Катаю все, что мы насобирали с Артуром, подгоняю под ритмический рисунок. Где-то есть шероховатости, в каких-то местах нужно менять связки… Понятно, это же еще пока только черновик. Где-то по дороге спотыкаюсь на прыжке. Но это не важно сейчас. Доезжаю вместе с музыкой, сочиняю на ходу какую-то концовку с полувращением.

Артур смотрит, задумчиво почесывая бороду.

- Ну-у… Как-то так, как-то так… Ладно… Пока оставим, а после Белогорска переделаем кое-что… Вон там мне не нравится, - он показывает рукой вправо, - здесь вот тоже как-то не сращивается… Посмотрим…

Я киваю, соглашаюсь. После, так после. До Белогорска вообще что-либо окончательно загадывать сложно…

Белогорск – это центр подготовки олимпийских сборных, база такая спортивная, под Москвой, не далеко, куда мы каждый год в межсезонье ездим на сборы. Все школы, все направления. Показываем там, что придумали на будущее, делимся идеями. Творческими в том числе. Тренерские составы, кстати, очень серьезно относятся к выбору музыки для программ. Дело в том, что раньше, когда еще свобода в нашем спорте царила, на грани с хаосом, не редки были случаи, когда фигуристы приезжали на соревнования с программами, поставленными чуть ли не на одну и ту же музыку. Просто не договорились, а музыкальная тема оказалась на слуху. Ну вот и получалось, пять «Болеро», шесть «Щелкунчиков», четыре «Черных лебедя»… Ну, куда это годится? В конце концов, все решили корректировать свои планы в отношении выбора музыкальных композиций, и сборы в Белогорске для этого были самым подходящим событием.

Ну и вообще, вырваться из суетной Москвы, из «Зеркального» с его суровой атмосферой постоянной работы и дисциплины, и окунуться в такую себе вольницу, пионерский лагерь, где никто за тобой постоянно не смотрит и почти ничего не заставляет делать – кто о таком не мечтает? Поэтому сборы в Белогорске мы все любим и ездим на них с удовольствием. Вот и в этот раз поедем. Через неделю…

Отдыхаю, опершись о бортик. Наблюдаю за Катькой. Определенно, все она может, если захочет. Или просто день у нее удачный?.. Не знаю. В отличие от прошлых дней, Нинель на нее орет наравне со всеми, гоняет в общем стаде, а результаты у Катьки вполне пристойные. Так что пускай не рассказывает…

Краем глаза замечаю, как Андрей, после долгой и продолжительной подготовки, стабильно приземляет контент с квадами и трикселями. Невольно оцениваю его катание и сравниваю со своим. Пока со мной ему не тягаться. Но. Это только пока. С такими темпами, не только Валька для моих девок, но и Андрюха для меня станут серьезным вопросом на пути к олимпийскому пьедесталу. Вот ведь, парочка гнедых… Как же спокойно без вас жилось-то…

Ладно. Если на сегодня Артур со мной закончил…

- Да, конечно, Сереж, иди отдыхай, - кивает Клей на мой немой вопрос.

Вот… Ну раз закончил, то пойду-ка я к Железняку немного попрыгаю каких-нибудь реггетонов да рок-н-ролов с мелюзгой. Расслаблюсь. И настроюсь на Катьку.

Потому что, общаться с ней и удержать себя в руках, не перейдя от рабочих вопросов к совершенно нерабочим – это задача не из простых. Поэтому – настраиваемся…

- Почему это ты домой не едешь? – Нинель ничуть не удивлена, но для порядка все же спрашивает.

Никогда не скрываю от тренеров своих действий. Особенно от нее. Тем более, что скрыть все равно ничего невозможно. Поэтому говорю, как есть.

- Хочу своими глазами посмотреть, почему у Асторной ничего не получается.

Она на мгновение замирает, но потом спокойно продолжает собирать свою сумку.

- И чего ты планируешь добиться?

- Вывести ее из ступора, если получится, - лихо заявляю я.

Нинель усмехается.

- То есть, мы, по-твоему, здесь не справляемся, да? – интересуется она.

Я молчу, не решаясь высказывать своего мнения.

- Говори, говори, Ланской, не стесняйся, - подбадривает меня Нинель.

- Я считаю, - собравшись с духом произношу я, - что вы чморите Катерину незаслуженно.

Нинель, не глядя на меня, поднимает бровь и наклоняет голову. Продолжай, мол…

- Технически она в нормальной форме, мотивации – хоть отбавляй, забыть, как нужно работать за год у Жени с Атремом она не могла… Ее просто нужно правильно включить…

- И как ты собираешься ее включать? – все так же, не глядя на меня интересуется Нинель.

- Пока не знаю, - признаюсь я, - но, как минимум, попытаюсь выяснить…

- Ничего у тебя не получится, - она звонко застегивает совою сумку и наконец переводит взгляд на меня.

Я хмурюсь, не понимая причины такого безосновательного в меня неверия.

- Я тебе больше скажу, - Нинель присаживается на край стола, - ты только сделаешь хуже.

- В смысле.

- Во всех смыслах. Доведешь ее либо до истерики, либо до травмы. И здесь еще как посмотреть, что хуже. Травму можно вылечить, а вот истерику…

Я категорически не согласен, качаю головой, смотрю на нее укоризненно.

- Знаешь, когда у Кати начались проблемы? – спрашивает она, откидывая волосы и скрещивая руки на груди. – А я тебе скажу. Сразу же после вашей встречи тогда у нас… Зря я ее конечно тогда привезла… Но что уже сейчас…

Я пожимаю плечами.

