Две минуты спустя в дверь вошла вся наша семья.

— Мы решили устроить праздничный ужин, — войдя, объявила Китти Сью.

— Ты просто решила, что мы все проголодались, — сказал Малкольм, начиная мне улыбаться, но улыбка застыла на его лице.

Вообще-то, при виде меня, все остановились как вкопанные.

— Что с тобой случилось? — воскликнул папа.

Хмм. Я еще не видела своего лица, но было ясно, что оно выглядело так же плохо, как я его чувствовала.

Сыновья Малкольма Найтингейла походили на него, даже сейчас, когда он стал старше, он выглядел подтянутым и худощавым, а его лицо все еще было красивым и интересным. Он поддерживал форму, много бегая, иногда разъезжая по стране, чтобы участвовать в марафонах.

Том Сэвидж был высоким, все еще красивым, с небесно-голубыми глазами и большую часть времени мог быть очень обаятельным. В молодости он был сложен как защитник, хотя с годами отрастил небольшое брюшко, подпитываемое пивом и одержимостью мексиканской едой, а в волосах появилась седина.

Он повернулся к Ли.

— Ты ударил ее?

Я резко охнула от этого оскорбительного вопроса, как и все остальные.

Ли уставился на папу на мгновение, а затем его лицо стало непроницаемым. Он прислонился бедрами к кухонной стойке, скрестил руки на груди и не снизошел до ответа.

Папа любил Ли, но хотел видеть со мной Хэнка. Ли и Элли, как Малкольм и Китти Сью, хотели видеть со мной Ли. Я знала, что папа даже восхищался Ли.

Но папа был полицейским, и он знал о Ли и его прошлом то, чего не знала я, и не одобрял этого. Поэтому связь Ли с его дочерью не была для него счастливым поводом для празднования.

Как бы то ни было, у меня возникло странное и иррациональное желание пнуть папу в голень.

— Нет, он меня не бил. Господи, пап, — возмутилась я.

— Естественно, он ее не бил, Томми. Как ты мог подумать такое? Что произошло? — Китти Сью, всегда была дипломатом, она отмахнулась от папиного идиотского замечания и подошла ко мне.

Я посмотрела на Элли, она уронила на пол еще одну сумку. В ней лежало столько вещей, что они не предполагали одну ночевку. Сумка была больше, набита до отказа, несомненно, достаточным количеством одежды, чтобы я смогла прожить у Ли неделю, к концу которой я, скорее всего, забеременею или стану рабыней для любовных утех Ли, или и то, и другое.

Если бы я так не беспокоилась об Элли и не любила ее всеми фибрами души, я бы ее придушила.

— Ты в порядке? — спросила я ее.

Элли кивнула.

Китти Сью остановилась и посмотрела на нас обеих.

— О, нет, что вы двое учинили?

— Ничего, — быстро ответила я. — Что касается щеки, папа, с полки упали книги и ударили меня по лицу. Ли оказался рядом и отвез меня к себе, чтобы приложить к месту удара лед. — Я подошла к раковине и указала папе на пакет со льдом, затем, по какой-то причине, я прислонилась плечом к Ли.

Не спрашивайте, почему я так сделала. Мне просто не понравилось, как папа разговаривал с ним, и как лицо Ли стало непроницаемым.

— Лед у тебя есть и в «Фортнуме», — сказал папа.

Упс.

Это было правдой.

— Лед Ли лучше, — ответила я.

Отстойный ответ. Я теряла хватку.

— Держу пари, лед Ли лучше, — пробормотала Элли, и мы с Китти Сью бросили на нее убийственный взгляд.

Хэнк и Ли переглянулись. Хэнк вздохнул и покачнулся на каблуках. Ли обнял меня за плечи. Я даже не пыталась расшифровать, что означал взгляд Ли/Хэнка, на сегодняшний день кошмаров и так хватало.

И в любом случае, все, о чем я могла думать, что их приход означал, что план вздремнуть с Ли сорвался. Ситуация приобретала довольно игривый настрой, и мне нужно было восстановить контроль.

— Куда отправимся ужинать? — радостно спросила я, и глаза Ли скользнули в мою сторону, определенно обещая «позже» и разрушая любые иллюзии того, что я сорвусь с крючка.

— «Sushi Den», — ответила Элли.

При этих двух словах мы с Элли тут же вскинули руки, выставив указательный палец и мизинец в знаменитом рок-н-ролльном жесте «дьявольские рога» и завизжали:

— Суши!

— Мы не будем есть суши, — возразил Малкольм.

— Уже все решено. Мы едим суши, — сказала Китти Сью.

— Суши — дерьмо, — заявил Малкольм.

— Суши полезны, — ответила Китти Сью.

— Мексиканская еда полезна, — парировал папа.

Китти Сью закатила глаза.

Взволнованно я направилась к сумке.

Я любила суши, но еще больше я любила «Sushi Den». Это был один из моих любимых ресторанов в Денвере. Он располагался на Перл-стрит, рядом с гриль-баром и напротив кофейни Стеллы.

Спроектированный из цемента и стекла, в «Sushi Den» работали администраторы с характером, которые одним взглядом могли заставить простых смертных почувствовать себя ничтожными, или даже совершить самоубийство, и у них подавали лучшие суши, которые я когда-либо пробовала. Там невозможно было забронировать столик заранее, потому что в заведении всегда было полно народа. Мы с Элли ходили в «Sushi Den», по крайней мере, два раза в месяц и вели непрерывную битву за то, чтобы перехитрить администраторов (причем они побеждали).

