- Не-а. Любое и каждое поздравление только приветствуются, - ответил Шейн и открыл дверь. - Еще раз спасибо за бутылку.

- Совершенно не за что. Считайте это запоздалым подарком на новоселье, - Хьюперт вышел за дверь, слегка вздрогнув под дождем. - До свидания, - бросил он через плечо и ушел.

Шейн закрыл дверь и щелкнул замком. Посмотрел на пустые стаканы перед потухшим камином. Взглянул на корабль в бутылке на шкафу.

- Это было интересно, - сказал он.

Прежде чем он успел унести грязные стаканы на кухню, раздался резкий стук в дверь. Шейн мимолетно подумал, не вернулся ли Лайнус для еще одного раунда. Сердечный ритм ускорился, и он списал это на раздражение, чтобы не испытывать неловкость от ожидания.

Шейн открыл дверь, и Хьюперт - с порозовевшими щеками и широко распахнутыми глазами - выпалил:

- Мне пришло в голову, что если вы обнаружите что-нибудь в записях или бумагах Эда, или… или документах, я бы с радостью закончил его книгу вместо него. Ну, понимаете, как дань уважения.

- Вы тоже писатель? - спросил Шейн.

- Э-э… Нет. Но я знал Эда лучше всех, и знаю, что он хотел бы, чтобы я закончил его работу, по возможности.

Шейн мысленно усмехнулся.

- Ладно, мистер Хьюперт, - ответил он. - Я дам вам знать, если найду его заметки.

- О, прошу вас, зовите меня Брэдли. И знаете, Шейн, честно говоря, я был бы счастлив помочь вам с разбором бумаг Эда. Совсем ни к чему вам проводить отпуск, сортируя всякий старый хлам.

- Вы очень добры, - сказал Шейн. - Я подумаю об этом.

- Будучи на пенсии, я особо ничем сейчас не занят. Так что вы очень меня выручите.

- Я понял, - решительно сказал Шейн, - и сообщу вам.

- Хорошо, - с робкой надеждой улыбнулся Хьюперт. - Что ж, тогда… Я буду ждать сообщения.

- До свидания, - сказал Шейн и закрыл дверь.

Комментарий к Глава 2

* Возникшее в среде моряков Британского флота выражение, смысл которого заключается в том, что пора выпить.

**Хуан Родригес Кабрильо — конкистадор и мореплаватель на службе у испанской короны, первый европеец, достигший побережья современной Калифорнии и исследовавший его.

========== Глава 3 ==========

Шейн проснулся от звука стучащей по стене дома ветки.

Он приоткрыл глаза и уставился в темноту. Комната выстыла и пахла сыростью. Он даже чувствовал запах моря. Где он, черт возьми? Точно не дома и, слава богу, не в больнице.

Ему приснился странный сон о Нортоне. Странный потому, что ему никогда не снился Нортон, а еще потому, что в этом сне они с Нортоном гуляли по пляжу, пользовались металлоискателем и спорили о своих находках. Шейн нашел золотой дублон, а Нортон - язычок от пивной банки и утверждал, что это бриллиантовое кольцо.

Каталина. Вот оно что. Он находился на острове Святой Каталины.

И что за стук в стену? Это не ветка дерева. Звук больше напоминал удары тараном. Сквозь завывание ветра с дождем кто-то звал его по имени.

- Шейн? Шейн, ты там?

- Мистер Донован, шерифский департамент округа Лос-Анджелес! Вы можете подойти к двери?

Что за?.. Шейн сел, поспешно выпутался из кокона пледов и одеял, в которые завернулся, упав на диван этим утром. Ринулся к двери, отпер и рывком распахнул навстречу почти оглушающему водопаду, срывающемуся с крыши.

Большой мужик в желтом дождевике пронесся мимо него. Видимо, он уже собирался выломать дверь. А может, просто переусердствовал. Что бы им не руководило, его ботинки заскользили по кафелю, и мужик проехавшись до камина, тяжело осел на пол.

- Какого хрена происходит? - закричал второй мужик в черной куртке с капюшоном.

Шейн перевел недоуменный взгляд с помощника шерифа на второго человека. За неимением фонарей было слишком темно, но он узнал голос, принадлежащий Лайнусу - Нортону из сна.

- Я сплю. А что, по-вашему, происходит? - рявкнул Шейн в ответ. Теперь он окончательно проснулся, но все еще был сбит с толку всей этой суматохой.

- Тридцать три часа?

- А? О чем ты говоришь вообще? - спросил Шейн, глядя как темная туша помощника шерифа вскакивает на ноги.

- В твоем доме не было света почти два дня, - все еще громко и взволнованно ответил Лайнус.

Два дня?

- Берегу электроэнергию, - отрезал Шейн, протянул руку и щелкнул выключателем на стене. Слабый свет осветил выцветшую мебель и расстроенную физиономию помощника шерифа.

Часы на камине начали звонить. Шесть мелодичных, неторопливых нот. Было явно не шесть утра. Неужели он проспал так долго?

- Ваши родственники недавно связались с нами, сэр, и заявили, что не могут до вас дозвониться, - сообщил помощник шерифа.

- Он-ни ч-что, - начал заикаться Шейн. - Они сделали что?

- Лейтенант Донован сказал, что вас только что выписали из больницы. Потом заявился мистер Нортон и сообщил, что после вчерашнего наезда вы не подавали никаких признаков жизни.

- Что? – голос Шейна сорвался на ноту, до которой ни один агент ФБР – ни мужчина, ни женщина – не должен был доходить.

