Так как Бейли не была уверена, находится ли она до сих пор в Хьюстоне или уже где-то в другом месте, она не могла с уверенностью утверждать, что Хоакин не съездил в Оклахома - Сити, не совершил там преступление, а затем не вернулся к ней. С другой стороны, даже если он привёз её куда-то поблизости к месту преступления, ему всё равно пришлось бы успеть вернуться сюда, привести себя в порядок, поговорить с Торпом и предстать перед ней совершенно спокойным. Такое кажется маловероятным. К тому же, ей не верится, что Хоакин похищает её, привозит её в какое-то шикарное место, кормит, обещает защищать, если всё, что он планирует, это порезать её на кусочки.

– Это ужасно, – пробормотала она.

– Я этого не делал, – его тон был таким же категоричным, как и выражение лица.

– Поверь. Я бы хотела тебе доверять.

– Я никак не мог бы убить эту девушку, пусть даже в девять утра, потом за три часа доехать от Нормана до Далласа, принять душ и появиться здесь у тебя раньше полудня. Это физически невозможно.

– Значит, мы в Далласе? – она с надеждой уцепилась за этот крошечный факт. Пусть немного, но это уже кое-что.

– Ага.

– Откуда мне знать, что это не просто байка, чтобы я тебе доверилась?

– Ты прикалываешься?

Он прикалывается?

– Вчера в это самое время я тебя даже не знала, а познакомились мы, потому что ты меня похитил. И я так вот просто должна тебе поверить? Что правда?

– Даже не знаю, аплодировать тебе или отшлёпать.

– Отшлёпать? – она бросила на него скептический взгляд. – Словно я маленькая девочка, и ты собираешься поставить меня на место?

Всё то время, пока она говорила, он что-то набирал на телефоне. В наступившей тишине он не произнёс ни слова. Наконец, он поднял голову.

– Нет, словно ты упрямая женщина, которую я хотел бы образумить, и если для этого придётся ремнём пройтись по твоей заднице... – Он пожал плечами. – С превеликим удовольствием.

Бейли покраснела. Мысль о том, как он её шлёпает, приводила её в ярость и лёгкий трепет, что было странно. Однако, такова реальность.

– Не бывать этому.

Прежде чем под её пристальным взглядом вернуться к своему телефону, он одарил её самодовольной улыбкой, говорящей, что ни оба в курсе происходящего.

– Вот.

Она посмотрела на экран. Это было приложение iPhone, которое определяло местоположение. Он его использовал, чтобы отследить самого себя. Карта показала, что они в самом центре Далласа.

– Сейчас ты мне веришь?

Бейли не желала доставлять ему это удовольствие. Он её допрашивал, смутил. Он её похитил, угрожал. И всё же... всё, что он говорил об убийствах и их местоположении, выглядело правдиво. Да, это может быть надувательством. Но сложившуюся ситуацию пришлось бы планировать излишне тщательно. Зачем кому-то так напрягаться?

Но это не значит, что он прав во всём. Она не дочь русского учёного.

– Если ты пришёл сюда не для того, чтобы показать мне фото ещё одного тела, то зачем?

– Проверить, как ты. Принести одежду, которую обещал Торп. – Он пересёк комнату, взял принесенный и оставленный на входе пакет и запихнул ей в руки. – Посмотреть, не нужно ли тебе ещё что-то для треклятого комфорта.

Бейли взяла сумку и заглянула внутрь. Одежда, как он и утверждал. Досада в его голосе заставила её почувствовать себя виноватой, и это, наверное, было глупо. Но, если он прав, и кто-то ещё может ошибочно принять её за Татьяну Асланову и убить, тогда он рискует своей задницей, пытаясь ей помочь. Она прикусила губу.

– Спасибо, – пробормотала она.

– Иди, проверь, подойдёт ли. Если нет, я поищу что-нибудь ещё.

Попытается ли он напасть, пока она будет переодеваться в ванной, или у неё просто паранойя? Уж если он не изнасиловал её, когда она без сознания и связана, зачем ему пытаться сейчас?

– Ладно.

Бросив через плечо на него взгляд напоследок, она засмотрелась на его резкое лицо. Боже, он реально такой мужественный. Она никогда не была одной из тех девчонок, сохнущих по парням, которые намного крупнее их. Она всегда воротила нос от бодибилдеров. Конечно, она не возражала немного откинуть голову назад, целуя парня, но... Она потрясла головой. Итак, теперь она думает о поцелуе с Хоакином? После того, как только что боялась, что он может на неё напасть? Где же, чёрт возьми, её мозги?

Она вздохнула и зашла в ванную, закрыв за собою дверь, хотя та больше не запиралась. Она заглянула в пакет. Пара новых трусиков с бирками. Они были немного велики, но неплохи. То же с джинсами. Лифчик, однако, был насмешкой. Девушка Торпа в области груди была одарена явно богаче, чем она. Если его надеть, этот кусочек кружева просто собьётся комом под выданной футболкой. Она запихнула привлекательное белое бельё обратно в пакет и надела голубую хлопковую футболку. Как и всё прочее, она была немного великовата, но зато это скрывало факт того, что на ней нет бюстгальтера.

Сложив свою ночнушку в пакет, она открыла дверь и увидела ждущего Хоакина. Его пристальный оценивающий взгляд впился в неё. Жар преобразил его зелёные глаза и поглотил её. Их взгляды встретились. Она почувствовала, как под слишком большой рубашкой набухли соски.

