Его начало трясти. Напряженные руки судорожно сжали дубовые столбики кровати. Стон, вырвавшийся у него, казалось, не мог исходить от живого существа.

— Хорошо, Бенджамин. Я думаю, ты готов, и сегодня я даже предложу тебе выбор. Ты хочешь, чтобы я оседлала тебя, или чтобы ты был сверху?

Мог ли он говорить без крика? Он выдохнул, и мог поклясться, что все еще чувствует, как она ногтями впивается в его соски.

— Сверху. Пожалуйста. Госпожа.

Ее невероятно сильные, нежные руки поглаживали его по бедрам.

— Так тому и быть. Когда я размотаю последнюю ленту и надену на тебя презерватив, ты можешь отпустить спинку кровати и запрыгнуть на меня.

На ее губах появилась невинная улыбка, будто она только что согласилась дать ему печенье, а не позволяет оттрахать ее до потери сознания. Она играла с его разумом так же легко, как мучила его тело. Садистка.

И его член никогда в его чертовой жизни не был настолько твердым, как сейчас. Что она с ним делает?

Она очень медленно разматывала каждую кожаную полоску, и он почувствовал, как кровь приливает к члену, словно океан во время прилива. Его глаза напряглись, когда он увидел, как Анна, наконец, неторопливо сняла последнюю ленту.

Она натянула на него презерватив, дюйм за гребаным дюймом.

Их глаза встретились.

Он набросился на нее так быстро, что у нее не было ни малейшего шанса на сопротивление.

Как безмозглый варвар, он опрокинул ее на спину, раздвинул ноги и вошел в нее одним грубым движением. Когда жар ее тела окутал его, он замер, балансируя на краю.

Последний раз он терял контроль, когда был подростком.

Его яйца, тесно прижатые к паху, пульсировали от давления неминуемого взрыва.

Обливаясь потом, Бен пытался взять себя в руки. Если она пошевелится — просто одно движение, — он кончит.

Она не двигалась.

Медленно вдохнув, он отступил от пропасти и открыл глаза.

Ее густые каштановые волосы роскошно рассыпались по подушке. Лицо раскраснелось. И ее глаза были полны одобрения, когда она улыбнулась ему.

— Я впечатлена, сторожевой пес.

— И правильно, — прорычал он. — Я, может, никогда больше не смогу ходить.

От ее смеха влагалище сжалось вокруг него, и он резко втянул воздух. Не сейчас. Пожалуйста. Господи, когда он начнет в ней двигаться, то долго не продержится. — Я хочу, чтобы ты тоже кончила. Первая. Но...

— Бенджамин, если ты сейчас же не кончишь, я буду думать, что облажалась, — она усмехнулась и взяла пульт дистанционного управления, лежавший рядом с подушкой. — Ты, наверное, не заметил, но я собираюсь помочь в этом.

Что-то тихо зажужжало, и он почувствовал вибрации в районе лобковой кости. Бен слегка приподнялся. Осторожно. На ней была надета какая-то треугольная штука, которая прикрывала ее клитор и вибрировала. Чертовски круто... но, когда она успела ее надеть?

— Я получу пульт дистанционного управления? — с надеждой спросил он.

Она даже рассмеялась: — Нет.

Черт возьми, ему нравились женщины, которые знали, чего хотят. И чего хочет он.

Пока вибратор творил свое волшебство, он наблюдал, как румянец поднимается по ее груди, шее и лицу. Приподнявшись на одной руке, второй он ласкал ее груди. Они словно были созданы для его большой ладони - такие полные и округлые. Соски были затвердевшими, как маленькие пули. Он щипал их, катал между пальцами, тянул на себя и получал удовольствие от ее тихих стонов наслаждения.

Ее лоно сжалось вокруг него.

Почти. Почти.

— Могу я попросить Вас обхватить меня ногами за талию, Мэм? — он хотел, чтобы эти элегантные каблуки стучали прямо над его задницей, когда он начнет вколачиваться в нее.

Она задумчиво посмотрела на него. Все еще держала себя в руках — эта женщина была сверхчеловеком.

Анна вынуждена была признать, что думать становилось все труднее. Она была чертовски близка к оргазму. Сверху вибратор-бабочка, внутри нее - толстый член. У этого мужчины член был действительно, как у быка.

Он попросил ее о чем-то — переместить ноги. Точно. Она почувствовала, как все внутри напрягается, как нарастает давление. Она могла бы уступить его просьбе. В некоторой степени. Анна прочистила горло.

— Если ты повиснешь на одной руке на спинке кровати, можешь делать с моими ногами все, что захочешь.

Бен ответил благодарным рыком. Бен закинул ее левую ногу себе на талию, и вцепился в спинку кровати правой рукой. Раздвинув колени пошире, для лучшего баланса, он просунул левую руку под ее правое колено, приподнимая и раздвигая ее, погружаясь еще глубже.

Она впилась в его кожу ногтями, погребенная под шквалом потрясающих ощущений.

Он медленно вышел из нее, его челюсть напряглась.

— Я все еще чувствую каждый оборот ленты на члене, — пробормотал он, рассмешив ее.

Его загорелое лицо потемнело от вожделения, когда он медленно вошел в нее, вышел, а затем вновь толкнулся внутрь, но уже в более быстром темпе. И прижался тазом к бабочке над ее клитором.

Это стало последней каплей.

