Глава 14

Хоакин услышал душераздирающий крик со стороны маленького домика. Он стащил с пояса свой Зиг Зауэр, снял его с предохранителя, затем бросился к Бейли, паника разливалась по его венам.

Он нашел ее одну, свернувшуюся калачиком у дерева и пытающуюся стать как можно меньше. Она закрыла глаза и широко открыла рот. Слезы текли из уголков ее глаз, а тело тряслось, словно от удара электрическим током.

Упав на колени, он подхватил ее на руки и притянул к себе.

– Что случилось? Скажи мне.

Она оттолкнула его и вскочила на ноги.

– Увези меня отсюда.

На другом конце двора она заметила его внедорожник и побежала к нему.

– Мне нужно уехать!

Он догнал ее и прижал к груди.

– Поговори со мной. Кто-нибудь только что появился? Напугал тебя? Угрожал тебе?

– Нет.

Потому что она боролась со своей памятью, а не с врагом из плоти и крови – по крайней мере, на данный момент.

– Хорошо. Нам нужно запереть дом, потом уедем. Сделай глубокий вдох. – Открыв пассажирскую дверь, он опустился на сиденье и прижал ее к себе. – Я не отойду от тебя, пока ты не расслабишься. Просто дыши.

Ее слезы полились сильнее. Беспокойство пронзило его, глубоко ранив. Сколько еще она должна вынести за столь короткое время? Он разрушил весь ее мир. Да, чтобы спасти ее. В основном, чтобы отомстить за Нейта, возмутившись несправедливостью того, что какой-то придурок застрелил единственного друга, которого он позволил себе иметь.

Теперь чувство вины накрыло его с новой силой.

– Я не могу.

Она изо всех сил пыталась вдохнуть, но слёзы мешали ей это сделать.

Рыдания дестабилизировали ее дыхательную систему. Она выглядела слишком бледной, ее глаза казались слишком голубыми на измученном лице. Он, чёрт побери, должен был ей помочь.

Хоакин схватил ее за плечи.

– Малышка, посмотри на меня. Прямо мне в глаза. Ты должна сделать глубокий вдох. Да... – похвалил он, когда она, наконец, справилась. – А теперь скажи, что тебя напугало.

Она закрыла лицо руками, ее плечи дрожали. Теперь она плакала тихо, но все равно плакала. Он, чёрт побери, хотел забрать у нее эту боль. Если бы он никогда не ворвался в ее жизнь и каким-то образом сумел поймать Маккиви и ЛОСС, не разрушив ее мир... Но тогда он никогда бы не встретил Бейли. У нее не было бы шанса полностью изменить его так, как это сделала она.

Черт возьми, он влюбился в неё. Самое подходящее время, чтобы осознать это.

– Бейли? – он мягко подтолкнул ее.

Она свернулась в клубок и покачала головой.

– Запри дом. Я возьму себя в руки.

Ему не хотелось оставлять ее даже на мгновение, но выбора не было.

– Я вернусь меньше, чем через две минуты. Ты хочешь, чтобы я отдал тебе свой пистолет?

Ее глаза распахнулись, наполненные ужасом.

– Нет! Забери его. Я не могу... Иди.

Мрачно кивнув, Хоакин убрал пистолет, затем направился к дому, где убедился, что задняя дверь надежно заперта, прежде чем выйти через парадную, запер ее за собой и снова положил ключ в сейф. Взглянул назад, на машину, убедившись, что Бейли не двигалась все это время, по-настоящему еще не оправившись от шока.

Возвращаясь к ней, Хоакин не мог отрицать, что тоже был рад покинуть дом. В нем чувствовалась зловещая атмосфера: трагедия трех бессмысленных смертей все еще оставляла шрамы на поверхности и будоражила воздух. Он должен был увезти Бейли подальше от этого места.

К тому времени, когда он снова подошел к ней, она выглядела еще более бледной и встревоженной. Он видел достаточно.

– Пойдем.

– Подожди, – настаивала она. – Я кое-что вспомнила...

Ее тело снова начало трясти. Зажатый между сиденьем и крышей автомобиля, Хоакин не мог добраться до нее, поэтому он повернул рычаг, который откидывал сиденье, пока оно не откинулось почти навзничь, затем он наклонился над ней и обхватил ладонями ее щеку.

– Мы можем не говорить об этом здесь.

Она энергично и с несчастным видом кивнула.

– Я знаю, что случилось с моей семьей.

– Тебе не нужно заново переживать, как Маккиви входит в дом и стреляет в твоих близких. Я понимаю.

– Но он этого не делал. – Она судорожно вздохнула. – М-мой отец это сделал.

– Виктор Асланов убил свою семью? Ты хочешь сказать, что это он стрелял в них?

– Да. Теперь я все помню. Он сказал мне тихо спрятаться снаружи, мысленно спеть свою песню и не возвращаться внутрь. После этого он обнял меня, сказал, что любит, а затем вернулся в дом. Я услышала выстрелы, крики, потом еще выстрелы. Последовала ужасная тишина. Я оцепенела. Я не знала, что делать. Я сидела, раскачиваясь взад-вперед. Затем появился Маккиви, одетый в какую-то синюю военную форму. Он ворвался в дом, вытащил отца и запихнул Виктора в свою машину. Больше я его никогда не видела.

Еще один резкий вдох, Хоакин не мог вынести этого потерянного взгляда в ее глазах.

