Девушка открыла дверь и жестом пригласила меня войти, но мне показалось, что Кэролайн из команды стажеров не останется на мое дурацкое собеседование.

В комнате была только одна фигура, и мой желудок скрутило судорогой. Мне хотелось быть крутой, бесцеремонной, спокойной и не придавать этому значения, но я снова чувствовала себя десятилетней и выглядела недостаточно хорошо, потому что у моих ботинок были странного цвета шнурки, и он снова думал, что я неопрятная, неуместная, ни на что негодная девчонка.

Донор спермы постарел за те шесть месяцев, что я его не видела. В волосах заметно прибавилось седины, и он почему-то казался ниже ростом. Мужчина встал со своего места и указал на стул напротив него, и на мгновение мне показалось, что тот собирается сделать что-то нелепое, например, обнять меня, но он этого не сделал.

Он не смог скрыть своего разочарования, когда понял, во что я одета. В его глазах читалось неодобрение, и меня это разозлило, чертовски разозлило.

Я села в его дурацкое кресло и сложила руки на груди, а потом высказала ему все.

— Можешь засунуть куда подальше свое дурацкое собеседование, — произнесла я. — Я не возьмусь за эту глупую работу. Ни за что и никогда!

— Пожалуйста, Кэтти, — попросил он. — Пожалуйста, просто выслушай меня. — Он сделал вид, что ему не все равно, притворился, что улыбается. — Как ты поживаешь? Прошло уже несколько месяцев…

— Хорошо, — огрызнулась я. — Все действительно превосходно, большое спасибо.

— Я надеялся, что ты сможешь прийти на день рождения своей тети Джорджины.

— Я была занята, — проговорила я. — Было много дел. И я уверена, тетя Джорджина прекрасно справилась и без меня.

Он шуршал какими-то бумагами, но не переставал смотреть на меня.

— Тетя Джорджина хотела, чтобы ты была там, она хотела, чтобы все ее племянницы и племянники были там.

— Уверена, что она прекрасно провела время с Верити, которая составила ей компанию.

Он вздохнул.

— Дело не в этом.

Я наклонилась вперед.

— Так в чем же дело? Почему я здесь? Почему ты шантажируешь меня Харрисоном Гейблсом, прекрасно зная, что это, скорее всего, мой единственный шанс? Это шаг самолюбивого придурка, понимаешь? Даже для тебя.

— Если ты так говоришь.

— Я так и говорю.

— Пожалуйста, — попросил он. — Я надеялся, что мы сможем провести продуктивную дискуссию. О твоем будущем.

— А что насчет моего будущего? — усмехнулась я. — Какое тебе до этого дело?

Он снова вздохнул и подвинул глянцевую брошюру. «Программа стажировки Favcom, инвестирование в ваше будущее».

— Мне не нужны твои инвестиции, — прошипела я. — Я прекрасно справляюсь сама.

— Шесть месяцев, — проговорил он. — Это все, о чем я прошу. Тебе хорошо заплатят, с тобой будут справедливо обращаться, и ты уйдешь отсюда с гораздо большим опытом, чем пришла.

— Мне не нужен опыт.

— Всем нужен опыт, Кэтти. Ты не можешь провести остаток своей жизни, только ухаживая за Самсоном.

Я ненавидела то, как он произносил его имя. Он не имел права произносить его имя.

— Значит, ты собираешься шантажировать меня Харрисоном Гейблсом?

— Я планировал индуцировать тебя Харрисоном Гейблсом.

— Инду-что? Что это вообще за слово такое?

— Мотивировать, — пояснил он. — Думай об этом, как о награде, в том духе, в каком она предназначена.

— О награде за что?

— За завершение программы. — Он сжал руки вместе. — Твои братья были на этом курсе и прошли его с честью. Себастьян теперь старший механик в R&D, а Доминик — бухгалтер четвертого уровня в финансовой команде.

— Ю-ху, ты, должно быть, очень гордишься ими.

— Так и есть, — ответил он. — Всеми вами.

— Оставь это, — отрезала я. — Мне не нужно твое одобрение.

— Оно все равно у тебя есть. Я твой отец. Я хочу, чтобы у тебя все было хорошо.

— Да, но, может быть, я не хочу, чтобы ты видел, как я что-то делаю! Может, мне просто хочется, чтобы ты, наконец, убрался из моей жизни и забыл о моем существовании. Это должно быть достаточно легко для тебя, папа.

Он махнул рукой, чтобы я замолчала, как и всегда, и почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Дурацкие слезы. Мне не стоило сюда приходить.

Я встала, собираясь уйти, но он тоже поднялся, вытянув руки вперед, выражение его лица было печальным и просящим.

— Пожалуйста, — сказал он. — Давай начнем сначала. Просто дай мне пять минут.

Я пожала плечами, ненавидя все это. Мне было ненавистно желать получить награду, которую он предлагал. Ненавидела это место, его ужасное душное корпоративное здание, и моего глупого чопорного отца-бизнесмена.

— Пять минут.

— Твоя мать считает, что ты должна воспользоваться этой возможностью. И я был бы очень рад, если бы ты сделала это. Твоя сестра записалась только на прошлой неделе. Ты могла бы сразу же присоединиться, уверен, ты сможешь нагнать.

— Программа уже началась?

Тот кивнул.

— Я должен был сказать тебе раньше, но твоя мама не советовала, она сказала, что это даст тебе больше времени, чтобы отговорить себя.

— Как будто я когда-нибудь смогу уговорить себя на это.