- Я три раза стучал в дверь! – заявил Лайнус.

- Я спал!

- Никто не спит так крепко.

- Я сплю! – нет, обычно он так не спал. Не считая вчерашнего дня. И ночи. И сегодня. – Какого дьявола они не позвонили?

- Позвонили, - ответил помощник шерифа, потирая копчик.

Шейн похлопал по карманам, оглянулся в поисках телефона.

- Вот дерьмо, - он поставил сотовый на вибрацию. И оставил на кухне.

Он чувствовал, как краска заливает лицо, хорошо хоть это было не сильно заметно. При таком освещении они все втроем выглядели зловеще.

- Я не слышал, - начал объяснять Шейн Лайнусу. Зачем он оправдывается перед ним? - Приношу свои извинения за беспокойство, офицер. Я не слышал звонок телефона.

- С вами точно все в порядке, сэр? – с сомнением спросил помощник шерифа. – Любой бы уже выспался.

- Кажется, я перестарался в день приезда, - признался Шейн. – Но теперь чувствую себя хорошо. Мне неловко из-за этой ложной тревоги и из-за того, что вас выдернули посреди ночи.

- Я был не дома, - успокоил помощник. – В любом случае, нам за это платят. В моей профессии ложная тревога – это хорошая новость.

Он пожелал Шейну спокойной ночи и вышел под дождь, коротко кивнув Лайнусу.

Мгновение спустя взревел двигатель джипа.

- Уверен, что с тобой все в порядке? – спросил Лайнус, разрушив тишину, оставленную отъезжающим автомобилем и заполненную стуком и плеском дождя.

Шейн кивнул.

- Благодарю… - неохотно сказал он. – Ну ты понял.

Он не был уверен, что подумал Лайнус. Спасибо за беспокойство? Нет, несправедливо. Спасибо за заботу? Ну, заботы было по самое горло. Спасибо, что ты сознательный гражданин? Это ближе всего к правде.

- Ладно, - Лайнус колебался. – Ну, если ты уверен?…

- Ага. Подтверждаю. И еще раз прошу извинить.

- В извинениях нет необходимости, - Лайнус продолжал стоять на месте, а дождь хлестал по его капюшону и плечам.

Он ждал, что его пригласят войти? Нет. Между ними объявлено перемирие, но это не значит, что они стали друзьями. Шейн не хотел дружить. Он ничего не хотел от Лайнуса. Каждая встреча с ним – это болезненное напоминание о том, каким он оказался дураком. Надеялся только, что Лайнус не догадается, насколько близок Шейн был к тому, чтобы влюбиться.

Боже. Влюбиться в человека, которого даже не существовало.

- Если тебе что-нибудь понадобится, я… - сказал Лайнус и указал в сторону своего коттеджа, сквозь ливень сияющего красными огнями. Как будто бы Шейн мог забыть место преступления.

- Благодарю. Спокойной ночи, - ответил Шейн и закрыл дверь.

Полчаса он был занят естественными потребностями, обработкой раны, которая, похоже, неплохо заживала и без его помощи и приема лекарств, и ответами на звонки обеспокоенного семейства.

Процесс шел не быстро. В общей сложности тридцать сообщений. Звонили практически каждый час. Он не винил близких за беспокойство из-за отсутствия реакции.

- Клянусь, со мной все абсолютно хорошо, - первым делом Шейн успокоил маму.

Его мама, будучи МАМОЙ, старалась на все смотреть с положительной точки зрения.

- Тогда тебе надо как следует отдохнуть, дорогой.

- Кажется, уже отдохнул. Мне намного лучше.

- Это замечательно, - в ее голосе все еще слышалось сомнение. – Но ты уверен, что здесь тебе отдыхалось бы хуже?

- Я сказал Сид, что, может быть, прилечу утром в Рождество.

- Было бы здорово. А то очень непривычно будет не увидеть тебя рождественским утром.

- Знаю. Мне жаль, но это первое рождественское утро, когда я не смогу быть дома.

Нет, не совсем так, и тот факт, что мама с таким пониманием отнеслась к его бегству, заставлял чувствовать себя еще хуже. Но именно это делало ее четырехзвездной мамой, а не какой-то обычной.

Следующим на очереди был Шайло, и уж он не стеснялся в выражениях.

- Ты хоть представляешь, что из-за тебя пережили мама и Сид? Я уже был в двадцати минутах от посадки в чертов самолет.

- Это был бы самый идиотский поступок – лететь, не понимая здешней обстановки.

- Не понимать обстановки – это не знать, почему я уселся в этот треклятый самолет!

- Это безумие какое-то, учитывая, что со мной все в полном порядке!

- Те, с кем все в полном порядке, не спят так долго. Тебя не должны были выпускать из этой гребаной больницы.

- Вообще-то, я не заключенный. Меня выписали, потому что я был к этому готов.

- Тебе надо погрузить свой зад на корабль и сесть в самолет…

- Слушай, даже если бы я был с тобой согласен, это невозможно. Паром по ночам не курсирует. На море сильное волнение. И кажется, вылеты из Лос-Анджелеса тоже отменены. А кроме того, я с тобой не согласен и никуда не поеду, пока не буду готов, черт возьми!

Они поорали друг на друга еще пару минут, спуская пар. Затем Шайло передал трубку Сидни, и Шейн прошел через то же самое еще раз, но с меньшим количеством ругательств.

Когда Сидни тоже прокричалась, она доказала, что женщины намного более жестоки, выкатив главный калибр в виде восемнадцатимесячной племянницы, приложенной к трубке.