Глава 5

Это произошло некоторое время спустя. Мы вместе приняли душ, потом снова легли на кровать, голые, с переплетенными руками и ногами, когда я спросил.

– Какого черта он привел меня сюда? В этом нет никакого смысла. Он явно обеспокоен тем, что мы вместе. Что он значит для тебя?

– Я не могу тебе этого сказать. Ты расстроен, что он это сделал?

– Нет. Конечно, нет. Это единственное, из-за чего я не расстраиваюсь.

– Мне жаль, что я не могу дать тебе никаких ответов. Я знаю, ты не понимаешь, почему.

– Знаешь что? То, что ты говоришь мне, что не можешь ответить, лучше, чем вся эта ложь.

Она отстранилась, чтобы посмотреть мне в глаза, и торжественно кивнула.

– Я могу это понять. С этого момента я буду стараться изо всех сил быть с тобой откровенной.

– Так просто, да?

– Не знаю.

– Ясно, – криво усмехнулся я. – Почему бы нам не дать тебе немного попрактиковаться? Как насчет того, чтобы я попытался задать тебе вопрос, а ты на самом деле попыталась дать мне честный ответ?

Она выглядела едва смущенной этой мыслью, но ответила.

– Хорошо. Если смогу на него ответить.

Идеальный вариант пришел на ум мгновенно.

– Сколько тебе лет?

Она поморщилась. Это было восхитительно и тревожно.

– Ты не обрадуешься, когда я тебе расскажу.

– Счастливее, чем я сейчас, когда ты говоришь такие вещи. Скажи мне.

Она сделала очень глубокий вдох.

– Почти девятнадцать.

Мне стало нехорошо. Слишком молодая, вполне законно, но далеко за пределами моей зоны комфорта.

– Что значит «почти»? Так тебе восемнадцать?

– Да.

– А когда у тебя день рождения?

– Примерно через полгода.

– Это не почти. Подожди, я вообще хочу знать… сколько тебе было лет, когда мы впервые…?

– Восемнадцать. Я знала, что ты об этом спросишь.

Почему двадцать четыре гораздо приятнее, чем восемнадцать?

После того, как я, должно быть, некоторое время сидел тихо, ощущая головокружение, в основном обвиняя себя, она снова заговорила, в ее голосе звучала тревога.

– Я знала, что ты так отреагируешь. Вот почему я не сказала тебе.

– Не сказала мне? Ты так это называешь? Ты откровенно солгала об этом, даже представила доказательства своей лжи.

Она открыла рот, словно собираясь что-то сказать, потом снова закрыла его, продолжая молчать. Она просто смотрела на меня, пока я размышлял о том, как нелепо, непостижимо молода она была.

– Ты же понимаешь, что я вдвое старше тебя, – заметил я, наконец, нарушив долгое молчание.

– Едва ли. И вот почему я солгала об этом. Я знала, что ты слишком остро отреагируешь. Ты уже заставляешь меня пересмотреть эту идею «без обмана».

– Очевидно, тебе нужно больше практиковаться в этом. Давай попробуем еще раз. Я старше твоего отца?

– Нет. Ты совсем немного моложе. Тебе от этого легче?

– Не особенно.

– Тебе нужно вернуться с Хитом утром. – Она явно меняла тему разговора.

Она хорошо знала, как заставить меня действовать, потому что это работало.

– Нет. Я не оставлю тебя здесь. Это невозможно.

– Не раздражай его, – она провела пальцем по синяку на моей челюсти, ее глаза были встревожены. – Он очень опасный человек. Ты должен вернуться без меня.

Я изучал ее, задаваясь вопросом, действительно ли она понимает меня так хорошо. Иногда мне казалось, что она знает меня лучше, чем я сам, так что это, безусловно, было новым (и деморализующим) понятием.

Как только у меня появилась эта мысль, я уловил блеск в ее глазах, вспышку искреннего беспокойства, которое вернуло мир на прежнее место и облегчило мне дыхание.

Ее понимание меня было одной из немногих вещей в Ирис, в которых я всегда был уверен, и я был бы раздавлен, если бы даже это было ложью.

Ее беспокойство сказало мне, что это не так.

– Ты же знаешь, что я не могу этого сделать, – мягко сказал я ей.

Беспокойство переросло в нечто сродни панике.

– Он вооружен, у него ужасный характер, и он ненавидит тебя. Кроме того, у него есть запасной вариант. Много чего. Ты никак не можешь взять его на себя. Ты ведь понимаешь это, не так ли?

Я сделал очень глубокий вдох. Я никогда не считал себя особо храбрым. На самом деле, я никогда особо не задумывался об этом, но я знал, что сделаю все, что мне нужно, независимо от риска, чтобы вытащить Ирис из этой передряги.

– Пожалуйста, Дейр, пожалуйста. Я умоляю тебя. Пожалуйста, просто делай, что он говорит. Я никогда не смогу простить себе, если ты пострадаешь.

– У нас с тобой разные приоритеты, но я думаю, ты это знаешь. Я гораздо больше беспокоюсь о том, чтобы ты не пострадала.

– Ты ничего не можешь поделать с тем, что происходит со мной. Хотела бы я, чтобы ты это видел. Но втянуть тебя в это, причинить тебе боль, это можно предотвратить. Тебе не нужно вмешиваться.

