Глава 6

Билли

Кэллум с Диланом болтали ни о чем в главном зале. Прошел наш обеденный час-пик, и я пополнял запасы некоторых товаров, которые мы в суматохе продали.

— Не могу поверить, что ты собираешься замуж, — услышал я Дилана.

— Правда? — ответил Кэллум, присев на корточки, чтобы погладить Буллзая, который лежал рядом с главным окном — это его любимое место для наблюдения за городом, пока он всё еще приглядывал за мной. Я почти чувствовал вину за то, что как будто должен был освободить его от обязанностей и позволить ему спокойно отдыхать, как обычной стареющей собаке. Но Дилан напомнил мне, что для Буллзая я был самым любимым человеком на Земле, и, несмотря ни на что, он последует за мной куда угодно.

— Давно пора, — сказал я, подняв поднос овсяного шоколадного печенья.

Кэллум сделал предложение несколько месяцев назад, по-видимому, в тот момент, когда он и Дин навещали Гаса рядом с яблоневым садом. Гас — наш павлин-альбинос, появляющийся только после полуночи. У Дина и Кэллума годами была какая-то внутренняя шутка касательно Гаса — та, которую я не уверен, что хотел бы знать, — поэтому казалось уместным, что птица стала свидетелем их помолвки.

В воскресенье после полудня, после закрытия «Сладостей», бабушка вместо девичника решила устроить то, что она назвала ланчем женихов. Гости, как ожидается, принесут подарки Дину и Кэллуму для их нового дома, который они построили на территории заповедника.

Кэллум жил рядом с фруктовым садом в маленькой бытовке, которую ему помог построить папа несколько лет назад, но Дина она не устраивала — он сказал, что ему нужно больше места, и к черту эти микро-домики. Он ежедневно ездил из пригорода в город на работу в университетскую лабораторию и у него всё еще была там квартира. Дом стал свадебным подарком Кэллума Дину.

И бабушка хотела наполнить его всякими вещами.

— Бабушка повесила на тебя готовку всех десертов? — спросил Кэллум, встав во весь свой рост.

Он походил на гигантского рыжего дровосека и был даже выше нашего брата Брейдена. Мы вообще мало походили на родственников. Я всегда был тоньше. Мои каштановые волосы темнее, чем у Брейдена, а у Кэллума и Кэсси были такие же темно-рыжие волосы, как я видел на фото у мамы.

— Не, я сам вызвался, — ответил я. Кроме того, я никому не доверил бы это задание. Конечно же, кроме бабушки. Или Дилана, использовавшего мои рецепты. — Я начну печь в субботу, как только мы закроем пекарню. Бабушка и Брейден с чем-нибудь помогут в воскресенье, после открытия «Сладостей». Достаточно времени, чтобы подготовиться ко второй половине дня.

Дилан мыл пустые стеклянные витрины уксусом и водой, и я заметил, как Кэллум остановился, что-то ему прошептал, затем помахал и вышел за дверь. Моя семья всегда так делала: устраивала заговоры за моей спиной, как будто меня там не было. Несомненно, Кэллум попросил Дилана присмотреть за мной или убедиться, что я не буду слишком усердно работать.

— Значит, субботний вечер отменяется? — спросил Дилан, едва встретившись со мной взглядом.

Это был намек на разочарование в его голосе, который я заметил? Или он беспокоился, что я поймал его на сговоре с братом? Он знал, как сильно я ненавидел, когда со мной нянчились. Мы спорили об этом прежде, но он всегда напоминал мне, что у него в детстве подобного никогда не было, поэтому он считал это милым. Я всегда уступал, потому что он прав, но с меня хватит.

— Думаю, да. Мне нужно приготовить несколько пирогов и большой торт, — произнес я, постаравшись сохранить тон неизменным. Суббота — единственный день недели, который я ждал с удовольствием. — Повеселись без меня.

— Не, я останусь, чтобы помочь, — сказал он, зевнув. В последнее время он выглядел более уставшим, и я задавался вопросом, достаточно ли он спал.

— Ты не обязан. — Более чем вероятно, Кэллум подговорил его на это, но я не был уверен. Кроме того, Дилан, когда мог, всегда пытался помочь. — Тебя нет в расписании.

— Я хочу, — произнес он, стирая неподатливое пятно на стекле. — Кроме того, это для Кэллума и Дина. Поэтому я помогу, чем смогу. О’кей, босс?

На мгновение я задержал дыхание. Его тон напомнил мне о той ночи, о тех словах, которые он прошептал мне на ухо. Скажи мне, чего ты хочешь. Я долгое время был не в силах расслабиться подобным образом, и он знал это, он слишком хорошо меня знал.

По пути домой я не мог даже посмотреть ему в глаза после того, как полностью растворился в его прикосновениях. Но оказалось чертовски приятно для разнообразия не думать. Присутствие Дилана рядом снимало напряжение, потому что я доверял ему, и он был близок мне, как любой другой член семьи. Именно поэтому то, что произошло между нами, так же казалось неправильным, хотя и было чертовски горячим.

И даже если этого не должно было случиться, меня немного бесило то, что Дилан безразличен к произошедшему. Как будто то, что я стал уязвимым перед ним, было сущей ерундой, хотя он чертовски хорошо знал, чем это на самом деле являлось. Разве что я неверно оценил его или, как я давно подозревал, он относился к сексу иначе. Казалось, он абсолютно отдалялся от процесса.

