Глава 4

Как только Хоакин вышел за дверь спальни, Митчел Торп, владелец «Доминиона», встал, перегородив собой коридор и резко приподняв бровь. Взгляд его был осуждающим. Несмотря на безупречный костюм этого мужчины, Хоакин был уверен, что Торп может быть сорвиголовой. Поскольку у него последние несколько дней были нереально длинными, с недостатком сна, и вообще без мгновения покоя, ему был не нужен бардак с другими мужиками.

– Я понимаю, что ты находишься в сложном положении, – Торп поправил запонку. – Как только я услышал крики, доносящиеся из моей спальни, то позвонил Логану. Он обрисовал твою ситуацию немного подробнее. Я позволил тебе сюда приехать, потому что за тебя поручились братья Эджингтон и дали понять, что ты защищаешь потенциальную цель убийцы, а не похищаешь женщину. Клуб «Доминион» строго придерживается условий взаимного согласия. Ты не можешь удерживать здесь эту женщину против её воли.

Хоакин сглотнул, борясь с отчаянием и страхом.

– Я понимаю, ты не хочешь, чтобы кто-то засветил это место и попытался тебя очернить, но...

– У меня и так достаточно подобных проблем. И евангелисты, и асексуалы, лоббирующие закрытие моего клуба, очевидно, либо не знакомые с оргазмом, либо страшащиеся его, так что...

В мыслях Хоакина промелькнула сотня тактических приёмов. В конце концов, он остановился на правде.

– Она в шоке. Я наделся, как только освежу её память, она вспомнит прошлое. Хотя она призналась, что ей снятся кошмары о той ночи, она твёрдо стоит на том, что не является Татьяной Аслановой. Мне нужно время. Если я сейчас её отпущу, тот, кто делает отвратительные вещи для тех ублюдков, не заставит себя ждать и схватит её. Логан рассказал тебе, как они издеваются над этими женщинами?

- Ты хочешь её спасти. Это достойно восхищения. Но я не могу удерживать её здесь против воли. – Его поза немного смягчилась. – Ты уверен, что она дочь Асланова?

– Абсолютно. Ей даже снятся сны о доме в снегах и о паре, которая обнаружила её на обочине дороги. Мне нужно несколько дней, чтобы её переубедить и выяснить, что ей известно. – Торп до сих пор выглядел скептически настроенным. – А что, если это ублюдки до сих пор охотятся за Калли?

– Почему все против меня используют Калли? – лицо Торпа исказилось от гнева. – Оставь моего сабмиссива в покое.

Хоакин всплеснул руками.

– Она почти десять лет была по уши в этом дерьме. Ты не хуже меня знаешь, что, если бы они до неё добрались, то подвергли бы пыткам...

– Если ты закончишь это предложение, у тебя не останется ни одного зуба. – Торп выглядел совершенно серьёзным. – Калли уже достаточно настрадалась. Сейчас мы с Шоном делаем всё, что в наших силах, чтобы она была счастлива. Мы делаем всё возможное, чтобы держать её как можно дальше от этого дела.

Пора отступать. Эта тактика попросту выводит Торпа из себя, а Хоакин нуждался в его сотрудничестве.

– Ладно. Извини. Если позволишь, я бы хотел поговорить с обоими, с Шоном и Калли. Думаю, у них есть информация, которая может спасти Татьяне жизнь.

– Я спрошу Шона, поговорит ли он с тобой. Это касается его и будет зависеть, по крайней мере, отчасти от того, что ФБР захочет сохранить строго в рамках бюро. А Калли... Это придётся решать нам вместе с Шоном. Телевизионные интервью, которые даёт Калли, никогда не бывают подробными. Это вопрос выживания, таким образом они делают из неё слишком публичную личность, чтобы кто-то мог так просто её убить. Но откровенный допрос о том, кто её преследовал и почему, может оказаться для неё чересчур. Прошло всего три месяца. И плюс стресс от будущей свадьбы...

– Вчера ты согласился.

– До того, как ты добавил в эту мешанину похищение.

Хоакину ответ Торпа не понравился, но он его понял.

– Я знаю, что она прошла через годы ада. Я бы не стал просить её снова ступить на этот путь, если бы не верил, что эта информация может помочь спасти жизни. Ты и Шон можете быть рядом с ней.

– Я над этим подумаю. Я бы хотел поговорить с Татьяной. – Торп подал фразу, как просьбу, но это было не так.

Хоакин увильнул.

– Сейчас она, наверное, принимает душ, и ей сначала нужно поесть.

Он не понял внезапно переполнившего его защитного инстинкта. Нет, это было не просто чувство покровительства, зудевшее где-то внутри. На самом деле, это была почти... ревность. В ней было еще меньше смысла. Судя по слухам, Торп был предан Калли, и вряд ли сделает предложение кому-то другому. К тому же Хоакин едва знает дочь Асланова. Она всего лишь та, чью жизнь он должен сохранить, не более того.

Но он наслаждался мыслью, как накроет её хрупкое тело своим и наполнит членом. На самом деле всё к югу напряглось и поднялось от этой идеи. Он проглотил проклятье.

Торп сделал паузу.

– Я позабочусь о еде для неё. Пока она будет есть, мы поболтаем. Я буду дружелюбен.

