Глава 3

Когда я открыла дверь в своей квартире, сцена на другой стороне была такой же, как всегда: пустой город, парящий во тьме.

Как Старый Детройт, он был разделен на кварталы, но по этим дорогам еще никто не ездил. Асфальт был еще новым и черным, со свежей желтой краской, которой не касались шины. Насколько я видела, дороги разделяли здания для порядка, и это было хорошо, потому что их было много. Разные строения разного времени тянулись в стороны, формируя город-призрак с заколоченными магазинами и домами, закрытыми банками и заброшенными хижинами, рушащимися торговыми центрами и забытыми храмами. Некоторые темные строения рушились, другие казались новыми, но все были пустыми. Кроме оранжевого света фонаря, загоревшегося над перекрестком, где появилась моя дверь, света нигде не было. Ни звука, ни движений. Даже крыс тут не было.

- Что это за место? – прошептала тень отца, нервно глядя на пустую тьму над нашими головами.

- Не знаю точно, - ответила я, опустила сумку на стол, который обычно был возле моей двери, хотя не всегда. Несмотря на жуткую тишину, место было удивительно энергичным. План был одним и тем же, но здания все время менялись. Я легко могла открыть дверь и увидеть новый горизонт, но что еще ожидал от личного хранилища города, который не мог не двигаться?

К счастью для моего разума, сегодня был день со столом. Хороший отполированный стол из красного дерева, который был чьим-то обеденным, пока его не забыли. Я осторожно раскладывала вещи, чтобы не поцарапать стол, когда отец прошел дымчатым телом сквозь стол и заставил меня посмотреть на него.

- Как ты можешь не знать, где мы?

Я закатила глаза и махнула рабочими перчатками, которые только достала, в сторону его груди.

- Первое правило работы на СЗД: нужно принять, что пространство гибкое. Ничто в этом городе не остается на месте. Даже посольство Дракона движется.

- Да, но я все равно могу до него добраться, - отец указал на черное ничто на месте неба. – Это город-призрак, парящий в пустоте!

- Это не пустота, - властно сказала я. – Моя квартира парит в пустоте, и если бы ты выглянул в мое окно, увидел бы, что там куда страшнее, - я махнула на тьму. – Ты видишь фон, занавес, установленный СЗД, чтобы скрыть, что это место не существует так, как могут понять не божественные мозги.

Мой отец нахмурился.

- Это удивительно заботливо с ее стороны.

- Практично, - сказала я, фыркнув, открывая набор с лупой. – Если бы тут не было тьмы, я вместо работы отвлеклась бы на экзистенциальный кризис, а для СЗД нет ничего важнее работы.

Кстати о работе, на свою я опаздывала. Я порылась в сумке и вытащила каску с фонарем, надела поверх полос. Я достала телефон из кармана, выключила его, потому что это место сводило Сибил с ума. Даже без GPS моя ИИ просто не могла справиться с тем, что она была в месте, которое не существовало. Я пыталась уговорить ее, но мы пришли к выводу, что проще было ее отключить.

- Что за работу ты тут выполняешь? – спросил отец, пока я осторожно убрала телефон.

- Мой титул – Оценщик, - сказала я, включила фонарь на каске. – Но мне не нравится, потому что я ничего не оцениваю. Я скорее куратор. Моя работа – проверить все вещи, которые СЗД накопила за годы, и сказать ей, что стоит оставить, а что – нет.

Ён все еще был растерян.

- Зачем ты ей для этого?

- Потому что она не может сама, - раздраженно сказала я. – СЗД – место, не человек. Она чудесна в понимании города – дорог, течения машин и прочего – но о многом она понятия не имеет. Например…

Я махнула на тихие здания вокруг нас, некоторые покрывали толстые слои пыли.

- Видишь, тут нет металла или старых машин? Потому что СЗД уже знает, что с этим делать. Это же касается вторсырья, досок, битого бетона и прочего. Все, что можно перепродать по точной цене, она уже убрала, но много материалов не подходит под этот критерий. Антиквариат, картины, предметы истории – все, чья стоимость оценивается интересом людей, и что она не может понять.

Эту часть роли жрицы было сложнее всего понять. Она могла говорить и действовать, и было легко подумать, что СЗД была просто сильным человеком, но это было не так. Она была духом, магическим воплощением идеи. Люди придали ей облик – то, чем мы считали СЗД – но она не была одной из нас. Она была городом, полным общающихся людей, и она притворялась лучше других духов, но это было притворство. СЗД была рабом своей идеи, как Дух Забытых Мертвых. Она не может покинуть город, не может понять то, что не связано с ним, и она не переживает. Она не переработала все тут в материалы для новых зданий, потому что против бережливого характера СЗД уничтожать то, что может иметь ценность, даже если она ее не понимала.

Я понимала это. И из-за этого понимания СЗД хотела меня своей жрицей. Дело было не только в моем магическом потенциале, или в том, что я не была социопатом, что было необычно в последнее время. Я была ценной, потому что, в отличие от нее, понимала, почему люди считали важными эти вещи и места. Я видела, что поразительная мозаика на фасаде рушащегося банка была красивой и редкой, стоила больше блоков гранита под ней. Я знала, какие кусочки цветного стекла были Тиффани, а какие – кусочками пивных бутылок. Она сберегала эти вещи годами, потому что знала, что они стоили больше, чем просто за вес, но она не могла понять толком до меня. Я решила проблему, которую СЗД не могла решить сама, и она наняла меня сразу же и отправила работать.