Хотя я смешон. Разве его легкомысленное отношение не было именно тем, чего я хотел после такого импульсивного поступка с лучшим другом? Лучшим другом, в отношениях с которым не был заинтересован, но от потери которого приходил в абсолютный ужас?

К тому времени, как наступило субботнее утро, под глазами Дилана появились тени, что уверило меня, что он либо с кем-то трахался, либо у него бессонница.

— Поздно лег? — спросил я, попытавшись не прозвучать слишком по-отечески. Обычно Дилан был как открытая книга, поэтому то, что он обошел вниманием рассказ о каждом аспекте своей жизни, сбивало меня с толку. Собственно, после той ночи он стал немного замкнут. И я не знал, что это значило, но меня это нервировало.

— Типа того, — пробормотал он и затем начал обжаривать наш утренний кофе на машине Cimbali.

Порой я не знал, что буду делать без него, без этой рутины, когда лучший друг присутствовал в моей жизни каждый божий день. Но я был уверен, что в конечном итоге этому порядку придет конец, особенно учитывая то, что его страстью точно были не «Сладости Монтгомери». Он наслаждался этим, но каждую ночь не составлял меню в мыслях, как я. Работать с ним бок о бок — это то, чего я с радостью ждал каждый день, даже если он был занозой в моей заднице большую часть времени.

— У тебя был секс? — спросил я и сразу же смутился.

Почему это вообще меня касалось? За эти годы он трахался со многими мужчинами, так почему теперь меня это заботило? Возможно, это как-то связано с тем, как идеально он держал мой член в руке и говорил непристойности на ухо. Он делал это со всеми мужчинами, с которыми спал? Конечно, да — не то чтобы то, что Дилан подрочил мне в углу ночного клуба, было чем-то особенным.

Дилан зевнул, глядя на кофемашину, и потер глаза, выравнивая чашку под ней, ту, которую всегда выбирал специально для меня.

— Я не рассказываю о своих похождения.

Его голос был грубым и хриплым, очень похожим на тот, что он использовал той ночью. Представь, что я на коленях перед тобой.

— Ни хуя, — фыркнул я после того, как, наконец, сглотнул ком, застрявший в горле. — Ты любишь делиться всем этим дерьмом.

— Ну, один хрен, не в настроении, — Дилан поднял руку и отмахнулся от меня. Обычно он сразу ввязывался в наши игривые споры. — Возможно, после чашки крепкого.

— Способ уйти от ответа, — проворчал я и осознал, что мы перешли на новую территорию. И, черт возьми, это было плохо. Мне нужно успокоиться и перестать нападать, словно своенравный отвергнутый любовник или кто-то подобный.

После той ночи, я не мог не следить за каждым его шагом. Обычно, когда он говорил слишком много, я хотел, чтобы он заткнулся на хрен, даже если в тайне наслаждался этим. И это было лучше, чем его молчание.

— Этим утром ты просто сгусток энергии, — пробормотал он.

— Брось, ты постоянно достаешь меня подобной фигней, — я открыл духовку и поправил сдвинутые дэниши. — И, когда я поступаю с тобой также, ты не можешь держать удар.

— Знаешь что? Отлично. Хуй с ним, — он сделал глубокий вдох, расправил плечи и посмотрел мне в глаза. — Каждую пятничную ночь я работаю в клубе и к тому времени, как мы получаем чек, уже поздно. Поэтому извини меня за то, что мне нужно приспособиться к новому графику.

У меня отвисла челюсть, как если бы он сказал мне, что присоединился к иностранному легиону или типа того.

— Что за клуб?

— Я… я работаю в «ЖЕРЕБЦАХ».

В комнате стало душно, как будто я не мог вдохнуть достаточно воздуха.

Так ночь, когда он отвел меня туда, была своего рода проверкой?

— Почему ты не сказал мне? — мой голос ослаб. Я вел себя как идиот. — Так в ту субботнюю…

Ночь, которую я не мог выбросить из головы.

— Я только начал там работать и знал, что ты именно так себя поведешь, — взволновано сказал он. — Поэтому я хотел показать тебе, что это классный клуб, а не грязная дыра.

Он вручил мне кружку с кофе, и я подул на него, попытавшись взять себя в руки.

— И не беспокойся, это не значит, что я хочу бросить работу в «Сладостях». Мне просто нужно побольше денег. И… делать что-нибудь для себя.

Я не его родитель, и плохо то, что он знал, что я слишком остро отреагирую и буду чрезмерно его опекать. Не ненавидел ли я, когда моя семья относилась ко мне подобным образом?

Черт возьми, мне нужно успокоиться и вести себя как хороший друг, которым я всегда и был.

— Я был задницей. Всё в порядке, я понимаю. Я просто ненавижу, когда ты что-то скрываешь от меня.

Он закатил глаза:

— Ага.

— Так расскажи мне о новой работе. Что ты делаешь? — я уже знал ответ, но всё равно спросил. Нет шансов, что в клубе он работал помощником бармена или вышибалой.

— Танцую, как мужчины, которых ты видел на этих огромных платформах. Мне это нравится, потому что можно устроить что-то типа мини-шоу.