– Нет.

Прежде чем она смогла снова поспорить с ним, заставив его слушать, как она жалуется на своего парня, Хоакин рывком открыл дверь и захлопнул ее за собой. И быстро запер ее.

Прислонившись к стене, он закрыл глаза и вздохнул. Что, черт возьми, там произошло? Он вошел, чтобы убедить ее, что она Татьяна Асланова, и чуть не трахнул ее. Хуже того, теперь его тело требовало её, как будто она была зудом, который он не почесал, и он собирался страдать от ужасной крапивницы, пока не сделает это. Нет, это нечто большее. Глубже. Он ненавидел эти запутанные чувства.

Будет правильным держать дистанцию. Дверь не была достаточной преградой между ними. Он не мог позволить себе отдалиться от нее на несколько миль, поэтому довольствовался несколькими часами, несколькими напитками, несколькими проблемами, связанными с работой. Он свяжется с Хантером, Джеком и остальными, чтобы узнать, какую новую информацию они почерпнули о ее приемных родителях. Да, это сработает. И этот гребаный парень тоже стоял между ними. Не мог забыть об этом.

Хоакин прошел по коридору, пока не добрался до спальни поменьше, в которой ночевал прошлой ночью. Как только он вошел в небольшое пространство, то порылся в телефоне Бейли, пока не нашел кнопку, которая воспроизводила голосовые сообщения. Он прослушал сообщение Блейна один, второй. Тогда он не мог решить злиться ему или волноваться.

Он сжал ее мобильный телефон в руке так сильно, что тот замерцал. Выругавшись, он сунул его обратно в карман, глубоко вздохнул и сосчитал до десяти.

Если бы он был умен, он бы подождал с этой конфронтацией. С дурной смесью желания и гнева, бурлящей в его венах, он ломал голову над сложившейся ситуацией. Обвинения в её адрес выставят его абсолютным придурком. Он был взрослым мужчиной, способным взять на себя ответственность за свой пенис. Честно говоря, ему некого винить в этом нервном, перегретом состоянии, кроме самого себя. Он хотел отомстить за Нейта, поэтому занялся этим делом. Он был полон решимости узнать настоящую личность Бейли, поэтому сорвал фасад с ее жизни и обнажил правду под ним. Он позволил своей потребности в ней превзойти здравый смысл, поэтому поцеловал ее. Нет, он почти трахнул ее рот своим собственным. И теперь...

– Черт! – Он вернулся к спальне, которую занимала Бейли, отпер дверь и вошел. Он совсем не был спокоен, когда захлопнул ее за собой.

Бейли бросила настороженный взгляд в его сторону, но не отступила. Почему это снова заставило его член затвердеть?

– Что? – огрызнулась она.

– Он твой парень? – Хоакин бросил вызов.

– Моя сексуальная жизнь – не твое дело. Того, что произошло между нами, не должно было произойти. Не пытайся снова уговорить меня сотрудничать, делая все возможное, чтобы прижать меня. Я была достаточно глупа, чтобы однажды попасться на эту удочку, но больше никогда.

Каждый раз, когда она открывала рот, чтобы бросить ему вызов, он придвигался на дюйм ближе к тому, чтобы перекинуть ее через колено. Он стиснул зубы и сделал глубокий вдох, пытаясь обрести хоть какое-то самообладание.

– Отвечай. На. Вопрос, – прорычал он.

Она скрестила руки на груди и смерила его пристальным взглядом.

– Мои отношения с Блейном не имеют никакого отношения к нашему делу.

Черт возьми, она права. Какое бы плохое предчувствие ни заползло ему в задницу, оно должно выползти обратно... но, похоже, этого не случится.

– Я прослушал голосовое сообщение, которое он оставил, – Хоакин поднял глаза. – Блейну было бы гораздо интереснее быть моим парнем, чем твоим. Почему ты солгала мне?

Она колебалась.

– Я просто позволила тебе сделать неправильный вывод.

– Чушь собачья. Ты солгала.

– Я этого не делала. Я сказала, что у меня была связь. Я просто не сказала, что это было в качестве танцевального партнёра.

Он закатил глаза.

– Зачем ты это сделала? Ты думала, если я поверю, что у тебя есть парень, то буду держать руки подальше?

– Что-то в этом роде, – призналась она.

Хоакин усмехнулся.

– Неужели тебе не понравилось, когда я целовал тебя? У меня было ощущение, что и ты умирала от желания прикоснуться ко мне.

Она не могла встретиться с ним взглядом. Со склоненной головой и светло-каштановыми кудрями, рассыпавшимися по плечам, она выглядела хрупкой, смущенной и немного раскаивающейся.

– Нет. Мне казалось, что ты хочешь меня, но сейчас это уже не имеет значения.

– Ты не одинока.

– Я не знаю, что и думать, – продолжала она, почти умоляя о здравомыслии.

Гнев покинул его.

– Бейли, я сегодня многое взвалил на твои плечи. Мне жаль. Мне не следовало набрасываться на тебя. – Он нахмурился, искренне смущенный. – Или ты была бы не против?

– Это уже неважно, – она улыбнулась немного печально.

– Да. Неважно... Я не хотел, чтобы все было так.

Выражение ее лица стало серьёзным.

