От этой мысли ее желудок взбунтовался.

– Возможно. Я пытаюсь добраться до места назначения до наступления темноты. Нет смысла обыскивать дом в темноте.

– У нас все равно будет не так много времени до того, как закончится световой день. Ты, должно быть, устал. Весь день был за рулем. И наверняка плохо спал прошлой ночью.

– Я ни на секунду не жалею об этом. А как насчет тебя?

Жар залил ее щеки.

– Мне понравилось. Теперь я, конечно, понимаю всю эту шумиху вокруг секса.

Бейли подумала бы, что большинство мужчин возгордились бы, когда девушка хвалила их мастерство. Но он нахмурился.

– Значит, я был хорош в постели, но это ничего не значило?

– Нет, я...

Почему этот мужчина так легко вывел ее из себя?

– Я спасаю свою жизнь бегством. И ты не останешься здесь. Твоя сестра очень ясно дала это понять прошлой ночью. Так почему это имеет значение?

Он только хмыкнул.

– Мы отложим этот разговор, пока не выясним все остальное, но я еще не закончил.

Здорово.

Они остановились и съели что-то вроде полезного обеда. Сэндвичи с мясными полуфабрикатами явно не относились к диетическому питанию, но она добавила в свой рацион овощи, это всё, что она могла сделать. Если она каким-то чудом попадет на прослушивание на следующей неделе, она не хотела быть сильно не в форме. После этого они продолжили в относительной тишине, и она возилась с радио, сигнал пропадал по мере того, как проходили мили.

День почти перешел в вечер, когда Хоакин свернул на грунтовую дорогу. Ее желудок сжался, и она подумала, не потеряет ли она свой обед. Каким-то образом она знала, что путь по этой дороге займет не больше мили или около того. Казалось, это заняло целую вечность, но и этого было недостаточно.

Прошло совсем немного времени, прежде чем он замедлился. GPS показывал, что их пункт назначения находится слева. Бейли прижала руки к животу, глядя на, казалось бы, безобидный, хотя и заброшенный фермерский дом, который превращался в дом ужасов в ее ночных кошмарах.

Строение все еще было выкрашено в белый цвет, хотя время и погода местами облупили его. Качели, которые она видела в своих снах на одной стороне дома, проржавели и выглядели как нечто, готовое к отправке на свалку. Остатки форта ее брата между двумя деревьями накренились. Если бы она не знала, что когда-то здесь стояла игровая крепость, то никогда бы не догадалась об этом по её нынешнему виду. Занавеска свисала с переднего окна, которое, как знала Бейли, находилось на кухне. На самом деле драпировка представляла собой изображение маленьких чайных чашек и блюдец. Крыша знавала лучшие времена.

Все это место выглядело заброшенным.

– Ты побледнела. Тебе что-нибудь кажется знакомым?

Ее охватила печаль. Затем ярость. ЛОСС отнял у нее все. Теперь, когда она сидела здесь, глядя на дом, она вспомнила смех. Отец любил щекотать ее по утрам. Мать учила ее и ее сестру танцевать в гостиной.

Потребность одной организации привести мир к тому порядку, к которому они стремились, в мгновение ока уничтожила все, что было ей дорого.

– Всё.

Ее голос дрожал.

Хоакин выскочил из машины и обежал ее, чтобы открыть дверцу.

– Если ты слишком устала, чтобы сделать это сегодня, мы можем вернуться завтра.

Она покачала головой. Если бы ей пришлось уйти и пережить ночь страха, зная, что она вернется в это трагическое место...

– Мы здесь. Давай покончим с этим.

Он выглядел так, как будто хотел что-то сказать, но воздержался. Вместо этого он протянул руку и помог ей подняться на ноги.

– Ты готова?

Нет.

– Почему бы и нет?

– Три дня назад ты понятия не имела, что родилась Татьяной Аслановой. Если воспоминания возвращаются, все это, должно быть, слишком для тебя.

Это было логично, но тот факт, что он вообще принял во внимание ее чувства, тронул ее. Сейчас он не походил на человека, который разбудил ее, приковав к кровати в «Доминионе».

– Да.

Он взял ее руку в свою.

– Я буду рядом с тобой.

– Разве здесь больше никто не живет?

Хоакин поморщился, его карие глаза смотрели с сожалением.

– Нет. Шон покопался и выяснил, что все это время он был пуст. Твой отец оставил дом и все, что в нем находилось, сестре твоей матери, которая до сих пор живет в России. Очевидно, она отказалась продавать его, надеясь, что когда-нибудь ты найдешься и, возможно, захочешь его себе.

Тот факт, что какой-то родственник, которого она никогда не встречала, заботился о ней с другого конца света, тронул ее, но Бейли знала, что никогда не сможет провести еще одну ночь в этом месте.

– Так ты говоришь, она где-то оставила ключ?

– Это сделали федералы. Шон сказал мне, как забрать его.

Он повел ее в сторону дома. На задней двери, той самой, из которой она снова и снова выбегала в своих снах, на ручке висел сейф. Уверенными пальцами Хоакин набрал код, и маленький лоток открылся, являя их взглядам ключ.

Хоакин взял его.

– Ты хочешь это сделать сама?

– Нет. Войти в дом мне будет достаточно сложно. Иди первым, пожалуйста.

