугая.

— Скажи это. Попроси меня.

Приподнявшись на локтях, с красным от удовольствия лицом, она смотрит на меня между своих бедер.

— Я хочу, чтобы ты трахнул мою задницу, — в ее голубых глазах столько желания, что я не могу ей отказать. —Пожалуйста.

— Бля, — стону я, возвращаясь к ее губам, засовывая свой язык ей в рот и позволяя ей попробовать свои соки на моем языке. — Я чертовски болен тобой, Сэйдж.

Я провожу рукой вниз по телу, высвобождаюсь из штанов и сажусь на колени. Обхватив себя ладонью и натирая всю длину, я наблюдаю, как с кончика вытекает несколько капель предэякулята.

— Рук, пожалуйста, малыш. Ты мне нужен, — стонет она, прижимаясь ко мне.

Осторожно, я раздвигаю ее ноги намного шире, прижимая ее к своим бедрам, затем просовываю руки под ее задницу, чтобы поднять ее ко мне.

Инстинктивно ее ноги опускаются на мои плечи, ее каблуки все еще украшают ее ступни.

Я использую ее гладкость, чтобы смазать свой член, прежде чем направить себя к ее анусу.

— Ты позволяешь кому-то еще трахать тебя здесь, шлюха? — спрашиваю я, скрежеща зубами, когда облегчаюсь внутри нее. Я чувствую, как ее стены пытаются вытеснить меня, отвергая мой размер, но я продолжаю давить.

— Н-нет, только ты, — она агрессивно качает головой, зажмурив глаза, изо всех сил пытаясь приспособиться ко мне. — Бля, горю.

Я использую большой палец, чтобы стимулировать ее клитор, пытаясь помочь ей открыться.

— Тебе нужно расслабиться, малышка. Впусти меня, — шепчу я, продвигаясь внутрь все дальше и дальше, чем больше я трахаю ее клитор своим большим пальцем. — Все, это моя девочка. Черт, ты чувствуешь себя невероятно. Ты чувствуешь, как я растягиваю твою задницу? Сжимаешь стенки для моего члена?

— Я чувствую… — ее настигает стон, который охватывает все ее тело. — Так наполнено, так хорошо.

Как только я полностью оказался внутри ее задницы, я не знаю, как смогу вырваться из-за того, как сильно она сжала меня.

Но постепенно я начинаю работать бедрами, двигая большим пальцем чуть быстрее. Я не могу сдержать ухмылку, расплывающуюся по моему лицу, ощущение того, что она расслабилась вокруг меня настолько, что я могу двигаться быстрее.

— Ты такая хорошенькая маленькая шлюха, Сэйдж. Принимаешь меня так хорошо.

Вскоре я вхожу в нее с большей силой и вижу, как на ее лице нарастает напряжение. Мои бедра снова и снова шлепают ее по коже, когда я все глубже проникаю в нее.

Мое собственное освобождение лижет мне пятки, скручивает живот, но мне все равно. Я просто хочу посмотреть, как оно придет к ней.

Я хочу видеть, как эйфория вспыхивает на ее коже, взрываясь с головы до ног. Мне было бы все равно, если бы я больше никогда не приходил, если бы это означало, что я смогу видеть это лицо до конца своей жизни.

Как раз этого было бы достаточно.

— Бля, блять, — ругается она, впиваясь ногтями в мои бедра. — Рук!

— Так туго, чертовски хорошо, — ворчу я, когда мои движения становятся все более беспорядочными, неконтролируемыми, чувствуя ее спазмы подо мной.

Этого недостаточно. Я хочу больше. Я хочу все это.

Я хочу, чтобы ее сломали и тщательно трахнули. Настолько слаба, что мне приходится уносить ее с этой дурацкой вечеринки, где ее никто не понимает.

В окружении всех этих людей, которые посадили ее в клетку, потому что боялись того, что она может сделать, если они дадут ей полную свободу действий.

— Давай еще, — рычу я, хватая ее ноги за лодыжки и раздвигая их так, что они падают на стол, оставляя ее открытой для себя.

Я погружаю средний и безымянный пальцы в ее киску, продолжая долбить свою длину в другую ее дырочку.

— Слишком много, — выдавливает она. — Черт, это слишком.

Двигая пальцами внутрь и наружу, ускоряя темп, я обязательно провожу ими в заветной точке ее влагалища.

— Я сказал, кончай, — приказываю я, чувствуя, как мои органы прорезают меня, когда она начинает беззвучно кричать, и удовольствие полностью захлестывает ее.

Ее спина выгибается над столом, пытаясь отстраниться от меня, но я продолжаю закачивать свое семя в ее глубины, все еще шевеля пальцами.

Прозрачная жидкость выплескивается на нижнюю часть моего живота, ее влагалище омывает меня, когда ее второй оргазм разрушает ее. Я резко стону, когда она напрягается.

Комната наполняется прерывистым дыханием, пока мы оба остаемся в этом состоянии блаженства, ее тело переживает афтершок ее оргазма.

Я держу себя внутри нее, наклоняясь, оставляя нежные поцелуи на истерзанной коже ее шеи. Эмоции смешиваются с приливом вожделения, когда мой язык кружится вокруг следов, которые я оставил, пробуя соленый пот на ее коже.

Вместо того, чтобы спросить, как в прошлый раз, я делаю заявление, которое не подлежит обсуждению.

— Я держу тебя, — говорю я сухим голосом, отчаянно нуждаясь в увлажнении.

Ее пальцы погружаются в мои волосы, слегка дергая концы, и я чувствую, как ее губы изгибаются в улыбке.

— Я всегда была у тебя, Рук. Всегда.