Мы долго смотрели друг на друга, и ни один из нас не произносил ни слова.

Воздух в бетонной комнате был спертым, излишне теплым и застревал в моих легких с каждым прерывистым вдохом. Вентиляция во всем здании была плачевной, кондиционеры в лучшем случае работали неудовлетворительно. Погода в конце лета была влажной, и моя рубашка липла к телу, пот стекал по спине и вискам.

Я всматривался в лицо Моргана, плавал в глубине его глаз и отчаянно пытался увидеть под поверхностью мужчину, который скрывался от меня все эти годы. Я искал монстра. Зверя. Как это было возможно? Этот костюм, этот фасад были слишком правдоподобными.

Я был таким дураком.

Охранник неподвижно и молча стоял у двери — ноги расставлены, большие пальцы просунуты в шлевки на поясе. Наготове. Я осознавал его присутствие и знал, что он может повлиять на желание Моргана ответить мне честно. Но я должен воспользоваться этим шансом.

Морган был таким же внимательным и анализировал меня своим взглядом. Это казалось почти осязаемым, словно его умелые пальцы шарили в моем мозгу и выискивали слабые места.

Он скользнул руками к центру стола, звякнув цепями при этом движении, и оставил их там ладонями вверх. Приглашение.

Я скучал по его прикосновению. По его теплу. Я скучал по Моргану, которого знал когда-то. Размеренное ноющее ощущение в груди стало тем, чему я противился восемнадцать месяцев.

Я посмотрел на его руки. Руки, которые когда-то прикасались к моей коже, ласкали и любили меня. Руки, которые также оборвали одиннадцать жизней.

Встречаться с ним было плохой идеей. Для него это игра. Уловка. Он пытался заманить меня в свои силки лжи.

Проигнорировав его предложение, я чуть выпрямил спину.

Когда ко мне вернулся голос, слова прозвучали хрипло и надломлено, но я совершил над собой усилие и спросил то, что хотел спросить с того дня десятого апреля.

— Ты действительно это сделал?

Морган цокнул языком.

— Джейсон, Джейсон, Джейсон, — это прозвучало снисходительно и покровительственно.

— Нет. Не надо. Никакой брехни. Только правда. Посмотри мне в глаза и скажи правду. Сейчас же, — я ткнул пальцем в стол. — Я заслуживаю хотя бы этого.

Перемена в его поведении была почти неуловимой. Если бы я не жил и не дышал этим мужчиной два десятка лет, я мог бы и не заметить. Для всех остальных он оставался холодным и надменным. Но не для меня.

Эти электризующие глаза, которые я обожал и в которых так много раз терялся за эти годы, раскололись и утратили глубину. Тепло, которое в них обычно содержалось, превратилось в лед. В мгновение ока Морган, которого я знал и любил, пропал. На его место пришла сущность чистого зла, и впервые в жизни я увидел в нем убийцу так же отчетливо, как видел собственное отражение в зеркале.

Я не узнавал Моргана напротив меня, и это пробирало меня до костей. Кто этот мужчина? Как он мог годами скрывать от меня такой порок?

Он убрал руки со стола и уронил их себе на колени, откинувшись на спинку стула и уже не желая того контакта, который он искал мгновение назад. Его печальная усмешка превратилась в нечто более злобное.

— Ох, Джейсон. Милый, не-такой-уж-невинный Джейсон. Разве ты не понимаешь? Все, что я сделал, я сделал для тебя, любовь моя. Я оберегал тебя. Они искушали тебя, и я не мог терпеть такое. Никто не может получить то, что принадлежит мне, разве ты не понимаешь? Никто. Ты принадлежишь мне.

Я сжал кулаки, все мое тело содрогнулось.

— Ты больной мудак.

Затем он улыбнулся, и это не походило на те улыбки, что я видел прежде. Мой желудок взбунтовался, и я подумал, что меня стошнит.

— Ты убил их, ведь так? Всех их.

Его улыбка не дрогнула ни на секунду. Там не было раскаяния, чувства вины, сожаления.

— В тот или иной момент одиннадцать мужчин стояли перед тобой. Одиннадцать мужчин испытывали твою слабую силу воли. Если бы я не предпринял меры, где бы мы теперь оказались, Джейсон? Хмм? Скажи мне.

Я не мог перестать качать головой. Его лицо размылось, когда выступили слезы.

— О чем ты говоришь? — заорал я.

Охранник прочистил горло. Предупреждение, что я успокоюсь, он немедленно завершит визит.

Не было смысла говорить Моргану, что он ошибается, что его ревнивый мозг извратил факты и превратил добродушные шутки в нечто совершенно иное. Он всегда был излишне опекающим собственником. Когда-то это было очаровательным. Я бы ни за что на свете не подумал, что его проблемы пустили настолько глубокие корни.

Я никогда не мог вообразить себе, что несколько моих простых слов, произнесенных в шутку, приведут к такому ужасу.

Я пришел за ответами, и я их получил. Леви был прав. Я должен был довериться своей интуиции. Не было никаких причин делать это.

Я оттолкнулся от стола и встал. Холодный взгляд Моргана скользнул вверх. Его расслабленная манера держаться сама по себе была зловещей.

— Я не жду, что ты поймешь. Твое сердце всегда было мягким. Я люблю тебя, Джейсон. Это не изменилось. И никогда не изменится. Со временем ты поймешь. Ты увидишь дар, который я тебе преподнес.

Я уставился на незнакомца в оранжевом, позволяя каждому его слову пронестись через меня. Я мог быть спорить, возражать и сказать все те вещи, что полтора года пылали и бушевали в моем нутре, но оно того не стоило.

