Когда он подошел к двери, он медленно исчез. Каким бы чертом ни была эта черная синтетическая кожаная униформа, в которую он был одет, она полностью защищала его, делая даже огромное распространение его крыльев невидимым во время полета.

Порыв ветра обрушился на нее, показывая, что он поднялся с балкона в порыве силы, чтобы вернуться туда, где прятался он и его небольшая группа крылатых пород.

Она однажды видела, как они летают, глубоко в скрытом каньоне, где никакие глаза не могли видеть их, кроме тех, которым они позволяли. Она наблюдала, как они тренируются в воздушном бою, и восхищалась изяществом и ловкостью такого огромного размаха крыльев. Это было невероятно, зрелище, которым она восхищалась неделями.

Однако с ростом конфликта между Породами и РэймондомМартинесом эти маленькие прогулки подошли к концу, и только самые важные встречи проводились лицом к лицу.

Такие как эта.

Через две ночи она встретится с родителями Онор, передаст им информацию, которую подобрала, и фотографии, которые приведут их к дочери. Онор заслужила ее родителей.

Когда-то давным-давно Кэт задавалась вопросом, почему она не заслужила родителей. Ее мать умерла от болезни, которую она отказалась лечить, которую передала своей новорожденной дочери из-за ее отказа признать это.

В ее записи о рождении не было ни одного отца. Ее мать была без какой-либо известной семьи. Кэт осталась одна в целом мире и умерла бы, если бы Филипп Бранденмор не забрал ее и не привел в исследовательский центр, чтобы проверить свою новую генную терапию.

Иногда казалось, что она теперь так же одинока, как и когда родилась. Оказалось, без семьи, но не совсем без друзей. Черт, Кинан тоже был чертовски хорошим другом, не говоря уже о довольно крутом друге.

Улыбка коснулась ее губ.

– Выкуси, Эшли, – пробормотала она. – Спорим, у тебя нет в друзьях орла. Все, что у тебя есть, это Грэм.

Это можно было сказать вызывающе, но боль, боль, которая не утихла, напомнила ей, как сильно она хотела, чтобы все было по-другому.

Когда эта мысль пронзила ее разум, далекий запах разъяренного тигра пришел в ее чувства, и он приближался. Быстро.

Прыгнув к двери спальни, она быстро отперла ее и открыла, столкнувшись лицом к лицу с разъяренным Грэмом.

Это была не безумная ярость, которая явила тигра, чтобы отметить его глаза и его плоть. Это была Порода, пара, который каким-то образом почувствовал больше, чем он должен был почувствовать.

– Черт, да что с тобой такое? – Отступив, она позволила ему пройти в комнату, наблюдая, как трепещут ноздри, задаваясь вопросом, может ли он обнаружить запах Кинана, даже когда она не могла.

Глядя на него, она скрестила руки на груди в ожидании. Он бродил по комнате с рычанием в груди, когда она удивленно моргнула.

– Ты начинаешь беспокоить меня, – сообщила она ему многозначительно. – Что, черт возьми, с тобой?

– Датчики движения на балконе улавливали движение, и это была не ты,–рычание в его голосе требовало не просто ответов, но и правды.

– Правда? – Медленно двигаясь к балкону, она выглянула за открытые двери, затем повернулась к нему с выгнутыми бровями. – Ну, это была не я, но как ты узнал?

– Кто это был? –его голос заставил ее глаза удивленно расшириться.

– Проверь свои проклятые камеры, Грэм, – огрызнулась она на него. – Кто, черт возьми, может добраться до моей спальни, если ты не знаешь об этом?

Ложь с ним не была предпочтительна по какой-то причине, она не знала почему. Нет сомнений в том, что он лгал ей при каждой возможности. Он был создан, чтобы лгать. Он был ложью.

Она почти слышала, как его зубы скрипят от ее вопроса.

– Никто не сможет попасть в твою спальню без обнаружения, – признался он, нисколько не обрадовавшись.

– Может, тебе стоит проверить свою электронику, – медленно предложила она, словно опасаясь его настроения.

Взбесив его, она сама была в подвешенном состоянии.

– Я проверил свою электронику. – Повернувшись к ней лицом, уперев руки в бедра, он столкнулся с ней тяжелым хмурым взглядом. – Что ты задумала, Кэт?

Он сказал это так серьезно, что ей пришлось рассмеяться.

– Что я задумала? Серьезно, Грэм? Думаю, это я должна задать тебе этот вопрос. Ты мастер игр, а не я.

Опустив руки, она подошла к двери спальни и держала ее, готовясь хлопнуть ею у него за спиной.

– Почему бы тебе не проверить свою электронику снова, дикарь, потому что у меня нет времени на твои капризы.

Перемены в нем были мгновенными, но тогда они только начали совпадать с ее.

Брачная лихорадка.

Она жаждала его два дня. Потребность в его прикосновениях росла как потребность наркомана в дозе.

Кэт задавалась вопросом, может ли найти программу из двенадцати шагов, чтобы исправить это.

Она сомневалась в этом. Она никогда не была везучей.

Конечно, ради Бога, должно быть лекарство, а не просто какое-то глупое гормональное лечение, чтобы помочь справится с симптомами. Поскольку у нее есть новости для него, она не собирается вновь переживать очередную терапию.

С нее хватило в детстве.

