Каджика снова обратил своё внимание на меня. Всё его внимание. Если бы не первый напиток, приятно жужжащий во мне, я бы, скорее всего, отвернулась.
— Сделала что? — спросил он своим хриплым голосом.
Я наклонилась к нему.
— Заставила его поверить, что мне двадцать один, — я улыбнулась, довольная собой.
— Ты должна использовать своё влияние во благо.
— Как ты только что сделал? — я фыркнула, затем сделала большой глоток пива. Пена прилипла к моей верхней губе. Я слизнула её. Каджика уставился на меня так, словно я была инопланетянкой, спустившейся с другой планеты. Он был пришельцем. Не я. — Ты такой кайфоломщик, ты знаешь это?
Тени легли на его лицо.
— Что ты вообще здесь делаешь? — спросила я его, ставя стакан обратно на подставку. Я покрутила его, наблюдая, как вращается подставка, как будто это был калейдоскоп, который мы сделали с мамой для школы пять лет назад. Наша акриловая трубка, треугольные зеркала, клей и блёстки получили первый приз.
— Касс сказала мне, что твой велосипед украли, — сказала Каджика, выталкивая меня с полосы воспоминаний.
— Мог бы просто сказать, что ты занят.
— Я не был занят.
— Что? Никаких фейри, которых нужно дисциплинировать?
— Не сегодня, — ответил он слишком серьёзно.
Я пила молча. Не спрашивая разрешения, он оторвал кусочек плёнки и прочитал слово.
— Я напоминала себе о выборе, который мне скоро нужно будет сделать, — объяснила я, — на случай, если меня соблазнит что-то другое.
Он нахмурил брови.
— Тебя соблазняет что-то ещё?
Я сделала большой глоток пива, глядя на него поверх края своего стакана. На нём были папины ботинки, пара джинсов, которые ему действительно подходили, и чёрная футболка, в которой он казался худым, хотя я знала, что это не так.
— Какая сторона? — спросил он.
Я раздумывала, стоит ли говорить ему правду. Поскольку Каджика ненавидел фейри, высказывание могло бы меня убить, а я ещё не допила своё пиво. Ладно, это было не столько из-за пива, сколько из-за того, что мне просто не хотелось умирать. Ради папы и ради меня. Я расправила плечи и сказала:
— Отвратительная.
Он крепко зажмурил глаза. Это длилось так долго, что я задумалась, насколько сильно разозлила его по шкале от одного до десяти. Когда он открыл глаза, я решила, что он колеблется между девятью с половиной и десятью. Он поставил локти на стойку, а затем опустил голову на руки.
Мурашки побежали у меня по рукам. Я чувствовала себя порочной. Почему я чувствовала себя виноватой из-за выбора, который должна была сделать я?
— Вот почему я останусь человеком, Каджика, — я выпила ещё пива, чтобы заглушить чувство вины, которое у меня не было причин испытывать. — Плюс, я бы не хотела, чтобы ты был моим врагом. Я почти уверена, что ты бы выследил меня и убил за секунду, а стрела в сердце — это не тот способ, которым я хочу покинуть этот мир.
Он покачал головой. Пошевелил коленом. Я положила ладонь ему на бедро, чтобы успокоить его.
Он рывком поднялся с барного стула.
— Не надо!
Вспыльчивый и опасный, вот каким он был. Он пристально посмотрел на меня, я уставилась прямо в ответ. Я пожала плечами, затем отвела взгляд.
— Ты можешь уйти. Я поеду на автобусе, — я подала знак бармену. Он взглянул в мою сторону, прежде чем снова опустил взгляд на стакан, который вытирал. Я ждала. — Я бы хотела ещё, — громко сказала я, но он всё ещё не обращал на меня внимания. Другие посетители так и делали, но я не хотела их внимания.
Боковым зрением я увидела, как Каджика протиснулся в дверь. По крайней мере, он получил сообщение. Я в третий раз попросила у бармена пива. Несмотря на то, что мужчина поднял на меня глаза, он всё равно не подошёл. Пыхтя, я бросила десять долларов на стойку бара и встала. Когда я вышла, на меня обрушилась волна холода. Я моргнула, чтобы убедиться, что бар не был перенесён на край озера, и что я не шла прямо в водоём. Но единственное, в чём я пробиралась, была типичная мичиганская зимняя ночь.
Я пошла к автобусной остановке, засунув руки в карманы, чтобы они не превратились в кубики льда. Впереди меня прогуливалась пара, которая ярко светилась, как будто освещённая изнутри. Я посмотрела на их ноги, ожидая, что они оторвутся от тротуара, но они не летели. Они больше даже не двигались. Когда я снова посмотрела на их лица, я обнаружила, что они смотрят на меня, нюхают воздух, хмурятся.
Ссутулив плечи, я перешла улицу, молясь, чтобы они не последовали за мной. Я попыталась успокоиться. На самом деле я не подвергалась риску, не так ли? Я оглянулась через плечо. Они исчезли. Я уже собиралась глубоко вздохнуть, когда врезалась прямо во что-то. Восстановив равновесие, я посмотрела вверх, прямо в одно из их незнакомых лиц.
— Что у нас здесь есть? — спросил мужчина.
Он был блондином, почти седовласым, и бледным.
Его спутница была полной противоположностью, с кожей цвета чёрного дерева, мерцающей в темноте, как чёрный бриллиант. Она понюхала воздух.
— Вентор.