Я ушел. Холодный лязг металлической двери, захлопнувшейся за мной, отразился финальным эхо.

Леви прислонился к своему внедорожнику на парковке и печатал что-то в телефоне. Услышав мое приближение, он тут же поднял голову. Когда наши взгляды встретились, вся решительность, которую я умудрялся поддерживать, пока выходил из тюрьмы, рассеялась. Мои ноги превратились в жидкость. Пошатываясь, я шагнул вперед и споткнулся.

Леви бросился навстречу и подхватил меня, когда я повалился на его грудь, содрогаясь и не в силах перевести дыхание. Потеря, вина, стыд, ужас, неверие, все это разом всплыло на поверхность, ошеломив меня и сбив с ног.

Я цеплялся за рубашку Леви, рыдая ему в шею и дрожа от вновь пробудившегося страха.

Леви крепко стиснул меня и вздохнул.

— Ты идиот. Я знал, что это случится.

Я ненавидел это отсутствие контроля, и Леви это знал.

Взяв себя в руки, я отстранился и повернулся спиной, вытирая глаза.

— Меня тошнит.

— Я знаю.

— Я чувствую себя таким дураком.

— Ты не дурак.

— Это все моя вина.

Леви развернул меня и в упор посмотрел мне в лицо.

— Это не твоя вина. Не допускай этого даже ни на секунду. Не позволяй ему пробраться в твою голову. Ты меня слышишь? Это на его совести. Морган убил этих мужчин, а не ты.

— Но я...

— Нет. Остановись немедленно, — он схватил меня за плечи и встряхнул. — Не вини себя ни в чем. Ты тоже жертва. Ты. Тоже. Жертва.

Он мог твердить это хоть до посинения. Я не думал, что когда-нибудь поверю ему. Ничего из этого не случилось бы, если бы не я и не мое дурацкое чувство юмора или мои бездумные слова, брошенные в шутку. Откуда я должен был знать?

Леви снова тряхнул меня.

— Джейсон. Джейсон, прекрати, — он похлопал меня по щеке, и только тогда я осознал, что уплываю куда-то, отрешаюсь, как это часто случалось в последнее время. Доктор Москони как-то это назвала. Я не мог вспомнить. Что-то про самосохранение или бегство.

Я моргнул, прогоняя дымку и всматриваясь в обеспокоенное лицо Леви.

— Я так устал.

— Я знаю. Давай я отвезу тебя домой?

Домой. Это слово ранило и жалило. Я закрыл глаза. Одна неделя, и потом мне не придется находиться в этом окружении. Одна неделя, и я смогу сесть в машину и оставить все это позади. Я молился, чтобы это не последовало за мной.

— Дерьмо.

Резкий тон Леви выдернул меня из приятных мечтаний о бегстве. Я распахнул глаза и проследил за его взглядом. На парковку завернул белый фургон со спутниковой тарелкой на крыше и словами СТВ-Ньюз на боку. Два других фургона от менее крупных новостных каналов ехали следом.

— Да твою ж мать, — как они всегда меня находят?

— В машину. Сейчас же, — Леви толкнул меня к своему автомобилю, выхватив ключи из кармана и несколько раз нажав на брелок, чтобы открыть дверцы.

Я завалился внутрь, а Леви побежал к своей дверце.

— Слава богу за тонированные окна, — сказал я, когда три человека выскочили из белого фургона; одна из них быстро побежала в нашу сторону, а второй, оператор, спешил за ней.

Леви завел двигатель внедорожника и надавил на газ, увозя нас от тюрьмы прежде, чем кто-то из них оказался достаточно близко, чтобы выкрикнуть вопросы.

Я стиснул свою переносицу и запрокинул голову. Леви долго ничего не говорил. Тюрьма находилась в Бате, провинция Онтарио, в двадцати километрах от Кингстона, где жили мы оба — во всяком случае, где пока что жил я.

— Одна неделя, — пробормотал я вслух, нарушив молчание. — Если они последуют за мной, я не знаю, что тогда делать.

— Сомневаюсь, что последуют, — Леви похлопал меня по ноге, затем убрал руку. — В тебе заинтересованы местные каналы. Долбанные протестующие и фрики. Сомневаюсь, что за пределами города тебе будут уделять так много внимания, поскольку ты избавился от бороды. Я регулярно смотрел национальные новости, и они уже несколько месяцев не упоминали тебя и не показывали твое лицо. Ты местная сенсация, но не более. Главным образом их интересует Морган. С тобой все будет хорошо. Ты предпринял меры предосторожности. Им придется знатно исхитриться.

— Знаю, но это не невозможно.

— Я это понимаю. Виндзорский университет готов пойти тебе навстречу?

Я приоткрыл глаза и несколько минут смотрел на дорогу.

— Ага. Они понимают последствия, которые возникнут, если я буду использовать свое настоящее имя. Они знают, что случилось здесь. Любого, кому сообщалось мое настоящее имя, попросили подписать соглашение о неразглашении. Все остальные профессора не будут знать, кто я. Сообщили лишь верхушке.

— Я рад, что они тебя приняли.

И я тоже. Пробыв в центре внимания почти восемнадцать месяцев и получив репутацию мужа Кингстонского Душителя, я не держал обиды на Университет Квин за их желание уволить меня. Кампус кишел новостными фургонами и протестующими с тех пор, как эта история просочилась в эфир. Большинство людей сочувствовало моей ситуации, но многие были убеждены, что я прекрасно знал о преступлениях Моргана и являлся его сообщником. Они меня боялись.