— Слушай, если хочешь развлечься с ней, то, конечно, мы так и сделаем, — говорю я скучающим тоном. — Но не потому что она мне нравится, чувак. Она просто обычная девчонка, которая не знает, когда не стоит лезть не в свое дело.

— Но она пару раз заставляла твой член дергаться, — вмешивается Пакс. — Не ври. Ты морщишь нос, когда лжешь.

— Хорошо! Ладно! Достаточно. — Меня уже тошнит от этого дерьма. Тошнит до чертиков. Надоело думать о Карине. Меня тошнит от того, что она всегда рядом, когда я хочу хоть на минуту успокоиться. Тошнит от Пакса, а теперь еще и от Рэна, болтающего о ней без всякой гребаной причины.

Залпом выпиваю напиток от Паттерсона, стоящий передо мной, смаргивая слезы, которые жгучая жидкость вызывает у меня на глазах.

— Еще один, — говорю я, указывая на бармена.

Мужчина бормочет что-то о подростковом алкоголизме, поднимаясь по ступенькам, чтобы достать бутылку виски с верхней полки. Мы втроем на мгновение замолкаем, мрачно наблюдая, как выглядывает волосатая задница Паттерсона, когда он тянется за «Джонни Уокером», а его рубашка задирается до середины спины.

И когда смотреть на это отвратительное зрелище становится слишком тяжело, я говорю Рэну:

— Серьезно. Хочешь, выбери мне девушку для траха. Решите, что с Кэрри нужно сбить спесь? Мне плевать, чувак. Мне все равно. Просто прими решение, и давай приступим к делу, потому что вся эта травля чертовски скучна.

Рэн холодно оценивает меня.

— Твой отец опять ведет себя как придурок или что-то в этом роде?

— А когда он себя так не ведет? — Я не хочу огрызаться, но мой характер берет верх.

Паттерсон ставит мой второй «Манхэттен» на стойку бара и устало смотрит на Рэна.

— Ты теперь решаешь, кто с кем занимается сексом? Господи Иисусе, помоги нам всем.

Рэн сияет.

— Я открываю свою собственную службу сватовства. Думаю, Дэш и Дамиана были бы хорошей парой.

Я откидываюсь на спинку стула. Пакс давится своим пивом. Даже Паттерсон отшатывается.

— Та блондинка? С грязным ртом? — спрашивает бармен.

Рэн смеется.

— Ух ты, Пэт! Не знал, что ты знаешь наши имена.

Он фыркает.

— Трудно забыть. Мне пришлось погуглить кое-что из того дерьма, что выходило из ее рта, когда она была здесь в прошлый раз.

С грохотом ставлю свой наполовину полный стакан на стойку.

— Только не чертова Дамиана Лозано. Ни в коем случае. Мой член только что оправился от последней травмы. Он не заслуживает того, чтобы пройти через такое дерьмо.

Рэн надувает губы.

— Ты только что сказал, что трахнешь любого, кого я сочту подходящим.

— Сказал. Но Дамиана ни хрена не подходит.

— А что, если я так думаю? — Рэн дразняще улыбается, но я не в настроении.

Я наклоняюсь вперед, упираюсь локтем в стойку и сужаю глаза.

— А что, если мне не нравится человек, с которым ты трахаешься, Джейкоби? Что, если я думаю, что этот человек не подходит тебе?

Я стреляю в него убийственным взглядом. Рэн даже не вздрагивает. Однако его глаза становятся жесткими, приобретая темный оттенок зеленого, который почти скрывает подозрение, вспыхивающее на его лице. Но не совсем.

— Я бы сказал, займись этим, Ловетт. Выплюнь это. Если ты не одобряешь человека, с которым я трахаюсь, тогда я хочу услышать об этом. Мы все в этом замешаны, верно?

Я думаю о том, чтобы сказать ему, что знаю. На секунд пытаюсь представить себе выражение его лица, когда я назову имя человека, с которым он разговаривал в лабиринте, но шок, ужас, раздражение, стыд, смущение не материализуются на лице Рэна в моей голове. Я могу только представить его с непроницаемым, слегка враждебным выражением лица, очень похожим на то, которое у него сейчас, и удовлетворение, которое я думал, что почувствую, не приходит. Я чувствую, что каким-то образом проиграл, хотя даже не знал, что мы соревнуемся.

Пакс наконец замечает странное напряжение между мной и Рэном и опускает бутылку пива.

— Вы, ребята, собираетесь поцеловаться? Потому что я пришел сюда не для того, чтобы весь вечер смотреть, как вы с тоской смотрите друг другу в глаза.

Верхняя губа Рэна приподнимается, обнажая зубы.

— Как поживает твоя мать, Дэвис? Все еще пытается развестись с твоим стариком?

Я вскакиваю, прежде чем это станет по-настоящему уродливым.

— Мара Бэнкрофт. — Это имя сразу привлекает внимание обоих парней. Медленная, понимающая улыбка появляется на лице Пакса, в то время как жесткое подозрение, которое только что было у Рэна, немного исчезает. — Она хуже всех, — мрачно говорю я. — Болтает без умолку, черт возьми. У нее характер более едкий, чем отбеливатель. Будь осторожен, чувак. Судя по тому, как Фитц разговаривал с ней сегодня в классе, она, вероятно, также трахается и с ним.

— Уф, — стонет Пакс. — Последнее, чего ты хочешь, это чтобы Фитц грубо обращался с твоим товаром.

Я смотрю Рэну прямо в глаза.

— Точно. Не могу придумать ничего хуже, чем запутаться в странной ситуации с Фитцем.

Рэн изучает меня с минуту. Внезапно он берет розовый зонтик из-за уха и бросает его на стойку бара, взъерошивая одной рукой свои волнистые волосы, пока они не торчат во все стороны.

— Знаете что? На хрен. С меня хватит этой дыры, — говорит он. — Давайте возьмем бутылку виски и выпьем ее дома. Может быть, я напишу Маре и попрошу ее приехать. Все эти разговоры о трахе делают мой член твердым.

— Эй! А как насчет Дэша? — Пакс выглядит так, словно может умереть от несправедливости. — Он должен трахнуться!

Рэн пожимает плечами. Он не смотрит на Пакса, когда отвечает, а смотрит прямо на меня.

— Если Дэш говорит, что ему плевать на Карину, пусть так и будет. Ему плевать на Карину. И точка.

КОНЕЦ