– Мои капризы? – осторожно спросил он, выражение его лица стало напряженным, а глаза осторожно сузились.

Она не могла не закатить глаза.

– Разве ты не понял, что этот взгляд и тон голоса действительно не работают на меня? Дни слепого послушания прошли, Грэм. Они никогда не вернутся.

– Ты больше не ребенок, Кэт, – усмехнулся он. – Слепое послушание никогда не было тем, чего я хотел. Тем не менее, ты, похоже, полна решимости оставить нас в прошлом, где каждый поступок, каждый ответ, либо черный, либо белый, когда прекрасно знаешь, что наши жизни никогда не существовали в таком плане.

– Ты имеешь в виду план, где я могла бы тебе доверять? – ворчливо спросила она, крепче сжав дверь. – Ты прав. У нас никогда его не было, я лишь так думала.

– Для человека с исключительной фотографической памятью и способностью к логике, ты можешь быть удивительно близорукой и удивительно нелогичной, – обвинил он ее, когда выражение его лица выражало неодобрение. – Я хорошо тебя обучил, Кэт. Почему бы тебе не использовать некоторые из этих невероятных даров, которые, как я знаю, у тебя есть, для чего-то другого, кроме ненависти ко мне?

Хлопок двери не был шоком. Даже когда ее мускулы сжались и шипение ярости покинуло ее губы, она с силой толкнула его в дверной проем с сильным взмахом запястья.

– Потому что ты заслуживаешь моей ненависти? – парировала она, зная, что не ненавидит его.

Кэт знала это все время. Она никогда не ненавидела его ни на миг. Насколько проще была бы ее жизнь, если бы она могла.

– В глазах ребенка, возможно, – согласился он. – Но ты не ребенок, Кэт. Даже в двенадцать ты не была ребенком, не больше, чем у Джадда и меня была возможность заявить о своей невинности. Когда я исчез, ты знала, что меня не забрал этот эскадрон смерти, точно так же, как ты знала, что переливание твоей крови будет иметь ужасные результаты. Ты проигнорировала то, что знала.

– Ты умирал! – закричала она, ошеломленная болезненным воспоминанием страха при виде его ран и крови, которую он потерял. – Я не могла потерять тебя.

Но она потеряла его.

Он стоял там, просто уставившись на нее, его взгляд был тяжелым и мрачным. И знающим.

Она знала, что переливание разозлит его. Она слышала, как доктор Фостер говорил ему никогда не рисковать без принятия мер предосторожности. Она не знала, какие были меры предосторожности, но она видела инъекцию, которую он получил до переливания от нее после того, как эксперимент, проведенный доктором Беннеттом, не удался.

– Для тебя это стоило риска, – предположил он, его голос был невероятно грустным. – Этот риск вышел из-под контроля.

– Потому что я заразила тебя? – усмехнулась она.

Отойдя в другую сторону комнаты, она потерла руки, теперь боль от его прикосновения была почти невыносимой.

– Я не буду ссориться с тобой из-за того, что ты отказываешься видеть,–он выдохнул, звук был полон усталости или грусти. – Я могу понять твой гнев, Кэт. Я даже могу понять ненависть. Твой отказ признать то, что ты знала тогда и сейчас, я отказываюсь принять.

Он отказался принять это?

Он сделал все возможное, чтобы изолировать ее, лишить ее друзей и преданности, и он думал, что она должна просто принять это? Признать, что он думал, что она должна знать?

– Я никогда не буду доверять тебе, – с болью прошептала она. – Никогда.

Двигаясь к ней, он медленно и ровно покачал головой.

– Ты уже доверяешь мне, детка, ты просто еще не хочешь принять это.

– Ты сошел с ума. – Неверие боролось с голодом, растущим внутри нее, когда он подошел ближе.

– Да, я сделал это давным-давно, – согласился он, обвивая рукой ее талию, притягивая к себе. – Потом я нашел его в одинокой пустыне, наблюдая за тигрицей на охоте, и понял, что все, о чем я мечтал, было прямо у меня под носом, когда я искал ее.

От удивления она приоткрыла губы, и собиралась потребовать объяснения, но его поцелуй украл слова, а также необходимость в них. Объединяя их вместе, смешивался вкус брачного гормона, разливающегося от них обоих, взрывающегося через ее чувства и эмоции.

Обхватив руками его шею, ее пальцы вонзились в его волосы, чтобы прижать его к себе, когда мучительный стон вырвался из ее горла, Кэт знала, что больше не сможет выжить без него.

Она искала его. Она это знала. Она завлекла его обратно в пустыню, дала ему подсказки, необходимые для ее поиска, и отказалась сообщить ему, с кем он общался. Она ждала его ночь за ночью, искала ночами в пустыне и говорила себе, что ненавидит его. Она говорила себе, что просто устала ждать, когда он найдет ее и убьет.

Однако то, что он сделал намного болезненнее.

Тем не менее, она сотрудничает, не так ли?

Мучительный стон и понимание наполнил их поцелуй.

Обхватив ее руками, Грэм поднял ее и понес к кровати. Его губы все еще обхватывали ее, их языки облизывали друг друга, смакуя поцелуи и голод, когда он навис над ней. Его тело накрыло ее, его руки изучали, снимая одежду, отделяющую их и блокирующую доступ к обнаженной плоти, когда она рвала его одежду заостренными когтями, пока ничего не осталось.