— Ты принесла мне одежду для суши-бара? — спросила я Элли.

Нельзя идти в суши-бар в джинсах и ковбойских сапогах. «Sushi Den» требовал чего-то совершенно иного. Одежда... черная. Обувь… шпилька. У меня в шкафу целая секция отведена нарядам для «Sushi Den».

— Можешь поспорить на свою задницу, — ответила Элли.

*

Я снова проснулась в постели Ли, и первая моя мысль была — саке.

Саке мне даже не нравилось, но я пила его с Элли в суши-баре, потому что это от вас там и ожидают.

В Риме поступайте, как римляне.

В суши-баре — пейте горячее саке.

Я лежала на животе, согнув левую ногу, правую выпрямив, левая ладонь покоилась на подушке, правая рука зажата между мной и тем, что, как я знала, должно было быть теплым, твердым телом Ли.

За одну ночь Ли усовершенствовал стратегию удержания меня на одном месте во время сна. Он прижимался к моей спине, большая часть его тела лежала на мне, одной рукой он обнимал меня, согнув левую ногу по форме моей, и прижимаясь ко мне бедром. Было на удивление комфортно, уютно и тепло, и я почему-то чувствовала себя в безопасности.

Гребаный ад, как я умудрялась втягивать себя в подобные ситуации?

Я вспомнила наш пропитанный саке семейный «праздничный» ужин и была благодарна, обнаружив, что все помнила.

Еда, саке, еше больше еды, еще больше саке, пьяный дурман.

Ли засовывает меня в «Кроссфайер», пока я посылаю воздушные поцелуи Элли, Хэнку, папе, Китти Сью, Малкольму и парковщику.

Возвращение в квартиру Ли: шатаясь, вхожу в его спальню, снимаю одежду, конфискую еще одну его майку, из-за изрядного количества выпитого и недосыпа падаю лицом на большую кровать Ли и засыпаю.

Левой рукой я проверила одежду.

Трусики — на месте.

Майка — на месте.

Либо Ли не переспал со мной пьяной, либо одел меня, когда закончил. Я остановилась на первом варианте.

В левой скуле чувствовалась тупая боль, которая, без саке, улетучившемся из моего организма, усилилась.

Я спланировала свои следующие двадцать минут настолько хорошо и быстро, насколько могла без дозы кофеина.

Мне нужно уйти от Ли, не разбудив его, вызвать такси и поехать домой.

Отлично, ладно, звучит как план.

Я медленно подвинулась вперед, стараясь действовать незаметно.

И потерпела неудачу.

— Ммхмм, — пробормотал Ли позади меня, напрягая руку.

Я провалилась на первом же препятствии.

Я снова попыталась воспользоваться вчерашним удачным предлогом для побега.

— Мне нужно приготовить кофе.

Рука Ли исчезла, но веса его тела было достаточно, чтобы удерживать меня на месте. Он скользнул дальше на меня, наклонился, и я почувствовала, как его губы коснулись моего плеча, в то же время его рука скользнула вверх по моей согнутой ноге, остановившись на бедре.

— Выпьешь кофе после, — сказал он мне на ухо.

Каждый мускул в моем теле напрягся, даже если в животе потеплело.

— После чего?

Его рука двинулась вперед от моего бедра, и пальцы прошлись по краю трусиков чуть ниже пупка.

— Это произойдет, — сказал он, и мне не нужно было объяснять, что означает «это». Затем он добавил: — Сейчас.

Черт возьми.

С опозданием я почувствовала спиной доказательство его решимости, и сердце пустилось в бешеный галоп.

С тех пор как я узнала о существовании такой штуки, как секс, я хотела заняться им с Ли.

Теперь, столкнувшись с неизбежной возможностью, я пришла в ужас.

— У меня похмелье, — попыталась отмазаться я.

Губы Ли были на моей шеи, либо он не слышал меня, либо не поверил и счел мою ложь недостойной ответа.

Он прижался бедрами к моей заднице, его рука скользнула вверх по моему животу, и я почувствовала, как по ногам побежали мурашки.

Черт, черт, черт.

Я впилась зубами в губу, чтобы не застонать, когда электрический разряд пронесся по всему телу, с предельной точностью попадая между ног.

— У меня болит голова, — попробовала я еще раз.

Его рука поднялась по майке и остановилась под грудью, костяшки пальцев скользнули по округлостям снизу.

— Вероятно, стресс, не волнуйся, я знаю, как снять напряжение.

Держу пари, он знал.

— У меня болит лицо, — попыталась я в последний раз.

Я почувствовала его язык у себя за ухом, прежде чем он сказал:

— Я могу отвлечь тебя и от этого.

— Ли...

Рука легла мне на живот, и его вес и бедро исчезли. Он толкнул меня на спину и склонился надо мной.

— Назови хоть одну вескую причину не делать этого, — потребовал он, глядя мне в глаза.

Его волосы снова были сексуально взъерошены. Лицо одновременно нежным и жестким. Той нежностью, что я наблюдала последние пару дней, когда он смотрел на меня, и жесткое от решимости и желания.

Видя его таким, без утреннего кофе, мне было трудно ответить.

— Так я и думал. — Его голова начала опускаться, когда зазвонил телефон.

— Ты не ответишь? — спросила я у его губ, Ли обнимал меня, притягивая к себе.

— Нет, черт побери.

Он поцеловал меня, и я тут же с радостью растворилась в нем, сопротивление полностью улетучилось. Он так хорошо целовался.