- Ну и что?

- Да ничего… - она качает головой. – Ты правда не понимаешь?

- Ты о том, что говорил Артур? Думаешь, она испугалась моих травм?

- Нет, конечно. То есть, не исключено, что это явилось толчком, триггером. Но… Не это главное.

- А что же?

- Аня.

- Что?

- Твоя Аня Озерова, - кивает Нинель. – Катерина видит, как она работает, какие результаты показывает, понимает объективно, что так не сможет… И пассует. Нереализованный комплекс лидера. Всегда есть кто-то, кто лучше нее – лучше катается, лучше выглядит, занимает лучшие места… И у нее в голове срабатывает замыкание – если я так не смогу, то и пытаться не буду.

- Но ведь на нее никогда не ориентировались, как на лидера группы, - не понимаю я, - но тем не менее, были и финал Гран При, и чемпионкой Европы она была.

- Тогда у нее был Артем Розин…

Меня осеняет.

- Лучший мужчина…

- Ну, спорное утверждение, но как-то так. Артем красивый парень, тренер, начал на нее обращать… не только профессиональное внимание. Вот она и расцвела. А сейчас… С Артемом они разошлись, а все остальное осталось, как было. Еще и вы с Озеровой постоянно выставляете напоказ свои… шуры-муры… Возможно, что и детская влюбленность в тебя не дает ей покоя, но в эту ерунду я не очень верю. А вот конкуренция с Аней… Ну хотя бы на сегодняшний день посмотри. Нет Озеровой, и Асторную как подменили. Все делает, все прыгает…

Она встает и поправляет костюм.

- Так что, Ланской, ты конечно можешь попытаться ей по-дружески помочь, поддержать или даже что-то подсказать… Но сделать из нее стабильную спортсменку, мне так кажется, не получится ни у кого, пока она сама для себя не решит, что спорт для нее превыше всего.

Сказать или не сказать… В стройном уравнении, которое в представлении Нинель, описывает поведение Катьки, отсутствует такая важная переменная, как Авербаум. Да и в отношении того, чем закончилась наша с Катькой встреча тогда в доме, она, похоже, не в курсе. Но об этом говорить нельзя…

Молчу. С умным видом.

- Ну смотри, - смягчается Нинель, - хочешь я останусь, и мы вместе попробуем Асторную взбодрить. Может индивидуал ей легче пойдет чем группа…

- Нет…

Она пожимает плечами и отворачивается.

- Как хочешь…

Я пытаюсь объяснить, чтобы она не поняла меня превратно.

- Если бы ты где-то посидела тихо или спряталась, - говорю я, - то я готов просить тебя остаться. Но ведь ты же не сможешь… И все закончится твоим криком… Или обоюдным скандалом, как в добрые старые времена. Поэтому…

Она подхватывает сумку и еще раз оглядывает меня с ног до головы.

- Не навреди только, - напутствует меня она. – Тренер…

Киваю. И мы расходимся в разные стороны.

Бегу в раздевалку, чтобы успеть принять душ и переодеться. Усмехаюсь. «Тренер Ланской. Сергей Владимирович»… А что? Может быть. Кто меня знает…

Катьку я обнаруживаю стоящую у бортика и меланхолично жующую шоколадный батончик. Чтобы не запачкать руки, она аккуратно поддергивает фольгу вниз, обнажая заветный кубик, после чего с наслаждением его откусывает. Короче говоря, хамство беспримерное.

- Тебе что, невтерпёж? – укоризненно смотрю на нее я.

В ответ получаю лучезарную улыбку.

- Буду толстая, зато довольная, - нагло заявляет Катька. – Хочешь?

А я ведь, между прочим, тоже живой и голодный. Конечно же впиваюсь зубами в маячащий перед моим лицом шоколад. И понимаю, что не ел в жизни ничего вкуснее.

Стоим. Жуем. И как-то не стыдно совсем.

Наконец, с батончиком покончено. Отбираю у Катьки пустую, порванную упаковку и, скомкав, сую себе в карман. Смотрим друг на друга. Ловлю себя на мысли, что чертовски хочу слизнуть остатки шоколада с уголков Катькиных губ… Спокойнее, спокойнее… Всему свое время…

- Ладно, Асторная, - оглядываю ее с критическим видом и поджимаю губы, - езжай на старт, посмотрим, что с тобой можно сделать…

Два часа, если не больше, мучаем все известные нам элементы. По очереди, сначала она, потом тоже самое – я. Сравниваем, оцениваем. Максимально налегаем на прыжки. Естественно…

- Катя, прыгай сальхоф, - командую я.

Она разгоняется, заезжает на прыжок. Сразу вижу знакомую мне картину. Подприсев на левую ногу, Катя, на развороте, переносит вес на правую и, выпрямившись, толкается практически с двух ног, выбросив вверх руки. Приземление и выезд более-менее чистые. Но, как в известном анекдоте, осадочек остался. Ощущение какой-то тяжести и утомленности во всех ее движениях.

Пока молчу. Делаю следом за ней все тоже самое, только по классике. Взлетаю, оттолкнувшись левой ногой и лишь едва чиркнув правым лезвием по льду. Выезжаю. Качусь по кругу. Катька внимательно следит за мной.

- Ты понимаешь, что происходит? – спрашиваю я, и тут же объясняю. – Ты прыгаешь как подросток. Дети вот так, с двух ног делают. Когда слабые еще. Но так ведь не удобно…