- Дубрано, бля. Красноперый-то не околеет там в трюме?

- Ботало придержи. - Майор узнал визгливый тембр своего телефонного собеседника и понял, что влип основательно.

- Легавому холод не страшен - он ведь и так отмороженный, правда, майор? По крышке багажника похлопали ладонью, засмеялись, и кто-то быстро поднялся по ступенькам крыльца.

Майор попытался перевернуться на другой бок, но только ободрал себе локти, глухо застонал от бессилия, выругался и подумал, что глупее смерти, чем от холода, пожалуй, не придумаешь. В этот момент крышку багажника открыли, сильные руки грубо выволокли его наружу и потащили в дом. Он оказался в душном помещении, где пахло дымом и трещали поленья в жарко топившейся печке. Его толчком усадили на стул и сорвали с головы наволочку. После темноты майор инстинктивно закрыл глаза и тут же получил "калмычку" - удар по шее ребром ладони.

- Что-то рано ты, мент, жмуришься, не время еще.

Раздалось дружное ржанье. Сарычев чуть разлепил веки и огляделся. Он сидел в углу большой, с розовыми обоями комнаты. Напротив топилась печь, посередине стоял круглый стол с батареей бутылок и жратвой. Кроме майора в комнате находились еще трое. Один, стриженый, с красной лоснящейся мордой, сидел у стены, ковыряя ножом в консервной банке. Двое других стояли неподалеку от Сарычева. Тот, что повыше, здоровый, с перебитым носом и мутными, остекленевшими глазами, не отрывая своих стекляшек от переносицы майора, легонько ударял левым кулаком о правую ладонь, как бы давая знать всем понимающим, что он махальщик *, к тому же левша... Рядом с боксером его напарник казался шибзиком, но майор по едва уловимым признакам - артикуляции, выражению глаз, манере держаться - почувствовал, что плюгавый опасней всех.

* Кулачный боец.

Между тем согревшиеся кисти заломило, к ним вернулась чувствительность, и Сарычев продолжил начатое в багажнике - стал вращать напряженными руками, постепенно их разводя. Он сразу понял, что стреножили его некачественно - не намочив предварительно веревку и, самое главное, без фиксации в шею, так что освобождение являлось только вопросом времени.

Плюгавый подошел к столу, махнул, не закусывая, стакан и знакомым визгливым голосом скомандовал:

- Кувалда, корешок, обломай-ка менту рога. Для начала.

На Сарычева он смотрел равнодушно, словно на матерого волка, посаженного на цепь.

- Будет сделано. - Боксер тут же с готовностью провел "двойку", намереваясь пустить майору кровь и основательно встряхнуть мозги. Правда, несколько самонадеянно. Совершенно инстинктивно Александр Степанович сделал защитное движение, и кулаки нападающего врезались в верхотуру его черепа. Хрустнули выбитые суставы, и Кувалда с яростным матом бережно прижал свою левую руку правой ладонью к животу.

В тот же миг нога плюгавого взметнулась вверх и, подобно пушечному ядру, впечаталась в грудь Сарычева. Удар был неплох, майора вместе со стулом опрокинуло на спину, и хотя он успел выдохнуть и напрячься, в глазах завертелись огненные круги.

- Вот так, падла легавая. - Шибзик все еще скалился, но улыбка у него была какая-то вялая, неестественная, а Сарычев, лежа на спине, делал вид, что сильно ударился затылком и вот-вот отдаст Богу душу - закатил глаза, затрясся как параличный, ощущая в то же время, что стягивающая руки веревка начинает подаваться.

- Ну-ка, воткни туда, где оно торчало, - приказал обсосок с раздражением в голосе, и когда Кувалда вернул майора в исходную позицию, посмотрел на непрекращающего жевать мордоворота. - Хватит, бля, умножаться *. Пора дело делать.

Тот вытер рукавом жирные губы и вскочил, оказавшись высоким, брюхатым, с разведенными в виде икса ногами.

- Какой красавец! - Его аморфная, лоснящаяся морда нависла над майором, обдавая перегаром и вонью гнилых зубов. Потрепав Сарычева за щеку, он игриво пропел: - Жося, сейчас мы тебе очко расконопатим, акробатом** у меня будешь, универсалом ***...

* Здесь - жрать.

** Пассивный партнер в гомосексуализме.

*** Опытный пассивный партнер.

Дальше Сарычеву объяснять было не нужно - перед ним стоял "глиномес" активный гомосексуалист, и перспектива быть оттраханным его не радовала. Майор напряг руки в последнем отчаянном усилии и наконец с облегчением почувствовал, что веревочные кольца подались. В это время мордастый легко приподнял его со стула, заботливо приговаривая:

- Давай, Жося, раздвинься, чтоб мне тебя не ломать. - И тут Сарычев нанес ему сильный поддевающий удар в пах подъемом стопы.

Очень уж Александр Степанович постарался - движение было настолько мощным, что нижняя часть хозяйства "ухажера" проникла в его брюшную полость. Активный отрубился мгновенно, не издав ни звука. Спасавший свою честь майор уже готов был помножить на ноль и прочих присутствующих, как вдруг в руках плюгавого оказалась продолговатая коробочка, из которой вылетели две стрелки с тонкими проводками. Они вонзились Сарычеву прямо в шею, и он упал как подкошенный, даже не успев вскрикнуть. Тело его дернулось пару раз и замерло. Шибзик осмотрел поверженного "глиномеса", пнул ногой его безжизненную тушу и горестно вздохнул:

- Непруха, бля. Все не в жилу, не в кость, не в масть. Надыбай баян. - Это относилось уже к Кувалде, и тот мигом приволок десятикубовую дурмашину в оригинальной упаковке. Впрочем, без особого энтузиазма - все мысли его, похоже, были о подраненных клешнях...

- Ладно, не так, так этак. - Осторожно вколовшись в магистраль* "глиномеса", обсосок набрал в шприц крови, зачем-то посмотрел на свет и, засадив иглу в вену майора, с ухмылочкой нажал на шток. Подумал и, прошептав: "Кашу маслом не испортишь", - повторил ту же операцию с другой рукой Сарычева. Потом подошел к печке и бросил шприц в ярко горевшее пламя.

- Грузи обоих в лайбу, - обернулся он к Кувалде, сплюнул прямо на пол и вышел на свежий воздух. Чувствовалось, что настроение у него паршивое.

Правда, уже на подъезде к городу, когда в свете фар появилась стая одичавших собак, обсосок несколько оживился.

* Вена.

- Стопори, - приказал он и выпихнул бесчувственное тело мордастого на обочину. - Сожрут и со СПИДом.