От этого у меня волосы встали дыбом.

– Мне не нужно вмешиваться? Как насчет этого: я участвую. Как ты думала, что произойдет? Ты преследовала меня. Ты отдала себя мне. Ты заставила меня заботиться о тебе, и я не могу стоять в стороне, когда ты в опасности, запертая здесь Бог знает по какой причине, и ничего не предпринимать!

Ее челюсть была упрямо сжата, глаза стали пустыми, чего я начинал бояться.

Это вывело меня из себя.

– Это был не риторический вопрос, – взбесился я. – Ответь мне. Что, по-твоему, должно было произойти?

Ее тон был невыразительным, когда она ответила, но на этот раз я почувствовал, что она говорит мне правду.

– Я не хотела, чтобы это зашло так далеко. Чтобы мы зашли так далеко. Я просто хотела немного тебя, достаточно, чтобы продолжать, но я никогда не думала, что это превратится во что-то большее. Несмотря на все мое здравомыслие, я не могла держаться от тебя подальше, как только начала.

Я сосредоточился на самой странной части того, что она сказала, части, которая не имела для меня смысла. – Немного меня? Как ты вообще меня заметила, не говоря уже о том, чтобы решиться преследовать меня так агрессивно, как ты это делала.

Она покачала головой, уголок ее рта слегка приподнялся в кривой улыбке.

– Ты никогда этого не получишь. Ты не видишь себя ясно, совсем не видишь. Я вижу. Ты был просто слишком привлекателен для меня, чтобы сопротивляться, во многих отношениях.

– Так вот оно что, ты заметила меня в спортзале и решила, что я просто слишком горяч, чтобы сопротивляться? Это часто случается?

Она покраснела.

– Не надо. Не делай этого. И я не заметила тебя в спортзале. В нас не было ничего случайного. Я знала, что ты будешь там, и я разыскала тебя.

Я быстро моргнул, ненавидя, что каждый ее ответ, который казался мне отдаленно близким к правде, только заставлял меня чувствовать, что я знаю меньше, чем когда-либо.

– Не хочешь ли объяснить что-нибудь из этого?

Она открыла рот (как будто действительно собиралась ответить!), когда громкий звук задвигаемого снаружи засова заставил ее остановиться.

Я едва успела накинуть простыню на самое необходимое, как дверь открылась, и Хит шагнул внутрь.

Он начал ругаться, когда увидел нас.

– Какого хрена? Я закрываю эту дверь, и когда я снова ее открою, ей лучше быть в приличном виде, а тебе лучше снова надеть штаны. У вас ровно три минуты.

Он отступил назад, с силой хлопнув дверью.

Мы подчинились ему, потому что мне не особенно хотелось иметь с ним дело без штанов, и я, конечно, не хотел, чтобы он видел Ирис голой.

Как я и предполагал, ровно через три минуты дверь снова открылась.

Мы сидели на краю кровати, бок о бок, держась за руки.

Хит сверкнул глазами.

– Время ужина. На колени, лицом к стене, Мастерс.

Я повиновался, напрягшись, когда услышал, как позади меня взвели курок.

Я услышал, как Ирис ахнула и закричала.

– Хит, пожалуйста, не…

– Я не причиню ему вреда, если он не сделает какую-нибудь глупость. – Он сказал ей, успокаивающим голосом. Внезапно он изменился, снова став враждебным. – Стой спокойно, если тебе нравится иметь голову на плечах, Мастерс.

Долгая пауза, затем снова его успокаивающий голос.

– Просто иди в ванную, пока мы принесем еду. Ты так смотришь на меня, что это не помогает ситуации.

Хлопнула дверь (я предположил, что в ванную).

В течение нескольких минут не было слышно никакого шума, кроме какого-то шороха позади меня, затем скрипа, который, как я предположил, был чем-то вроде тележки, которую вкатывали, передвигали стулья.

– Хорошо, Мастерс, я вернусь за этим ровно через час. Когда я снова постучу в дверь, тебе лучше все еще быть в своих гребаных штанах.

– Могу я теперь повернуться? – спросил я его, мой тон был ироничным.

– Действуй.

Я повернул голову, оценивая ситуацию несколькими растерянными морганиями.

Для нас был накрыт импровизированный стол на двоих на тележке с едой, с белой скатертью и тем, что даже выглядело как приличная еда.

Хит застыл в дверях. Я отчетливо слышал, как по крайней мере двое мужчин устанавливали это, хотя они и не разговаривали.

Теперь они ушли.

Все это было более чем странно. Зачем он привел меня сюда, и какого черта он устроил то, что выглядело как романтический ужин для нас с Ирис?

– Один час, – повторил Хит, пятясь к двери.

– Подожди, – сказал я.

– Что? – рявкнул он.

– Спасибо, что принял пулю вместо нее, – сказал я ему, с трудом подбирая слова. – И за то, что привел меня к ней.

– Я ничего из этого не делал для тебя. Если ты не понимаешь тонких намеков, я тебя, блядь, ненавижу. Я сделал это для нее. А теперь ешь свой ужин и не снимай свои гребаные штаны.

С этой изящной маленькой тирадой он захлопнул дверь, а затем запер ее на засов.