Глава 12

Карл

Я всегда прямолинеен, даже в самых неловких обстоятельствах. А это были неловкие обстоятельства. Действительно чертовски неловкие.

— Мы уже знакомы, — сказал я, и глаза Дэвида расширились абсолютно синхронно с глазами Кэтти.

И вот оно. Осознание, которое снизошло на меня. Чего я никогда не понял бы, не увидев их бок о бок, но эти глаза. Брови. И, возможно, скулы.

Она вмешалась прежде, чем я успел объяснить, и с нездоровым восхищением наблюдал, как она суетилась и изворачивалась, пытаясь объяснить.

Дерьмово объяснить.

— Я, эм, знаю Рика, — сказала она Дэвиду. — Он дизайнер. Мы с ним друзья. Мы знакомы… аргх, познакомились в интернете, и я познакомилась с Карлом через Рика, потому что Рик, э-э, Рик…

Не говори гребаный друг. Я презираю, когда люди становятся чертовски слабыми и избегают называть вещи своими именами.

Дэвид слегка махнул рукой и покачал головой.

— Да-да, Кэтти, он парень Карла. Я хорошо знаю Рика.

Кэтти покраснела куда сильнее, чем я когда-либо видел прежде, даже когда похвалил ее за то, что она взяла два члена в свою тугую маленькую киску.

Я оглядел ее с ног до головы, и мой профессионализм был оскорблен видом девушки передо мной. Если бы не знал ее лучше, то счел бы это пустой тратой времени, что она просто озлобленный ребенок, как и ее сестра. Ох, ее чертова сестра. Избалованная маленькая нахалка, которая думает, что ее ожидает легкая работенка.

«Укуси меня, детка». Ее футболка была выцветшей и поношенной и открывала, по крайней мере, несколько сантиметров ее живота и изгиб бедер у вершины полностью изодранной джинсовой ткани.

Она отвернулась от меня, скрестив руки на груди. Я заметил ее смущение.

В нашем доме стоял забитый под завязку чемодан одежды, который я таскал туда и обратно к машине. Так что знаю это наверняка. И каждая вещь, в которой я ее видел, лучше подходила для офиса, чем тот беспорядок, который она выбрала, чтобы появиться здесь.

Дэвид улыбнулся.

— Ну, как тесен мир. — Он встретился со мной взглядом. — Ты не упоминал, что познакомился с моей дочерью, Карл. Вот это сюрприз.

Это было не просто.

Дэвид рассмеялся.

— Разве вы не поняли? Вы двое не… разговаривали? Конечно, вы говорили?

Дэвид хотел получить ответы, и я мог бы сказать, но у прямолинейности есть свои пределы. Ну не мог я сказать мужику, что она назвала его пустым местом в своем свидетельстве о рождении. Не мог сказать, что она сказала, что у нее нет отца, что она его не знала, что та не хотела иметь ничего общего со своим гребаным отцом.

И все же она была здесь.

Собственной персоной в офисе Папиков.

Моем офисе.

И стала счастливым номером двадцать в моей программе стажировки.

— Думаю, просто не сложил два и два, — сказал я и обжег ее взглядом.

— Я удивлен, что ты не поняла, Кэтти, — ответил он. — Я работаю с Карлом уже двадцать лет. Это невероятно. — Он протянул мне пачку документов с заявлением, пустую. — Кэтти еще не подала заявку официально, Карл. Ей нужно рассказать о процедуре.

— Ты поздно начинаешь, — сказал я ей. — Тебе придется кое-что сделать. Предстоит много работы.

Она закрыла глаза, от нее буквально исходило смущение. А потом пожала плечами.

— Конечно, как скажешь.

Ее беспечность заставила меня ощетиниться.

На столе зазвонил телефон Дэвида.

— Покой нам только снится, — проговорил он. Проверил номер, прежде чем вздохнуть и указать на дверь. Проходя мимо, он хлопнул меня по спине.

— Я оставляю ее в твоих надежных руках, Карл, — сказал он. — А теперь позаботься о моей маленькой девочке.

На это он мог рассчитывать.

— Садись, — сказал я, и Кэтти села.

Я занял место Дэвида и уставился на нее, а она уставилась на меня.

— Это чертовски неловко, — проговорила она.

— Да ну, черт возьми, — ответил я. Откинулся на спинку стула и оценил ее, складывая ситуацию воедино. — Значит ты и есть плод любви?

— Что-то вроде того. — Выражение ее лица было угрюмым. — Я — плод любви, а ты — сладкий папик. Великолепно. Просто великолепно.

— Ты сказала, что он был пустым местом в твоем свидетельстве о рождении.

Ее глаза горели огнем.

— Он и есть пустое место в моем свидетельстве о рождении! Он идиот, придурок, я даже не знаю, как ты можешь с ним работать.

Я не мог понять ее яда.

— Дэвид — лучший человек из всех, кого я знаю, исключая Рика. Самый лучший человек, которого я когда-либо знал.

— Бедный ты, — огрызнулась она. — Твои стандарты, должно быть, довольно низкие.

— Нет, — ответил я. — Это не так.

Я подтолкнул к ней бланк заявления, но она его не взяла.

— Я здесь, потому что он шантажирует меня, — сказала она. — Не видать мне Харрисона Гейблса как своих ушей, если я не буду заниматься этой стажировочной фигней. — Я тупо смотрел на нее, пока она не продолжила. — Харрисон Гейблс — укротитель лошадей из Штатов. Лучший.