О, Боже. Накопившееся давление скрутилось в ней, словно зажав в кулак, и столкнулось с его тяжелым стволом, а затем взорвалось, прокатившись по всем ее чувствам оглушающими волнами удовольствия.

Ее бедра дернулись, и даже в разгар оргазма она услышала его «Черт возьми». А потом ее нога была поднята выше, и он начал вколачиваться в нее. Глубоко. Сильно. Мощно. Кровать покачнулась, когда он ухватился за спинку кровати, и его огромное тело в бешеном ритме начало врезаться в нее.

Со звоном в ушах она кончила снова, удовольствие поглотило ее целиком. Боже, она никогда не чувствовала ничего подобного.

Когда зрение немного прояснилось, она уткнулась носом в его шею, целуя белые шрамы, а затем провела ногтями по его груди, найдя и ущипнув его соски.

Он взревел... продолжая врезаться в нее, раскачивая кровать с каждым новым толчком.

Что-то треснуло, и кровать накренилась по диагонали.

Зарычав, Бен глубоко вошел в нее, и его член запульсировал в кульминации, окатывая Анну еще большими волнами обжигающего удовольствия.

Ей удалось нащупать на пульте кнопку «Выкл», и она просто обмякла, не в силах пошевелиться.

В конце концов, когда ее сердцебиение более-менее стабилизировалось, она открыла глаза. Склонив голову, Бен был неподвижен, его широкая грудь вздымалась и опускалась в такт дыханию. Лицо раскраснелось, жилы на шее натянулись.

Великолепен.

Она провела руками по его спине, наслаждаясь твердостью его мышц.

Держась одной рукой за спинку кровати — хороший сабмиссив, — он осторожно опустил ее ногу.

Все еще глубоко погруженный в нее, его член слегка подергивался. Она внутренне усмехнулась. Его инструмент еще вспомнит о ней завтра.

— Мэм? — его голос звучал так, словно он проглотил половину ее песчаного пляжа. — Вы...

Как мило. Она провела рукой по его сильному лицу.

— Я в порядке, Бенджамин, — она сделала паузу.— Но ты сломал мою кровать.

Он даже не выглядел смущенным. Вместо этого его глаза блеснули, когда он медленно улыбнулся.

— Полагаю нам придется переместиться на пол для следующего раунда.

****

Пару часов спустя Анна вышла из душа, услышав, как кто-то колотит в дверь черного хода.

Пока она мыла голову, Бен выгулял Бронкса, и теперь тот лежал в углу... а Бен чинил ее кровать.

— Почти закончил, — он кивнул на дверь. — Проблемы? — Его длинные волосы были растрепаны, на щеках однодневная щетина. Он выглядел как взъерошенный, раздраженный самец, и ей захотелось толкнуть его на груду постельного белья и растрепать еще больше.

— Наверное, нет, — ответила она. — Но, к сожалению, поскольку моя машина припаркована у входа, моя семья знает, что я дома. Кто бы это ни был, он не уйдет, пока я не открою дверь.

— У меня в машине есть пистолет.

Она усмехнулась.

— У меня тоже, но стрелять в родственников считается дурным тоном.

— Это правда, — он встал и провел пальцами по ее лицу. — Никак не могу привыкнуть к тому, насколько ты красива, и не имеет значение время дня, или во что ты одета.

Все внутри нее растаяло от его слов, превратившись в лужицу. Она бросила на Бена раздраженный взгляд, чтобы скрыть это, а затем распахнула окно и крикнула:

— Я спущусь через пару минут. Перестань стучать.

Анна захлопнула окно, услышав нецензурный ответ Тревиса.

— Мужчины, — пробормотала она и достала чистое нижнее белье.

— Анна, — Бен присел на корточки рядом с кроватью.

Она приготовилась выслушать жалобы на то, что она им пренебрегает. Джоуи был достаточно хорошим рабом и хранил бы молчание, но и он бы наверняка надулся.

— Я закончу через минуту. Хочешь, чтобы я остался здесь или тихо ушел? — спросил он.

Тактичность вопроса поразила Анну. И напомнила ей, что не нужно судить об этом мужчине по другим. И... она поняла, что не хочет, чтобы он тихо уходил.

— Нет, спускайся вниз, я приготовлю ужин. Мой брат знает, что у меня есть личная жизнь. Он может дразнить меня, но не тебя.

Его лицо потемнело.

— Лучше бы ему тебя не расстраивать.

Несмотря на то, что его опека была странным образом приятна, она напряглась.

— Расслабься, Бенджамин. Я в состоянии справиться со своей собственной семьей.

Секунду спустя он кивнул.

— Да, Мэм, думаю так и есть.

То, как он ее опекал и в то же время верил, что она может сама о себе позаботиться, одновременно согревало и восхищало ее. И она позволила себе подарить Бену долгий страстный поцелуй.

На выходе она остановилась, чтобы погладить Бронкса.

— Ты такой хороший пес. — В ответ его хвост застучал по ковру.

Спустившись вниз, она открыла заднюю дверь, которая вела на веранду.

Тревис вошел внутрь.

— Не прошло и года. Ты становишься копушей, сестричка, — он дернул ее за волосы.

Джинсы, вытянутая серая футболка, ботинки. Волосы того же насыщенного каштанового оттенка, что и у нее. Правда, стригся он до сих пор коротко, как в армейские времена. Темно-синие глаза, классически привлекательные черты лица, высокий, мускулистый и загорелый. Он был похож на их маму — гораздо веселее и общительнее Анны.