Она судорожно сглотнула.

– Всё село достаточно неплохо.

Она ни за что не расскажет ему о лифчике.

Он медленно наклонил голову, изучая её тело.

– У тебя ноги не замёрзли? Нужны носки?

Разве ему было бы до этого дело, если бы он был кровожадным уродом?

– Пожалуйста.

– Я раздобуду несколько пар. – Он медленно, словно боясь её спугнуть, придвинулся ближе. Затем протянул руку.

– Присядь со мной. Мы можем снова поговорить о происходящем? Я буду поменьше ворчать.

Бейли этого на самом деле не хотела. Но если происходящее с ней – правда, то всё серьёзно. Единственный способ покинуть плен Хоакина – выслушать и сделать всё возможное, чтобы помочь.

Сделав глубокий вдох, она замялась, но вложила свою руку в его. По руке пробежал электрический разряд. Она не думала, что такое возможно, но он ещё сильнее сфокусировался на ней. Её сердце затрепетало. Связь была на удивление интенсивной. Пока он вёл её к кровати, у неё закружилась голова.

Она напряглась, когда он обхватил её руками за талию и посадил на матрас.

Прежде чем она успела возразить, он схватил от стола стул и приволок к ней. Уселся, широко расставив большие ноги, уперев одну в раму кровати.

– Расскажи подробнее о своём сне. С чего всё начинается?

Она резко отвела взгляд от выцветшей голубой ткани между его бёдер.

– Всегда одно и то же. Я смотрю вниз и вижу, что моя розовая рубашка почему-то покраснела. Я знаю, что мне нужно выйти из дома. Не знаю, почему, но убеждена, что нужно вести себя тихо. Стены чем-то обрызганы. Краской... или кровью. Не знаю. Между тем, я выхожу в коридор и направляюсь к двери в конце него, но вокруг моих ног что-то красное, и я поскальзываюсь на этом. Оно тёплое. Дальше, когда добираюсь до двери, я понимаю, что все мои руки в этом. Начинаю паниковать. Дверь распахивается ветром, и я оказываюсь снаружи. – Она пожала плечами. – Остальное ты знаешь.

– Ты больше никого не видишь?

– Нет.

– Ни живых, ни мёртвых?

– Нет, – повторила она.

Он скрестил на груди руки и пристально на неё посмотрел, затем встал и вышел из комнаты. Бейли хмуро уставилась на закрытую дверь. Она что-то не так сказала или сделала? Он вернётся?

Откуда взялась мысль «не расстроился ли он»?

Прежде чем она успела разобраться, он вернулся с папкой фотографий, что приносил раньше. Он рылся в ней, пока не наткнулся на одну. Вместо того, чтобы сесть и передать её ей, Хоакин с опаской приблизился. Осторожно.

– Хочу, чтобы ты взглянула и сказала, нет ли на этой фотографии кого-то знакомого.

– Если это поможет... – она кивнула.

Хоакин развернул фото в её сторону и вложил ей в руки. Когда она опустила взгляд на семью, её мгновенная реакция была как удар под дых. Она не могла вдохнуть. Накатила слабость.

– Кто эти люди?

Как только слова слетели с губ, она узнала Виктора Асланова. Женщина рядом с ним, хрупкая, с изящными руками, должно быть, его жена. Бейли показалось, что это лицо она уже раньше видела. Может, в новостях? Их окружали трое детей. Мальчик с тёмными волосами - самый старший. На вид ему около шести. Рядом с ним улыбалась, сверкая рядом ровных молочных зубов, маленькая девочка со светло-каштановыми волосами. Спереди сидела малышка, на вид двух лет. У неё была копна платиновых волос и кое-что общее с отцом - ярко-голубые глаза.

– Ты пытаешься сказать, что самая младшая – это я? – спросила она Хоакина, с удивлением замечая, что её голос дрожит.

– Ну да. Этот снимок был сделан примерно за три года до смерти Асланова. Один из родственников в России предоставил его властям вскоре после убийства. Младшенькая... Форма глаз такая же, как у тебя.

Верно. Бейли хотела бы возразить, что цвет её волос не такой, но и на фотографиях, сделанных родителями, когда она была маленькой девочкой, он был гораздо светлее. От семи лет и до пубертатного периода она постепенно темнела. Она прикусила губу.

– Малышка выглядит знакомо? У родителей были какие-то твои фотографии этого возраста?

– Нет. Наш дом сгорел дотла, когда мне было...

– Пять? - спросил он, понимающе глядя.

Она открыла рот, чтобы ответить, медленно закрыла, вздыхая.

– Да.

– Весьма кстати, тебе не кажется? Все твои детские снимки таинственным образом были потеряны. Они никогда не посылали снимков ни бабушкам, ни дедушкам, ни тётям, ни дядям – никому, кто мог бы выслать копии обратно?

– Мама говорила, что отдалилась от своей семьи и считала себя сиротой. Отец был единственным ребёнком, чьи родители умерли ещё до моего рождения.

– Не скажу, что такое невозможно, но прошу тебя принять идею, что они были не вполне честны. – Он встал, склонился над фотографией и указал на жену Асланова. – Ты очень на неё похожа.

Она заметила, но не хотела даже думать об этом.