– То же телосложение. Тот же цвет волос. Тот же сочный рот.

Хоакин заметил её рот? Её взгляд метнулся с фотографии к его лицу. Обжигающий взгляд вернулся. Она облизнула губы, и он проследил за этим движением. Он не сдвинулся, не изменилось выражение лица, но она ощутила, как напрягся каждый его мускул. Внезапно её стало трудно дышать.

Боже, она не могла испытывать к нему влечения, особенно после того, как он выкрал её из дома против воли. Не сейчас, когда её жизнь в подвешенном состоянии. Не сейчас, когда она не знает, кто она такая.

Бейли резко опустила взгляд обратно на женщину.

– Что ты о ней знаешь?

– Немного. Я чуток поспрашивал кое-кого сегодня утром, и получил пару ответов. Да распада СССР Александра Асланова была балериной Большого театра. Её любили и восхваляли. Она познакомилась с Виктором после спектакля. Он был сражён наповал. Он был из влиятельной семьи, а она танцами едва пробилась из нищеты. Они быстро поженились. Судя по хронологии, я бы сказал, что она была беременна.

– Примерно во время распада СССР Александра родила сына, и они уехали из страны. В вакууме власти у Виктора больше не было финансирования, и он знал, что на Западе больше денег. Поначалу из-за противоречивых теорий и экспериментов США препятствовали его въезду. В конце концов он убедил американское правительство, что проводил эксперименты только по Советской указке. Конечно, позже все убедились, что это неправда, но к тому времени он со своей маленькой семьёй переехал на ту ферму в сельской местности Индианы, – в этой глуши люди задают не так уж много вопросов, – и в его семье прибавилось ещё двое детей.

– Итак... он стал работать на отца Каллиндры Хоу, пытаясь бороться с раком. Асланов наткнулся на что-то, за что его после убили. По крайней мере, так говорили в новостях. Она нахмурилась. – Но за что?

– Да, в этой истории есть пробелы. Это ещё одна причина, почему я здесь. Торп, с ним ты уже встречалась, знает людей, у которых больше информации. С ними я ещё не виделся.

Бейли нахмурилась. Может, Хоакин просто тянет время или несёт полный бред. Может, он пытается убаюкать её ложным чувством безопасности.

Упаси Боже, если он говорит правду.

Её тело сковала паника. Она не могла представить себе сценарий, в котором всё, что она знала, было ложью, а все, кого она любила, изначально были чужаками.

Подтянув колени к груди, она обхватила их руками, сопротивляясь желанию покачаться.

– Я ничем не могу тебе помочь.

Хоакин встал и склонился над ней, положив большую смуглую руку на плечо.

– Татьяна?

Качая головой, она послала ему сердитый взгляд. Слёзы, жгучие, как кислота, наполнили её глаза.

– Это не моё имя.

Он мягко погладил её по руке, и в глубине души она удивилась, каким нежным может быть такой большой мужчина.

– Если не хочешь, чтобы я тебя так называл, я не буду. Я просто хочу, чтобы ты осознала, что, если ты не Татьяна Асланова, то тут слишком много совпадений.

Она крепче обхватила колени. Он не сказал ничего, о чём бы она раньше не думала, но, почему-то, ощутив, как об этом говориться вслух, она испугалась еще сильнее.

– Даже если я – это она, я ничем не смогу тебе помочь. Если это я, то целая часть мой жизни... даже не воспоминание. Она пуста. Бессмысленна.

Ласково пройдясь обратно вверх по руке, он нежными пальцами приподнял её подбородок.

– Знаю, что прошу слишком много. Ты была ещё очень маленькой. Но у меня больше ничего нет. Пока это в моих силах, я буду работать с тобой, но мне нужно двигаться вперёд. Если я этого не сделаю, кто-то может погибнуть. Ты будешь в опасности. Никогда не вернёшься к своей жизни. Если с тобой что-то случится, я никогда себя не прощу. Давай договоримся, и продолжим анализировать, кем ты можешь быть и что можешь знать?

– Мне страшно, – шепнула она.

Наверное, глупо признаваться в этом ему, но сейчас у неё никого не было. Если бы она смогла довериться Торпу... не факт, что он на её стороне, но ему не нравятся методы Хоакина. С другой стороны, если её похититель честен, насчёт попытки остановить эти ужасные убийства, то... ладно, он не причинил ей боли. Расстроил – да. Но были ли его действия на самом деле так ужасны? Она не хотела, чтобы умирали женщины, особенно такими ужасными способами. Возможно, он на самом деле в какой-то мере благороден.

И она не просто думала так. Она была убеждена. Проклятье. Потому что она хотела верить, что с ней не случится ничего плохого? Или потому, что на самом деле отождествляла себя со своим похитителем? И то, и то, наверное. У неё опасные отголоски Стокгольмского синдрома. Просто фантастика.

– Я знаю, малышка. – Его голос стал глубже.

Наверно, это должно было прозвучать покровительственно. В реальности, слово прозвучало, как ласковое прозвище, соскользнувшее с языка. От его тембра она задрожала.

– Иди сюда. – Он не дал её времени на раздумья, просто обнял и прижал к груди.

Первым порывом Бейли было бороться. Затем она осознала, что Хоакин держит её не крепко. Она в любой момент сможет отодвинуться, как только захочет.

Хоакин прижал её щёку к своей груди, и она почувствовала, как за спиной скрестились его большие руки, услышала, как глухо стучит его сердце. Он окутал её, сильный, мужественный и... было так безопасно. Да что с ней такое? Она боролась с этим чувством. Вдох, выдох, попыталась привести в порядок мысли.

Но нет, всё по-прежнему. Почему? Потому что инстинкт подсказывал, что Хоакин не опасен? Или потому, что где-то в глубине души она знала, что он был первым человеком в её жизни, рассказавшим правду?

– Посмотри на меня. – Голос стал ещё глубже.

Бейли уловила тихую умоляющую нотку и поняла, что должна сопротивляться. Но не хотела.

Она медленно подняла голову от его груди, когда он запустил руки в её волосы и потянул так, что она не могла никуда смотреть, кроме его глаз. Внезапно ей стало трудно дышать, а думать ещё труднее.

– Хоакин... – она не была уверена, о чём просит.

Он изучал её лицо, казалось, упиваясь ею. Его глаза потемнели и запылали. Он крепче сжал её волосы.

– Сейчас.

Затем он начал наклоняться к её губам.