– Ох, малышка, я не знаю, что сказать. Ты пережила ад.

– Я потеряла всех.

Её голос звучал мрачно и так одиноко. Полились новые слезы.

Хоакин знал, каково это – проигрывать. Он вспомнил ту ужасную ночь, когда мать усадила его и сказала, что его отец был убит. Шок от этого был подобен удару стального прута в солнечное сплетение. Оцепенение, отрицание, ярость... Он помнил каждую эмоцию, каждый шаг. Ему было почти тринадцать, достаточно взрослый, чтобы понять сам факт смерти и причины, стоящие за последней жертвой его отца. Бейли едва исполнилось пять лет, и она была совершенно не подготовлена к тому, чтобы вообще понять смерть, не говоря уже о той жестокой трагедии.

Когда он впервые увидел ее, то вообразил, что она хрупкое маленькое создание. Теперь он знал, насколько она на самом деле сильна. Он сломался после смерти своего отца, а затем замкнулся в себе. Каким-то образом ей удалось взять себя в руки, устроить свою жизнь, вырасти относительно счастливым ребенком. Даже потеряв людей, которые, как она считала, дали ей жизнь, она продолжала упорствовать.

– Не всех, – поклялся он. – Теперь я здесь. Я не уйду.

Она посмотрела на него настороженным взглядом, как будто не совсем верила ему. И почему она должна это делать? После всего, что сказала его сестра, и всего, что он признал, доверять его словам было бы непросто. Но он намеревался проявить себя.

О чем он думал сейчас, кроме того, чтобы утешить ее в данный момент? Хотел ли он иметь девушку? Жену? Неужели он действительно хотел быть привязанным к одной женщине?

Нет, но с Бейли он смотрел на это не как на привязанность, а как на связь с кем-то, кто изменил его жизнь к лучшему. Она принесла свет. Она заставила его снова чувствовать. Он не думал, что сможет обойтись без нее.

– Дело в том... Виктор Асланов научил меня тому детскому стишку, над которым мы ломали голову раньше. Только меня. Он сказал мне спрятаться внутри, пока он, – она на мгновение взяла себя в руки, и он обхватил ее за плечо, чтобы поддержать, – зашел внутрь и расстрелял остальных членов своей семьи. Может, он знал, что ЛОСС послал кого-то за ним.

Хоакин кивнул.

– Он, должно быть, знал, что не сможет скрываться бесконечно с женой и тремя детьми. Вероятно, он понял, что они будут использовать ужасные пытки, чтобы получить информацию, которую они искали, поэтому вместо того, чтобы заставить свою семью страдать или позволить им использовать страдания его близких, чтобы надавить на него, он убил их так гуманно, как только умел.

– Это кажется таким сюрреалистичным. Виктор Асланов не был жестоким человеком. Он любил смеяться. Он любил. Он..., – Бейли залилась слезами.

Хоакин чувствовал себя неспособным облегчить ее бремя, и это расстраивало его еще больше.

– Его загнали в угол, и он, скорее всего, сделал то, что, по его мнению, должен был сделать. Вероятно, он умер с большим сожалением, но продажа информации ЛОССу, которую он не мог или не хотел предоставить, должна была быть очень серьёзной. Его последний день со всеми вами, должно быть, был таким горько-сладким.

– Он пел мне эту песню снова и снова. Он заставил меня спеть ее вместе с ним. Он сказал мне никогда не забывать об этом.

– Это должно что-то значить.

Бейли кивнула, ее глаза остекленели. Она выглядела такой потерянной. Он видел похожие выражения на лицах людей, которые были свидетелями слишком большого насилия или ужасов войны. Неудивительно, что ей столько лет снились кошмары.

– Я думаю, что так и должно быть. Спой мне еще раз все, что сможешь вспомнить.

Она нащупала мяч и протянула ему. Он ударил губчатым шариком по приборной панели. Поймав его, прислушался. Бейли закрыла глаза, обратилась внутрь себя и сосредоточилась. Хоакин не перебивал ее.

– Хикори в парке. Мышь прячется в темноте. У крашеного забора прыгни на три шага влево. Иди по тропинке к указателю возле причала. – Она пожала плечами. – Вот и все. Я и раньше была в замешательстве, но... это всё.

– Это словесная карта. – Он вылез из внедорожника и оглядел ферму. – Здесь нет ни парка, ни крашеного забора, ни причала. Если Хикори означает дерево хикори, то я не вижу его в этом дворе.

Она оглядела окрестности.

– Я не знаю, где мы были, когда он начал учить меня этой песне. Я устала. Может, когда я немного отдохну, то подумаю об этом еще немного...

Хоакин очень надеялся, что у них есть время до того, как Маккиви догонит их или Бейли сломается. Он знал, что она сделает все, что в ее силах, но эмоциональный стресс, который она перенесла, был больше, чем кто-либо мог вынести.

– Ты знаешь какие-нибудь водоемы поблизости, где мог бы быть парк с причалом?

Она помолчала, затем покачала головой в безмолвном страдании. Бейли нуждалась в хорошей еде, бокале вина, ночном сне – и в том, чтобы он обнимал ее. Как бы сильно он ни хотел найти ответы на все вопросы, сейчас она не была готова к решению этой задачи.

– Пойдем. Мы найдем подробную карту этого района в Интернете и посмотрим, не заинтересует ли тебя что-нибудь.

Ее плечи поникли.

– Я чувствую, что подвожу тебя.