ГЛАВА 57

ДЭШ

— Что-нибудь еще, сэр?

Я смотрю на ром с колой в руке и качаю головой. Вокруг меня тысячи людей суетятся в магазинах, хватая последние вещи и журналы перед посадкой в самолет.

Ненавижу аэропорты.

— Нет, это все.

Бармен протягивает мне чек, и я расплачиваюсь, затем одним глотком осушаю стакан, стиснув зубы, когда холодная жидкость замораживает горло.

Я зарегистрировался в Интернете три часа назад. Сейчас только семь утра, так что шансов, что парни уже встали, очень мало. Рэн не поймет, что я уехал, пока не станет слишком поздно, а к тому времени я уже буду на полпути через Атлантику. В конце концов я даже не потрудился взять с собой полноценный чемодан. Взял только самое необходимое. Я смогу купить все, что мне нужно, когда доберусь до Лондона, но пока мне нужен только ноутбук и пара сменных вещей. И нет, в моей сумке нет ни одной официальной рубашки. И никаких парадных брюк. Пара футболок. Несколько пар джинсов. Носки. Нижнее белье. Одна пара кроссовок. Клянусь всем святым, я никогда больше не надену костюм, если этого не потребует ситуация. Жизнь не должна быть такой стесненной, связанной, как индейка на День благодарения.

Я брожу от магазина к магазину, взглядом слепо пробегая по всем свитерам бостонской марки, кружкам, ручкам и носкам, оттягивая неизбежное, но вскоре откладывать уже нельзя.

— Авиакомпания «Авантаж Эйрлайнс» приглашает пассажиров, направляющихся в Лондон, Англия, на посадку к выходу пятьдесят три.

Я задержался, когда они оповещали о посадке полчаса назад, но это последний звонок. Пора уходить. Я достаю свой посадочный талон и паспорт и присоединяюсь к концу короткой очереди, собравшейся перед стойками. Из панорамных окон виден самолет, который доставит меня из Бостона обратно в Англию.

Я должен быть взволнован этим. Новое путешествие. Истинная независимость. Свой собственный дом… Уверен, что когда-нибудь я начну ценить все приключения, которые ждут меня за горизонтом, но сейчас все, что чувствую, это... дерьмо. Я пытаюсь найти лучшее слово, но на самом деле его нет. Я чувствую себя свежей кучей собачьего дерьма.

Я оставляю позади своих друзей. Академию. Распутина. И Кэрри. Хуже всего то, что я оставляю позади девушку, которую люблю больше всего на свете, и в конце этого туннеля нет света. Предполагаю, что именно так мог бы чувствовать себя астронавт, если бы направлялся в глубокий космос, а Земля, Луна и Солнце становились все меньше и меньше позади. Я направляюсь в неизвестность, в темноту, и впереди нет знакомых огней или ориентиров, которые могли бы меня направить. Не хочу, чтобы это звучало мелодраматично, но это похоже на конец света.

Парень передо мной протягивает свой билет и паспорт сотруднику авиакомпании, жонглируя массивным рюкзаком и сумкой, полной выпивки, которую он, должно быть, купил в дьюти-фри. Слышу его английский акцент, и до меня доходит. Это действительно происходит. Я действительно это делаю. Действительно ухожу.

Я делаю шаг назад…

— Черт!

...и сталкиваюсь с кем-то, кто спешит присоединиться к концу очереди.

— О, черт, простите меня! Я... — Я оборачиваюсь, и яркая вспышка боли взрывается в моем виске.

Рэн хватает меня за руку, громко ругаясь. Он только что, бл*дь, ударил меня. Я держусь за голову, отшатываясь от внезапно возникшей раскалывающей головной боли.

— Какого хрена?

— Ты у меня спрашиваешь? Я серьезно злюсь на тебя, чувак. Какого хрена ты делаешь?

— Э-э, прошу прощения? Этот человек только что напал на вас? — Появляется женщина с идеальной прической, идеальной красной помадой и идеально выглаженной униформой, кладет руку мне на плечо.

— Нет, нет. Все в порядке. — Я пытаюсь ободряюще улыбнуться, но все еще вижу гребаные звезды. — Это был несчастный случай.

— Ха! Несчастный случай, — огрызается Рэн.

Женщина неодобрительно вздыхает.

— Я вызываю охрану.

— Нет! Нет, правда. Смотрите. Я в порядке. — Я выпрямляюсь, убираю руку с лица, пытаясь весело улыбнуться, но женщина бледнеет.

— Сэр, у вас идет кровь.

Господи, да, точно. Я чувствую, как что-то влажное и теплое стекает по моему лицу.

— Не волнуйтесь. Как я и сказал. Это был несчастный случай. — Я хватаю Рэна за плечо и увожу его от стойки, оттаскивая от ворот.

— Сэр, посадка заканчивается через три минуты. После этого мы не будем принимать опоздавших пассажиров.

— Не пройдет и секунды! — Я поворачиваюсь к Рэну и обнажаю зубы. — Какого хрена ты здесь делаешь? И какого хрена ты меня ударил?

Глаза Рэна, словно пылающие шары зеленого огня.

— А как ты думаешь, умник? Ты встаешь и ускользаешь из гребаного дома в три часа ночи? Не попрощавшись? Ни за что, чувак. Я уже давно веду себя как придурок, но все меняется. Я меняюсь. Ты меняешься. И нравится ему это или нет, Паксу тоже придется немного измениться.

— Черт, ты ведь не взял его с собой, правда?

— Нет! Я что, похож на идиота? Ты, сбегая в середине выпускного года, похож на его родителей, объявивших, что они разводятся в гребаное рождественское утро. Он ничего об этом не знает, и я планирую оставить все как есть.