И мне нравилось это. Работать тут было лучшей частью работы Уборщика, сокровища без уборки, аукциона или риска открыть дверь и получить выстрел в лицо. Кроме зданий – все уже не подходили для использования, но обладали культурной, архитектурной и исторической значимостью, и СЗД не хотелось разбирать их – в одном из кварталов был склад размером с ангар для самолета, полный всего, что люди потеряли, спрятали или выбросили.

Часть была мусором, часть – товарами, которые были интересны, но не были редкими или ценными, но там было и удивительно много сокровищ. За два месяца я обнаружила сотни вещей, достойных музея, и несколько, казалось, были украдены из старого института искусств Детройта. Я нашла картины, исторические артефакты, даже целую стену из утерянной «Фрески промышленности» Диего Ривьеры! Это была лучшая охота на сокровища в моей жизни. Если бы не то, что я принадлежала богине и не зарабатывала денег, а просто откладывала долг, который не могла оплатить, я бы делала это вечно.

К сожалению, отец не понимал все это, когда я ему объяснила. Он не понимал и мой интерес к Уборке, так что я не переживала. В миллионный раз я пожелала, чтобы Ник был со мной. Он понял бы чудо этого места. И было бы приятно, если бы рядом был кто-то из металла, когда здания, в которые я ходила каждый день, начинали рушиться. Но больше я скучала по его обществу. Работать одной было, кхм, одиноко, хоть я сама отдалилась ото всех друзей и сделала новую жизнь в городе, известном одинокими людьми, я удивительно плохо справлялась с этим.

- Хорошо, - я потянулась сквозь папу и отметила время прибытия на графике, прибитом к столбу работающего фонаря. – Хватит болтать. Пора за работу.

- Нельзя просто «за работу», - возразил отец. – Ты сказала, что СЗД не потерпит опозданий, но ты уже записалась. Ты должна быть в порядке, так что составим план.

- Планируй, сколько хочешь, - сказала я, пошла по темной улице, считая то направление «счастливым». – Но я не порадую так богиню. У меня есть квоты.

Ён издал оскорбленный звук и поспешил за мной.

- Разве твоя работа не искать культурно ценные вещи? Как можно ставить квоты на искусство?

И я считала квоты глупыми, но:

- Она не понимает, помнишь? – заявила я. – И квоты не насчет ценности. Ей просто нравится знать, что я не ленилась тут, - СЗД ненавидела лень.

- Звучит как работа в соляной шахте, - фыркнул папа. – Но хорошо. Какой минимум тебе нужно сделать, пока мы не перейдем к важным делам?

- Ты про себя? – я закатила глаза. – Помнишь, что мы внутри богини? Которая спасла нас обоих? Подумай дважды, а потом говори о том, что твои интересы важнее, чем ее.

- Боги могут позаботиться о себе, - отмахнулся Ён. – И мои нужды важнее, чем сортировать мусор в зданиях, которые были тут годами.

Часть вещей тут была старой, но смысл был не в этом.

- Я не работаю на тебя, - рявкнула я, повернувшись к нему и хмурясь. – Я взяла тебя сюда, потому что мы связаны, но, хоть ты веришь в это, я не обязана выделять тебе время. Замолчи и дай выполнить работу, или я привяжу тебя к фонарю, чтобы ты ждал меня, как собака.

Папа в ответ вздохнул, и мне хотелось задушить его, но он не кричал, что было удивительным и приятным изменением. Не секрет, что папа вызывал во мне худшее, но обычно он не давал разговору пройти без напоминания о его власти. Но теперь все изменилось. Папа уже не был большим или сильным, по сравнению со мной. Он был слабым и зависимым, так что мне было плевать.

Это осознание поразительно освобождало. Я обычно не могла плевать на то, что думал или делал папа. Я все еще пыталась принять идею, когда папа кашлянул:

- Если твоя богиня наказывает за отлынивание, тогда тебе нужно работать, - сказал он, стараясь звучать спокойно. – Но вместе мы сделаем это быстрее, так, что нужно СЗД?

Мне все еще не нравился намек, что я помогу ему, закончив тут, но замечание было справедливым. Если папа будет работать со мной, будет проще, чем если мы будем спорить все следующие восемь часов, и никто не знал о сокровищах больше него. Я немного узнала в институте, но больше всего выучила от отца. Его проверка находок сэкономит мне много времени для поисков в древнем компьютере библиотеки, который СЗД установила на складе для проверки.

- Мне нужно проверить три улицы зданий и отметить их как для обновления или сноса, - я указала на темные здания, мимо которых мы шли. – Каждую комнату нужно проверить, потому что никогда не знаешь, что скрывается за скучным фасадом. Один раз я нашла бар со времен сухого закона в подвале! Там был бальный зал с оркестром и пятьдесят футов барной стойки, озаренной хрустальными люстрами! Остальное здание было в ужасном состоянии, но я уговорила СЗД передвинуть весь подвал на склад. Мы ждем, пока университет Чикаго отправит нам экспертов того временного периода, чтобы мы вернули клубу его былую роскошь.