Я догадалась, что это означало охотник. Если только это не означало: убей её. Я действительно надеялась, что нет.
Я попятилась, сердце колотилось о стенки моей грудной клетки. Мою руку покалывало. Это было бы действительно подходящее время, чтобы появиться Эйсу, подумала я. Я почти ожидала, что он выстрелит с неба, но он этого не сделал. Мой телефон завибрировал в кармане. Я вытащила его. Высветился номер Круза. Я провела пальцем по экрану, чтобы ответить.
— Она помечена, — сказала женщина-фейри, схватив меня за руку своей горящей рукой.
Она так сильно дёрнула меня за пальцы, чтобы показать своему партнёру, что мой телефон упал. Запах обугленной плоти ударил мне в ноздри, но единственное, о чём я беспокоилась, так это о том, ответила ли я на звонок.
Вспышка тьмы пронеслась позади фейри. Неужели я вот-вот упаду в обморок? Я всегда видела чёрные пятна перед тем, как потерять сознание. Женщина отпустила мою руку и развернулась. Она вытянула ладони перед собой. Языки пламени лизали её тёмную кожу.
— Ещё один, — сказала она, поворачивая голову, вглядываясь в темноту.
А потом передо мной возникла чёрная стена, так близко, что я ударилась об неё носом. Он пах, как мой отец. Инстинкт взял верх. Я оттолкнул его в сторону. Папа не смог защитить меня от фейри, но, может быть, я смогла бы защитить его.
Чья-то рука метнулась вперёд и ударила меня в живот, выбив из меня всё дыхание.
— Держись позади меня, Катори, — прорычал голос — не моего отца.
Задыхаясь, я спряталась за Каджикой.
— Значит, слухи верны. Охотники вернулись, — это сказал мужчина-фейри.
— Уходи, прежде чем я завладею твоей греховной силой, — сказал Каджика низким, угрожающим голосом.
Он фыркнул.
— Я превращу твою маленькую подругу в пепел, если ты хотя бы попытаешься.
— Она помечена, — сказала женщина, кладя руку на протянутую руку мужчины. Огонь пульсировал под его кожей. — Она не наша, чтобы убивать её, Маркус.
Не опуская руки, мужчина левитировал, а затем его спутница сделала то же самое, и они взмыли вверх. Я следила за их подъёмом, сердце всё ещё колотилось. Я ещё долго смотрела в небо после того, как они ушли, в ужасе от того, что они всё ещё могут поджечь меня. Стена сдвинулась. Не стена, напомнила я себе. Каджика.
Он повернулся, наклонил голову вниз.
— Они причинили тебе боль?
— Я... Я... — мои зубы стучали. — Они напугали меня, вот и всё.
Он осмотрел мою руку.
— Она обожгла тебя.
У меня пересохло во рту и в горле. Я попыталась сглотнуть, но в итоге закашлялась. Я посмотрела вниз на свою руку, которую всё ещё держал Каджика. Три моих пальца были покрыты волдырями.
— Не болит.
— Потому что ты в шоке, — Каджика отпустил мою руку.
Я накрыла её другой рукой. Волдыри начали сдуваться, а затем фиолетовая кожа слезла. Я исцелилась. Я подозревала, что моя кровь фейри должна была быть благодарна, но я не сказала этого вслух. Каджика уставился на мою руку, потом отвёл взгляд. Полоски омертвевшей кожи отслоились, сменившись бледно-розовой плотью, которая потемнела до моего нормального цвета, не оставив ни единого шрама. Я ещё не была врачом, но знала, что этот процесс занимает дни, недели, а не секунды. Вместо того чтобы очаровать меня, магия, которой я обладала, напугала меня.
Я скрючила пальцы и вонзила ногти в ладонь до тех пор, пока не почувствовала боль. Боль заставляла меня чувствовать себя человеком.
— Ты не убил их, — прошептала я.
Глаза Каджики заблестели.
— Я уполномочен убивать только в том случае, если они угрожают нам пылью.
Моё дыхание почти пришло в норму.
— У тебя вообще есть... стрелы?
В ответ он похлопал себя по куртке. Я предположила, что все эти дрова, которые он рубил, были не просто для того, чтобы развести огонь.
— Всё ещё хочешь присоединиться к ним? — спросил он, его лицо было опасно близко к моему и опасно самодовольно.
— Я ни к кому не присоединяюсь.
На его шее пульсировала вена. Он не пошевелился, и я тоже. Если он пытался запугать меня, чтобы я призналась, что боюсь фейри, это не сработало.
Его лицо приблизилось к моему, а затем он опустился на колени и взял мой мобильный телефон.
— Вот, — сказал он, протягивая его мне. Он развернулся и зашагал через улицу. Ему посигналила машина. Он никак не отреагировал. Оказавшись на другой стороне, он остановился. — Ты идёшь на этот раз или хочешь завести еще больше друзей?
Я встретилась с ним взглядом. Я не могла понять, шутит он или злится.
Он ждал. Я проглотила комок гордости с кислым привкусом и пересекла улицу, направляясь к нему. Я молчала и отставала от него во время короткой прогулки к машине. Оказавшись в машине, я хранила молчание, наблюдая за другими светящимися прохожими, но те немногие, кто проходил мимо, не светились.
Каджика повернул налево, а затем снова налево, проезжая по улицам, которые не вели обратно в Роуэн.
— Слишком горд, чтобы спросить дорогу?