— Его отец умер.

— Что?!

— Сейчас это не имеет значения. Послушай, ты не можешь скрывать это от него вечно. В конце концов он сложит два и два, когда поймет, что меня не было рядом пару недель.

— Ты никуда не едешь, чувак. Просто хватай вещи и пошли.

— Это последнее уведомление о посадке на рейс семь три ноль авиакомпании «Авантаж Эйрлайнс» из Бостона в Лондон. Прошу всех оставшихся пассажиров немедленно направиться к выходу пятьдесят три. Повторяю, это последнее уведомление о посадке на рейс семь три ноль авиакомпании «Авантаж Эйрлайнс» из Бостона в Лондон.

— Рэн, я серьезно, чувак. Мне действительно нужно идти. — Я хватаю его и заключаю в объятия.

Думаю, что удивил его, потому что сначала он просто стоит, как столб, напряженный и неловкий. Я сжимаю его, собираясь отпустить, и Рэн, наконец, обнимает меня в ответ.

Парень отпускает меня, держа на расстоянии вытянутой руки.

— Еще одну секунду, — говорит он.

— Рэн! Я…

Он разворачивает меня, и мир замирает.

— Дэшил Ловетт, пожалуйста, пройдите к выходу пятьдесят три. Дэшил Ловетт — к выходу пятьдесят три. Это последнее уведомление.

Телескопический трап, ведущий к самолету, находится менее чем в ста метрах, но весь мой мир стоит между ним и мной.

Непослушные кудри.

Футболка НАСА.

Темно-бордовые джинсы.

Ярко-желтые кеды.

Моя Стелла смотрит на меня, лоб наморщен, брови сдвинуты, море паники в ее прекрасных, влажных карих глазах.

— Я посмотрела, — шепчет она.

Я не могу говорить. Просто смотрю на нее в изумленном молчании.

— Математика. Я... посмотрела расчеты, — продолжает она. — И, хотя теоретически свободные от парадоксов замкнутые временные кривые технически возможны… сомневаюсь, что какие-либо открытия, сделанные в ближайшие сорок или пятьдесят лет, приведут к практическому осуществлению путешествий во времени.

— Ну, это отстой.

Карина кивает.

— И я подумала, что не хочу тратить всю жизнь на то, чтобы исправить то, что уже произошло. Думаю…

Мое сердце замирает в груди.

— Что?

Кэрри прерывисто вздыхает.

— Я думаю, что прошлый опыт ценен. Это возможность учиться на своих ошибках. Вернуться назад невозможно, и даже если можно было, мы не должны этого делать. Мы должны двигаться вперед и создавать новые начинания, а не пытаться воссоздать старые.

Аэропорт расплывается в моем видении. Логотип авиакомпании «Авантаж Эйрлайнс» колеблется и искажается над плечом Кэрри. Рэн расплывается и превращается в темное пятно. Все, что я вижу — это Кэрри. Я делаю осторожный, полный надежды шаг к ней.

— Можешь выразиться в непрофессиональных терминах для меня? О чем ты говоришь, Стелла?

Она теребит ноготь большого пальца, переминаясь с ноги на ногу.

— Говорю... что я эгоистка. Говорю, что прошу тебя пока не уезжать в Лондон, остаться здесь и закончить год. Со мной. Я говорю... давай учиться на своих ошибках и расти. Говорю… давай создадим новое начало.

Над головой раздается еще одно уведомление о посадке на рейс семь три ноль в Лондон. Мое имя разносится по залу, звенит у меня в ушах, но никто не обращает на это внимания. Кэрри теребит ноготь большого пальца, глядя на меня снизу-вверх, ее лицо наполнено страхом.

— Ну что? Ты собираешься что-нибудь сказать?

Я сокращаю расстояние между нами и заключаю девушку в объятия, притягивая к себе. Мои губы на ее губах, ее запах наполняет мои ноздри, ее тепло оттаивает глыбу льда в моей груди, и я целую ее. Наконец-то, черт возьми, я целую ее.

Святое дерьмо, до сих пор я понятия не имел, насколько тяжел груз моих страданий. Он спадает с моих плеч и втягивает когти. Поцелуй освобождает меня, и мое сердце парит.

Кэрри всхлипывает мне в рот, ее спина выгибается под моей рукой, ее грудь прижата к моей груди, бедра прижаты к моим бедрам, наши тела выровнены как единое целое. Восемнадцать лет я ходил по этой земле, ел, спал и видел сны, но до этого момента никогда по-настоящему не чувствовал себя живым.

Приличия в конце концов требуют, чтобы я отпустил Кэрри, хотя она, кажется, не слишком этому рада. Я улыбаюсь, когда отстраняюсь и смотрю на нее сверху вниз.

— Новое начало звучит идеально. До тех пор, пока позволишь мне любить тебя. — Мой голос хриплый от эмоций. Мне даже все равно, услышит ли это Рэн — я счастливее, чем был за всю свою гребаную жизнь.

Кэрри краснеет. Кивает.

— Позволю. До тех пор, пока ты позволишь мне делать то же самое.

Я смеюсь.

— Разрешение получено.

— Хорошо. Тогда к новым начинаниям. — Она делает преувеличенный шаг назад, протягивает мне руку, спина прямая, глаза ярко блестят. — Привет, меня зовут Ханна Роуз Эшфорд. И есть много вещей, которые я хочу тебе рассказать.

Я улыбаюсь так широко, что у меня болят щеки.

— Привет, Ханна. Для меня большая честь наконец-то встретиться с тобой.