– Мне страшно, Хоакин. Я боюсь за свою жизнь. Я боюсь того, кто преследует меня. – Она замялась, снова выглядя такой хрупкой. – Я боюсь тебя.

Черт возьми, это заставляло его чувствовать себя ничтожеством.

– Малышка, я никогда не причиню тебе боль. Я знаю, что у нас была не самая благоприятная встреча. Сегодня я применил силу. И вел себя как осел. У меня нет оправдания, только извинения.

Она приподняла изящное плечо.

– Я тоже на тебя набросилась. Я просто... потрясена. Столько всего происходит, и мне некого винить, кроме тебя.

Он кивнул, делая осторожный шаг вперед. Прикоснуться к ней? Не трогать ее? Наконец, он остановился на том, чтобы обхватить ее тонкую руку, но ему хотелось гораздо большего.

– Все в порядке. Я большой мальчик. Я могу это вынести. Взвали все на мои плечи.

Вместо этого Бейли закрыла глаза и, казалось, ушла в себя.

– Даже если бы ты позволил мне позвонить, мне почти не с кем поговорить, кроме тебя.

Его первой мыслью было, что она, должно быть, преувеличивает. Затем он задумался. Родители ушли. Ни братьев, ни сестер. Кто еще был у нее в жизни?

– Расскажи мне о своих отношениях с Блейном.

– Он мой лучший друг. Я в шутку называю его своим мужем-геем. Он невероятный партнер по танцам. Он помогает мне готовиться к предстоящему прослушиванию. Он ведет меня через кошачьи драки и уродливую политику профессиональной танцевальной труппы. Я слушаю об испытаниях и невзгодах его непростой личной жизни. Он подталкивает меня к большей открытости, чтобы, когда я танцую, люди видели мою душу.

– Что, черт возьми, это значит? – выпалил Хоакин. Ему не понравилась идея, что Блейн использовал ее в качестве партнёрши, а затем раскритиковал ее.

– Нет, он прав. Что отличает технически красивого танцора от завораживающего, так это его способность выражать эмоции своим телом. Технически, я в порядке. Все так говорят. Мне трудно вылезти из своей скорлупы. Я хочу. Я намерена это сделать. Блейн... – Она улыбнулась, явно испытывая благоговейный трепет. – Когда он танцует, ты просто чувствуешь весь его жизненный опыт. Его радость, его горе, его борьбу. Он широко открыт для зрителей, и они впитывают его. Он может растрогать людей до слез. Он пытается помочь мне быть более похожим на него.

– Как? – неужели он недооценил Блейна? Может, парень повернул в обе стороны и хотел дать Бейли больше «жизненного опыта». Если бы он это сделал, Хоакин был бы счастлив натянуть ему яйца на копчик.

– Он поощряет меня рисковать. Он пытается помочь мне найти способы смеяться, плакать или... – Она пожала плечами. – Сходить с ума, влюбляться. Заботиться о чем-то другом, кроме идеального шага. Я не уверена, что я очень хорошая ученица. Я понимаю, что он прав, но я просто не знаю, как на самом деле следовать его советам.

Это не входило в компетенцию Хоакина. Эмоции были тем, чего он обычно избегал любой ценой. Из-за них люди гибли в бою. Но он не мог не попытаться помочь ей.

– А как насчет того, когда умерли твои приемные родители? Разве ты тогда ничего не почувствовала? Или после твоего первого парня, или... – он ухватился за соломинку. – А что было после того, как тебе снились сны?

– Я чувствую много, – ответила она. – Думаю, что я высвобождаю себя через танец, но все, кто меня видит, говорят, что я выгляжу так, как будто я просто на пороге того, чтобы открыться и дать что-то прекрасное через выступление, прежде чем я отступлю за свои стены. Я даже не осознаю этого, – она покачала головой. – прости. Но это то, что мы с Блейном делаем вместе. Когда репетируем, он доводит меня до предела и пытается заставить раскрыть свою душу.

Он не был в этом экспертом и не понимал, как разговоры и демонстрации Блейна могут быть продуктивными. Что-то должно было побудить ее снести свои баррикады и поделиться собой. Она держала свои чувства при себе по какой-то причине. Страх? Самосознание? Это может быть что угодно.

– Я верю в тебя. Ты найдешь его.

Конечно, пока он не придумает, как остановить сумасшедших от погони за ней, она ни для кого не будет танцевать. Но один взгляд на нее, и Хоакин понял, что она была рождена для этого. Ее душа зачахнет без танца.

Он все еще хотел отомстить за Нейта, но ему нужно исправить это и для нее тоже. Как и почему она стала важной персоной, он не уверен. Он не собирался проверять это, просто признал, что теперь она была приоритетом. Он сделает это для нее, и точка.

Ее пухлые губы изогнулись в дрожащей улыбке.

– Спасибо тебе. Ты знаешь, это действительно странно, что ты похитил меня, и все же у меня был более содержательный разговор с тобой, чем с тремя моими последними парнями, вместе взятыми. Зарегистрируй меня под именем Пэтти Херст.

Хоакин рассмеялся. Бейли была непредсказуемой – и ему это в ней отчасти нравилось. Последний коллега, с которым он пытался встречаться? Скукотища. Он знал, что она сделает дальше, задолго до того, как это даже пришло ей в голову. Но эта маленькая балерина, казалось, постоянно была полна сюрпризов.