Я представила себе Верити, порхающую в своем шикарном маленьком костюме. Сучка. Держу пари, ей это нравилось, держу пари, что у нее было все хорошо, все чертовски хорошо, намного лучше, чем у кого-либо еще возможно.

— Нет никаких подводных камней, никаких дополнительных условий. Вы заканчиваете программу стажировки, и я отправляю вас с Верити на месяц на ранчо к Харрисону Гейблсу. Все просто.

Если бы все было так просто.

Но это было просто. Он сыграл хорошо, очень хорошо. И хотя я была горда, упряма и полны обиды, я все еще оставалась той маленькой девочкой, которая смотрела на Харрисона Гейблса на YouTube и удивлялась, и мечтала, и представляла себе день, когда смогла бы стать такой же, как он.

— И что мне нужно делать? — спросила я тихим голосом. — Что на самом деле означает эта программа стажировки?

— Обучение продажам, — ответил он. — Лучшая из лучших. Немного полевого опыта. Немного опыта по продукту. Небольшая работа в маркетинге. Ты можешь специализироваться на последнем. Она может означать все, что ты хочешь, чтобы она означала. — Его глаза встретились с моими, и они оставались твердыми. — Пожалуйста, — сказал он. — Кэтти, я знаю, что отношения у нас не заладились, и знаю, что ты не думаешь обо мне хорошо, но, пожалуйста, просто подумай об этом.

Я занималась продажами в колледже, страховым телемаркетингом, чтобы заработать деньги на ливрею для Самсона. Я была в порядке. Более чем в порядке. Мои премии оплатили ему новое седло, хорошо изготовленное у настоящего седельника.

— И нет никакой закулисной игры, никакой смены правил в процессе? Всего шесть месяцев дурацкой программы, и я в самолете?

Он кивнул.

— Именно так. Только если ты хочешь остаться.

Никогда. Даже через миллион лет.

— А зарплата? — спросила я. — Какая зарплата?

— Для начала двадцать тысяч. Плюс бонусы сверху.

Двадцать штук могли бы стать отличным подспорьем вместе с другим моим маленьким заработком на стороне. Двадцать тысяч — это почти в три раза больше, чем я получала в ресторане.

— Время работы?

— С девяти до пяти с понедельника по пятницу. Все, как обычно, Кэтти.

Мысль о разлуке с Самсоном причиняла боль. Это было чертовски больно. И тогда я поняла, что он подловил меня. Потому что уже обдумывала его предложение, уже симпатизировала этому.

Мудак. Гребаный мудак.

— И кто же устроит мне эту лучшую из лучших стажировок? Дай угадаю… — усмехнулась я. — Ты?

Он громко рассмеялся.

— Господи, нет. Неужели ты думаешь, что я настолько самонадеян?

Я не ответила.

— Пожалуйста, Кэтти, поверь мне. Прошло много времени с тех пор, как я основал этот бизнес, и много времени с тех пор, как я был на вершине развития бизнеса. Продажи изменились, маркетинг изменился. Стажировка является ультрасовременной, во главе с лучшим из лучших. Самым лучшим из всех, обещаю.

— Отлично, — усмехнулась я. — Не могу дождаться встречи с этим лучшим из лучших. Это будет так весело.

— Значит, твой ответ «да»?

Я уставилась на него.

— Не думаю, что ты оставил мне большой выбор.

— Выбор есть всегда, — ответил он, и его голубые глаза встретились с моими. Голубые глаза, как и у меня.

Харрисон Гейблс. Я делаю это ради Харрисона Гейблса. И Самсона. И Джека тоже.

— Когда нужно приступить к твоей дурацкой программе? — вздохнула я. — Когда я должна зарегистрироваться?

— Я представлю тебя прямо сейчас, — ответил он, и мой желудок сжался. Порванные джинсы вдруг показались мне такой глупой идеей. Мне захотелось сбежать, сказать, что вернусь завтра, по крайней мере, надеть что-то, что меньше походило бы на подростковый бунт против высокомерного отца, но у меня не было времени. Он уже говорил по телефону, давая кому-то указания.

— Пожалуйста, — сказал он. — Да, моя дочь. Она готова встретиться с командой, я подумал, что вы могли бы… спасибо, конечно. — Мой глупый отец улыбался, как кот, объевшийся сливок, и улыбался до тех пор, пока в дверь не постучали. Он встал, поправил галстук, и я пожалела, что на мне нет другой одежды. Я скрестила руки на груди под дурацким лозунгом и посмотрела на столешницу. — Кэтти, — позвал он, когда дверь открылась. — Я очень рад представить тебе руководителя программы стажировок Favcom. Лучшему из лучших. Лучшему из самых лучших. Твоему наставнику на ближайшие полгода.

Думаю, это был запах. Или размер тени. Или, может быть, это колючее шестое чувство, от которого мурашки побежали по коже.

Я медленно подняла взгляд, и мое сердце бешено забилось. Неистово заколотилось.

Мое сердце знало.

Зеленые глаза цвета лаврового листа были широко раскрыты, стальная челюсть крепко стиснута. Убийственно сексапильный, сшитый на заказ костюм.

Эти глаза цвета лаврового листа смотрели прямо на меня, а я смотрела прямо на него.

И мне хотелось провалиться сквозь землю.

— Карл, — сказал мой отец, — я хочу познакомить тебя с моей дочерью Кэтти. — Отец улыбнулся мне, не обращая внимания, совершенно ничего не замечая. — Кэтти, — начал он, — хочу познакомить тебя с Карлом Бруксом. Лучшим из самых лучших.