— Понимаю. — Я притянул бланк заявления обратно к себе. — В таком случае эта стажировочная фигня не для тебя. У меня уже есть один бесполезный ребенок в моей программе, мне не нужен другой.

Она поджала свои красивые губы.

— Верити?

— Да, Верити. — Я убрал документы обратно в папку. — Я скажу твоему отцу, что твоя заявка была неудачной.

— Ты что?!

— Я серьезно, — ответил я. — Я отклонил более пятидесяти достойных кандидатов на участие в программе этого года. Пятьдесят человек, которые хотели этого. Пятьдесят человек, которые упорно трудились, что попасть в эту программу. Пятьдесят человек, которые были опустошены, когда у них не получилось. В этой программе у нас есть место для двадцати человек, и прямо сейчас у меня есть восемнадцать, которые хотят быть здесь, и один, который этого не хочет. Сомневаюсь, что Верити продержится еще одну неделю, и не собираюсь брать еще одного человека, попусту тратящего мое время.

— Ты уволишь Верити?! — рассмеялась она горьким смехом. — Это будет необычный поворот. Обычно весь мир валяется в ногах у принцессы Верити.

— Только не здесь, — ответил я. — Не со мной.

— Она не позволит тебе себя уволить, — усмехнулась она. — Только не с Харрисоном Гейлбсом на кону.

— У нее не будет выбора, поверь мне.

Голубые глаза посмотрели на меня и смягчились.

— Я не люблю рассказывать людям о своем отце. Я не пыталась лгать или что-то скрывать, просто не…

— Ты, конечно же, проявила должную осмотрительность? — спросил я. — Когда ты изучала наш профиль, мой и Рика, ты, конечно же… проверила? Ты, конечно, знала, где я работаю? Наверняка знала? Тебе следовало бы знать, Кэтти, а не заявляться в чужой дом, не имея ни малейшего представления о том, кто они такие.

— Я действительно проверила тебя. Проверила вас обоих. Я узнала, что ты работаешь в каком-то шикарном агентстве в Челтенеме, в каком-то технологическом отделе. Но не знала, что ты работаешь с донором спермы. Его офис находится в Страуде, а не в Челтенеме. Название твоей компании даже не совпадает с его.

— Это дочерняя компания, — пояснил я. — Ты наверняка знала об этом?

Она покачала головой, но мне было трудно в это поверить.

— Я серьезно, — сказала она. — Я провела большую часть своей взрослой жизни, пытаясь забыть о Дэвиде Фэверли, его глупой жизни и его глупых компаниях. Последнее, в чем я была заинтересована, — это знать названия его глупых компаний, которые ему принадлежат или нет. Меня это не интересует.

Я наклонился ближе.

— Почему ты так его ненавидишь? Я не понимаю.

— Потому что он мудак! Потому что он осуждающий придурок! Потому что разрушил жизнь моей мамы! Потому что каждый раз, когда смотрел на меня, я чувствовала себя никчемной из-за него, потому что никогда не была достаточно хороша для такого мудака, как он. И не хочу быть, — сказала я. — Не хочу быть достаточно хорошей для него, никогда, он может идти на хер.

Это была не та Кэтти, которую я знал, не то, чтобы я действительно знал Кэтти.

— Ты, кажется, удивлен, — сказала она. — Будто он чертов святой или что-то в этом роде.

— Не святой, — ответил я. — Но Дэвид — великий человек. Честный человек. И он не осуждает. Никогда не видел, чтобы он был осуждающим, ни разу за двадцать лет. — Я поднял руки вверх. — Я в недоумении. Я знаю эту историю, и знаю, что в реальности все всегда сложнее, когда ты переживаешь это. Но эта, эта ненависть… я изо всех сил пытаюсь сопоставить этот яд с человеком. Искренне.

— Он хорошо осуждает, — усмехнулась она. — Поверь мне. Ты просто никогда этого не видел.

Я вздохнул и, обдумав все варианты, решил, что честность — лучшая политика. Обычно так и бывает.

— Дэвид Фэверли не может осуждать, — сказал я. — Это просто не в его характере.

— Это ты так думаешь.

— Я знаю это, — продолжил я. — И знаю это, потому что, если бы в натуре Дэвида Фэверли было осуждать, если бы он смотрел на людей через какой-то фанатичный, эгоцентричный, самодовольный взгляд на мир, он бы точно никогда, ни за что на свете, не нанял бы такого неудачника, как я.

Кэтти

— Неудачника? — рассмеялась я, потому что это казалось таким нелепым. — Ты не неудачник, Карл. Ты даже не знаешь, как быть неудачником. Посмотри на себя.

— Больше нет, — возразил он. — Твой отец увидел что-то во мне, когда никто и не взглянул бы на меня второй раз. Он рискнул с ребенком, у которого не было ничего, кроме огромной старой затаенной злобы, и был терпеливым и добрым. Он упорствовал, старался и прилагал усилия, пока я не стал кем-то большим.

— Уверена, ты слишком суров к себе. — Я была уверена. Очень уверена. Но он покачал головой.

— Отбывание срока под стражей для несовершеннолетних. Мелкая кража. Угон. Вандализм. — Карл сделал паузу. — Драки. Драки, которые знал, что проиграю. Но я все равно дрался, просто потому, что был на грани и не знал, как еще выразить себя. — Он сцепил руки на столе. — У меня ничего не было. Лишь пара бывших приемных родителей, у которых уже был на очереди следующий ребенок, когда я ушел. Несколько дерьмовых друзей.

Я сглотнула, в горле пересохло.

— И что же ты сделал?

Он посмотрел прямо на меня.