Эрика накрыла уши руками, когда в них зазвенело.

– Все нормально, – пробормотала она, когда Трей снова встал перед ней. – Я в порядке.

– Я выведу тебя.

– Хрен бы не так.

Наклонившись вбок, Эрика посмотрела в лицо девочки. Она смотрела в потолок, косметика была размазана вокруг ее мертвых глаз, черные дорожки туши спускались по щекам, а размазанная помада делала из тщательно наложенного, судя по количеству кистей и косметики на столике, макияжа маску клоуна.

На ее лице была еще одна отметка, но сделана она не «MAC» или «NARS». Круглое пулевое отверстие на виске, и входная рана была относительно ровной, на покрасневшей коже виднелись остатки пороха. А вот выходное отверстие с другой стороны ее черепа было страшным, кости, кровь и мозги забрызгали розовое покрывало.

– Он пришел с тремя орудиями, – услышала себя Эрика. – Нож, молоток... и этот пистолет.

Она сумела стащить девятимиллиметровый, когда убийца напал на нее? Да, наверное, так и было. Он вломился сюда после того, как убил ее родителей... она каким–то образом смогла разоружить его... может, притворилась, что соглашается на секс?

Она, должно быть, слышала, как внизу убивали ее родителей, их боль и панику. Наверняка кто–то из них, а может и оба, крикнули дочке, чтобы она заперлась и вызвала помощь...

– Родители еще не знают, – сказал Трей. – Я про парня. Я только послал патруль к их дому.

– Кто нашел их всех? – спросила она хрипло.

– Мы. Она набрала 911, перед тем как застрелиться.

Эрика окинула взглядом кровать... вот он. Телефон лежал на окровавленном покрывале, возле девочки.

Девочка сжимала в руке девятимиллиметровый, а не мобильный.

– Оператор, принявший звонок, слышал выстрел. Девочка плакала так сильно, что едва могла говорить. Но она сумела назвать его имя и сказала оператору, что он ворвался в ее дом и убил ее родителей. Потом она назвала свой адрес и... и в третий раз нажала на курок.

– Это не ее вина, – прошептала Эрика, склоняясь над кроватью, чтобы посмотреть в пустующий взгляд. – Милая, клянусь, ты ни в чем не виновата.

Когда ее голос сорвался, она прокашлялась. И еще раз.

Без единой сознательной мысли она прикоснулась к месту под своей левой ключицей. Через куртку она не чувствовала шрамы, но они были.

К окруженной вакуумом смерти Эрике, словно грабитель подкралось ее прошлое, забирая ее из реальности, засасывая в ночь, которую она никогда не хотела вспоминать, но постоянно проживала. Всегда. Она тоже сражалась в самые страшные мгновения для ее семьи. И, видит Бог, за последние четырнадцать лет она столько раз жалела, что не убила себя... что не смогла.

Пытаясь обуздать рвотный рефлекс, она прислушалась к голосам у входной двери. Кто–то еще приехал на место преступления. Без сомнений, фотограф. Или криминалисты.

Эрика посмотрела на своего напарника, впервые фокусируясь на нем. Трей, подстриженный по–военному, был в своей фирменной флисовой кофте с эмблемой ОПК, стрижка свежая, гладкому подбородку бы позавидовал Супермен. И он посмотрел на нее в ответ, чуть опустив веки и сжав губы.

– Все нормально, – сказала Эрика. – Я смогу справиться с этим. И я ценю... что ты присматриваешь за мной.

– Если захочешь уехать, никто не станет тебя осуждать.

Она посмотрела на кровать, на красивую молодую девушку, чья жизнь оборвалась так рано. Все семейные фотографии в гостиной? Те снимки, что старательно делали, чтобы запечатлеть ее взросление с любящими родителями?

Больше фотографий не будет. Их больше не будет...

Снаружи послышался скрип ступеней, когда кто–то начал подниматься по лестнице.

Точнее, не так. Будут еще фотографии – те, что снимут специалисты по форензике, чтобы запечатлеть то, как все они умерли.

– Я смогу справиться с этим, – сказала Эрика своему напарнику.

И себе.

Но сама в это не верила.