Весь остров отдыха представлял собой цветущий и плодоносящий сад. В отличие от подобных же садов на других островах, здесь было гораздо больше разнообразия в растительности. Очень много цветов, цветущих кустарников и растений. Между ними прихотливо извивались узкие тропинки, упирающиеся в уединенные полянки, где стояли кокетливые коттеджи, каждый из которых был стилизован или под голландский, или под японский, или швейцарский. Похожих среди них почти не было. Такие домики предназначались для семейных. Для молодежи строились двухэтажные гостиницы с одноместными комнатами. Эти здания ставились на невысоких искусственных холмах. Помимо театра и объемного кино, на каждом острове был целый комплекс спортивных сооружений. Почетное место отводилось, конечно, водному спорту: от острова выдвигались далеко в море два изогнутых мола, образуя обширный бассейн. В глубине бассейна сооружался двухкилометровый пляж, куда свободно доходил океанский накат, а по сторонам имелись доки, где стояло множество самых разнообразных спортивных судов. На каждом острове, кроме того, строились оздоровительные комбинаты для детей. Чистый морской воздух, разнообразные фрукты, морские купания (для детей имелся специальный закрытый бассейн), лечебные гимнастические занятия должны были создать все условия для нормального развития юных людей земли.

Уже теперь морские курорты частично работали.

Пляж, на котором росли невысокие пальмы с густыми кронами, был полой.

Павел продолжал работать все на том же первом острове, с течением времени превратившемся в гигантскую зеленую лабораторию, в которой вели исследования многие ученые мира. Маленькие мангровые деревья, когда-то посаженные по берегам острова, хорошо приспособились к новому месту. Они прочно укрепились в полимерной «почве», воздушные корни спустили прямо и море, обвив ими подводные фермы. Сами деревья образовали плотный зеленый пояс вокруг всего острова, так что не во всех местах можно было подойти к берегу. За мангровым поясом росли тысячи бананов и ананасов, перевезенные черенками с Гавайских остро­вов. Далее шли заливные рисовые поля, совмещенные с бассейнами для хлореллы и развития трепангов. Этот участок граничил с полями различных злаковых куль­тур. На одной трети острова теперь рос удивительный сад, в котором были собраны почти все фруктовые деревья и ягодники, имевшиеся на земле. Как ни странно, наибольшие трудности исследователям доставляли яблони: им не нравился субтропический климат.

Маленькая лаборатория превратилась в большой институт, при котором имелась обширная библиотека.

По решению Координационного центра науки и техники этот институт был превращен в Мировой центр сельскохозяйственного освоения океана. В его существовании и развитии были заинтересованы многие страны мира.

Большинство северных стран было заинтересовано в развитии субтропического садоводства и мест отдыха. Восточные страны, такие как Япония, стремились использовать океан для получения мяса и риса. Институт вел свои работы, учитывая интересы всех.

Директором института был назначен Павел Светлов, который не покидал острова. Теперь он ясно видел, что его идея успешно осуществляется.

Уже в этом году несколько атомоходов ушло на северо-восток, груженные ананасами и бананами.

Он знал, что скоро тысячи судов будут увозить с островов все фрукты, какие только выдумала природа и люди.

Мудрость и успокоение приходят к человеку со временем. Теперь Павел, болезненно пережив прошлое, был снова спокойным, уравновешенным чело­веком. Как всегда, он много работал.

Открытые Хоросайном залежи урановых руд в районе первого плавающего острова отнюдь не остались лежать втуне. Сразу после бегства «Флориды» и после того, как было выяснено, что никто уже не будет вести подводных работ, в Индонезии был построен специальный флот. На нем соорудили мощную центрифугирующую установку, соединенную с вакуум-насосом. На дно океана опустили гибкий шланг из особо прочного полимера. Даже на глубине пяти тысяч метров, где давление воды достигает 500 атмосфер, вода не могла сжать этот шланг. Он соединялся с мощной проходческой машиной, смонтированной вместе с шаровой мельницей. На дне океана добытая руда превращалась мельницей в пульпу и подавалась наверх, где попадала в центрифугу и сразу концентрировалась, высушивалась и высыпалась в кассеты. Океан начал отдавать свои богатства человеку. Таким точно образом в Индийском океане уже давно добывали марганец, найденный еще в 1961 году русским исследовательским судном «Витязь». Разница была только в том, что там вместо плота стояло на якорях большое стальное судно.