Несмотря на все заверения Хоакин всё равно хотел ответить «нет». Но Торп держал его за яйца. Если он хочет оставить Татьяну в этом безопасном месте и поболтать с людьми, которые могут рассказать о группировке, ответственной за эти убийства, и об их мотивах, то должен играть по правилам владельца клуба. Это чертовски раздражает.

– Она напугана.

– Не сомневаюсь, – Торп посмотрел на него, как на идиота, объясняющего очевидные вещи.

Несмотря на все оды, которые братья Эджингтон пели владельцу «Доминиона», Хоакин не был уверен, что Торп ему хоть сколько-нибудь нравится.

– Ты вытащил её из постели и бессознательную принёс сюда, – заметил владелец клуба. – Это я не одобряю.

Я не спрашивал твоё мнение, мистер Хрен-Тебе-В-Задницу.

– У меня не было лучшей альтернативы.

– Что ж, сейчас у тебя есть сорок восемь часов, чтобы убедить свою... гостью согласиться остаться здесь, или я возьму дело в свои руки.

Хоакин стиснул зубы и смотрел, как Торп уходит. Он зашагал по коридору в противоположном направлении.

И какого хрена ему теперь делать? Он мог бы снова изучить материалы, но проделал это уже тысячу раз. Без свежих наблюдений или улик он не становится ближе к тому, чтобы узнать точно, кто убил Нейта и почему. К небольшому облегчению, они не сильно его мучили. И, если он не хочет увидеть, как женщина из комнаты Торпа превратится в окровавленную груду плоти, ему придется придержать язык. Ему еще нужно разобраться, как, чёрт возьми, он собирается в ближайшие два дня уговорить Татьяну дать согласие остаться здесь. Он предоставил ей материалы. У него не так уж много других путей.

Но вместо этого он нашёл бар. Клуб закрыт, и он не видел никого, кроме перекаченного парня с квадратным лицом, ямочкой на подбородке, в позе «отвали от меня». Парень занял место за барной стойкой на стуле-стремянке, разглядывая на потолке за пластиковым куполом камеру слежения.

– Приятель, ты здесь работаешь?

Здоровяк даже не взглянул на него, просто нацелился отвёрткой на защищающий камеру пузырь.

– Да. Я Аксель, глава службы безопасности. Если бы у меня было право голоса, я бы не позволил тебе зайти сюда с женщиной без сознания, которая не согласна находиться здесь с тобой.

Встань в очередь.

– Ты будешь рад узнать, что Торп это тоже не одобрил.

– У меня нулевая терпимость к головорезам, и ещё меньшая к насильникам.

– Эй! Я федеральный агент, защищающий кое-кого, кто пока не понял, что ей грозит опасность. – И почему он оправдывается перед этим парнем? Потому что Аксель охраняет это место. Проклятье! – А здесь возможно раздобыть пива?

– Мы подаём немного выпивки. Вещи, вроде фиксации, воска и игры с огнём не очень хорошо сочетаются с интоксикацией.

Хоакин вспыхнул от гнева. Он треснул по табурету Акселя.

– Я пытаюсь спасти женщине жизнь. Не изнасиловать. Не напиться. Какого хрена ты ко мне враждебно настроен?

Наконец, Аксель посмотрел в его сторону, его голубой взгляд был колючим.

– А почему мне должно быть не насрать на твои мелочные переживания? Для неё ты незнакомец, против воли привязавший её к кровати. Если это место прикроют, я лишусь работы, мало того, у фетиш-сообщества в Далласе не станет безопасного места для игр.

Он немного знал о фетиш-сообществе и об их трудностях в поисках безопасного окружения. Он не хотел никому причинять неудобств, но не мог и пожертвовать безопасностью Татьяны.

– Я постараюсь убедить её согласиться остаться здесь, ладно?

– Сделай это побыстрее, – и на этом Аксель закончил разговор.

Фиг с ним. Возможно, пиво - это не самая лучшая идея.

Но без какой-нибудь выпивки он полезет на проклятые стены, если не найдёт, чем ему заняться, кроме ожидания. Он зашагал обратно по коридору. Как, чёрт побери, ему за ближайшие два дня стать тем, кому Татьяна доверится? Он видел только две возможности: он должен стать ей другом... или любовником...

Хоакин боролся со своей совестью, но потом похоронил поглубже. Если она не хочет прислушиваться к здравому смыслу, придётся на неё повлиять любым доступным способом. Он не станет разбивать ей сердце, просто удостовериться, что она выживет. И если ему придётся прикоснуться к ней... Для него ситуация выглядит беспроигрышной.

Он улыбнулся и начал составлять план.

***

Бейли подняла взгляд, чтобы рассмотреть входящего в спальню с подносом в руках импозантного мужчину. Не того самого, что пытался её убедить, что она дочь русского учёного. Этот был более утончённым, чуточку старше, но всё ещё с налётом опасности, что заставило её отступить на полшага.

– Сядь, – кивком головы он указал на стол у дальней стены.

Тот выглядел скорее декоративным. Она уже пыталась найти в нём что-нибудь полезное, особенно способ связи с внешним миром. Сейчас она согласится и на азбуку Морзе. Но она не нашла ничего. Ящики заперты, а двенадцать лет занятий балетом и увлечение наукой не наградили её навыками мелкого воришки.

Поскольку от этого мужчины волнами исходило предупреждение не связываться с ним, она сделала, как сказано. Помимо этого, Бейли даже через всю комнату почувствовала запах еды, а она проголодалась.