Одному богу известно, как там всё будет выглядеть. Кто-нибудь мыл стены или заменял ковер после убийств? Если бы доказательства все еще существовали, смогла бы она справиться с ними? Черт, ей стало трудно дышать.

– Следуй за мной. Если тебе нужно остановиться, сделать перерыв или поговорить об этом...

– Я ценю это. Мы можем побыстрее покончить с этим?

Потому что, если она будет ждать слишком долго, ее, вероятно, стошнит.

Он кивнул, выглядя напряженным. Нет, обеспокоенным.

– Как хочешь. Я тебя понял.

Забавно, как ему нравилось лишать ее контроля в постели, и он брал на себя полную ответственность, когда ее безопасность была на кону, но с чем-то таким травмирующим и эмоциональным... он просто оставался рядом с ней, поддерживал. Такой сострадательный.

– Спасибо. Я знаю, что это дело уже дорого тебе обошлось, и ты так много сделал, чтобы сохранить мне жизнь. У тебя потрясающее чувство справедливости. То, чем ты пожертвовал, чтобы помочь мне и попытаться спасти женщин, которых ты никогда не знал, просто невероятно.

Хоакин отмахнулся от нее и перевел взгляд на стену дома. Наконец он вставил ключ в боковую дверь, но она не повернулась.

– Он должен отпереть входную дверь.

– Видимо.

Она пожала плечами.

Нежно потянув ее за руку, он повел ее к передней части дома. Замок не оказал ему никакого сопротивления, и когда Хоакин повернул старую ручку, дверь со скрипом отворилась. Холодный воздух изнутри ударил ему в лицо, атакуя. Дрожь зародилась глубоко под кожей, из самой глубины ее существа.

Хоакин толкнул дверь шире и вошел внутрь. Когда Бейли приблизилась, затхлый воздух ударил ей в ноздри, отчего у нее чуть не подогнулись колени.

– Интересно, сколько времени прошло с тех пор, как сюда кто-то заходил.

Он отшатнулся от запаха. Бейли сморщила нос и заглянула внутрь.

– Пахнет, как будто прошло много времени.

Маленькая гостиная все еще была так похожа на воспоминания, которые внезапно нахлынули на нее. Шоколадно-коричневый ковер, знававший лучшие времена, все еще покрывал пол. Клетчатый диван в синих тонах, который совсем не сочетался с ним, расположился у стены. Рядом с ним все еще стоял маленький столик, накрытый кружевной салфеткой. Впереди стоял поцарапанный кофейный столик цвета меда, все еще испещренный бороздками от игрушечных грузовиков ее брата. Все выглядело покрытым дюймовым слоем пыли.

Бейли обхватила себя руками за талию. Температура была не единственной причиной, по которой ей было холодно.

Она сделала глубокий вдох, пытаясь успокоить нервы. Она никогда не считала себя храброй, поэтому пребывание здесь стало для нее испытанием. Все внутри нее хотело убежать. Она не могла, и знала это.

– Ты в порядке? – спросил он, притягивая ее ближе.

Слава богу, Хоакин был рядом. Она бы ни за что не справилась без него. Возможно, он не тот человек, который остается навсегда, но она была благодарна ему за то, что он сейчас стоит рядом с ней.

– Я-я пытаюсь.

– Готова пройтись по дому? Я оставлю дверь открытой.

Она знала, что это было одним из самых трудных испытаний, которые она когда–либо проходила в своей жизни. Она неуверенно кивнула ему.

Еще несколько шагов по гостиной – и они оказались у входа в столовую. На светлой ткани стульев все еще виднелись следы пятен от детей, которые когда-то здесь ели. Ее взгляд задержался на сиденье рядом с креслом матери. Это было её собственное. Слабое розоватое пятно в углу когда-то было красным от пролитого фруктового пунша. Отец всегда садился во главе стола и расспрашивал ее старших братьев и сестер о домашнем задании.

Теперь каждое воспоминание казалось кристально ясным. Как она могла забыть так много из своего прошлого даже на мгновение, не говоря уже о годах? На неё нахлынули воспоминания. Ее мать часто собирала свои длинные волосы и танцевала по дому, когда думала, что ее малышка спит. Бейли обычно вылезала из кроватки и смотрела. Ее братья и сестры часто любили играть в прятки в помещении, особенно когда шел снег. Если отец смотрел телевизор или изучал свои исследовательские заметки, он иногда выходил из себя и начинал бушевать. Но ссоры всегда заканчивались объятиями, щекоткой и хихиканьем.

Когда Хоакин повел ее из столовой на кухню, она остановилась. Выцветшие столешницы из линолеума серовато–белого цвета располагались рядом с дубовыми шкафами со старомодной зубчатой отделкой. Некоторые двери теперь свисали с петель. Она предположила, что вся еда была убрана, иначе вонь была бы невыносимой. Белый холодильник по-прежнему стоял в углу, но больше не гудел. Печь была древней и пятнадцать лет назад, а теперь выглядела как реликвия.

Здесь ее воспоминания о матери были самыми сильными. По словам отца, она не очень хорошо готовила, но он всегда ценил ее старания. Мама часами трудилась, пытаясь приготовить особое рагу или суп, особенно когда зима становилась холодной. Папа часто улыбался ее усилиям, но выглядел так, словно старался не подавиться результатом.