В редкие часы отдыха Павел и Ли по вечерам любили лежать в шезлонге и наблюдать за звездами. На острове было мало огней, и потому звезды казались близкими. Они и на самом деле были близки. Мысль человека была уже рядом с ними.

– Вы слышали, – сказал Ли, – заканчивается подготовка к полету людей на Марс. Это будет первая высадка. По данным ракетофотографии, Марс был когда-то обитаемым, хотя это и оспаривают некоторые ученые.

– Что ж, – ответил Павел, – если в пыльных морях Луны нашли довольно высоко организованные растения и животных, то тут ничего мудреного нет.

– А если там найдем таких же людей, как мы?

– Это маловероятно. Марс старше Земли. Если бы люди появились там, то к настоящему времени они были бы уже между нами.

Ли, комично сощурившись, посмотрел на Павла, потом всплеснул руками.

– О, ужас! Я почему-то подумал уже, не марсианин ли вы? – И оба весело засмеялись.

Утром на острове приземлился орнитоптер, и в кабинет Павла вошло трое корректных, одетых в отличные серые костюмы японцев. Один из них на русском языке представил себя и своих товарищей.

– Профессор Оно – биолог, профессор Идзубаро Икин – океанолог, Кавамуро Кавасимото – доктор технических наук.

По приглашению Павла японские ученые чинно уселись вокруг стола. Зная привычки своих гостей, Павел угостил их чаем, не забыв сказать, что чайный лист они получают на этом же острове. (Эта слабость, хвалить все выращенное на островах, у Павла прогрессировала).

После взаимных приветствий и улыбок профессор Оно сказал:

– Дорогой товарищ Светлов, вот уже четыре года мы следим за вашим опытом освоения океана и всеми другими работами. Как вы знаете, у вас по рису работают два наших бакалавра Акира и Дзейдзабуро. Результаты опыта прекрасны. Поэтому Японская республика решила присоединиться к вам в широком аспекте. Нам с вами нужно установить более тесный контакт. Нам еще до сих пор не ясно, что лучше – неподвижные острова или дрейфующие. Мы рассчитываем получить с этой «новой Японии» 45 миллионов тоня риса и 5 миллионов тонн мяса ежегодно. Вы сами понимаете, что это уже почти космическое по масштабам мероприятие.

– Да, действительно, строительство островов уж не такое сверхбыстрое дело.

– Мы не сидели зря все это время, – улыбнулся Дзейдзабуро и достал из портфеля папку.

Скоро Павел понял, в чем дело: японцы нашли свой путь решения проблемы. Имея сильно развитую технологию использования морских вод, они получили полимер полностью за счет океана. В дело шел «морской снег», то есть детрит падающей на дно соли морской воды. Установка представляла собой громадную плавающую конструкцию с осадкой до двухсот метров и площадью более тысячи гектаров. Там имелась мощная атомная станция, громадные турбонасосы и другое уникальное оборудование. Это оригинальное судно-завод выводилось в море и непрерывно давало ленту полимера шириной в 200 метров и толщиной до 100 метров. Полимер имел удельный вес 0, 6.

– Так вот, – сказал Дзейдзабуро, – строительство одной такой установки находится уже в стадии завершения. Девять остальных – на очереди.

– Дух захватывает! – сказал Павел, – Вот набросится на нас теперь «Лига открытого моря».

– Я думаю, – спокойно заметил Оно, – что они неправы. Даже если бы мы добывали 4, 5 миллиарда тонн риса, то и то мы далеко не нарушили бы обычных функций океана. Я даже думаю, что кое-что мы бы в нем улучшили. В связи с этим к вам есть просьба, – помочь нам уже сейчас провести один опыт.