В далеком детстве, помнится, маленький Женя испытал настоящий шок, когда вдруг узнал, что его Тверь – отнюдь не самый большой и главный город на свете, а всего лишь жалкое захолустье. И сейчас он переживал примерно такие же эмоции. Евгений вновь ощутил себя маленьким мальчиком, которого та самая Жизнь грубо и бесцеремонно ткнула носом в суровую правду бытия, наглядно продемонстрировав, что мир совсем не таков, каким он ему представлялся. Подобный удар мог бы испытать человек, выдернутый из глухого средневековья, которого запустили бы на орбиту и с высоты трехсот километров показали, какова Земля на самом деле. Ни тебе гигантской черепахи, ни трех слонов на ее спине, и вообще, она круглая! Как, скажите на милость, жить после этого дальше?

Но, по мере того, как первоначальная растерянность постепенно отступала, на первый план начали выходить уже иные эмоции, более сдержанные и не лишенные некоторой доли трезвого расчета. Новая, только что открывшаяся сторона бытия пугала до колик, но, одновременно, и завораживала. Она манила к себе, как светящаяся замочная скважина в двери родительской спальни. Евгений не мог не слышать этого зова, иначе он никогда не смог бы стать столь успешным репортером. Охватившее его профессиональное возбуждение вытеснило прочие переживания и всецело завладело его мыслями.

Несколько минут назад он еще подумывал признаться Оксане, что на самом деле их встреча была не совсем… ну, или даже совсем не случайной, но сейчас Евгений напрочь отринул эту идею, как абсолютно неприемлемую. Попавший в его руки шанс нельзя упускать ни в коем случае! Кроме того, девушка терпела его рядом с собой исключительно потому, что считала себя виноватой в его бедах, даже не подозревая, что для истинного журналиста такое приключение – мечта всей жизни. Узнай она правду – эта жизнь вполне могла оказаться до обидного короткой.

Риск представлялся невероятно высоким и даже смертельным, но возможный куш затмевал все на свете. Если Оксана считает его добрым – отлично! Для того чтобы ей подыграть многого не требуется, и не таких вокруг пальца обводили, справимся и на этот раз! Только бы хватило памяти диктофона! Только бы выбраться из этой передряги живым! Но уж тогда-то! У Евгения даже немного закружилась голова…

* * *

Игорь заглянул на заднее сиденье пикапа, где, едва различимая в темноте, сидела худощавая девушка в накинутом на голое тело плаще. Голову она запрокинула назад, положив на лицо мокрый платок.

– Как ты, Свет? – поинтересовался он у нее.

– М-м-м, – девушка даже не пошевелилась.

– Сильно болит?

– Сходи, попробуй сам, если интересно, – с трудом прохрипела она. – Мне как будто ломом по носу заехали.

– Потерпи немного. Когда вернемся домой, Фазиль тебя осмотрит. Я ему звонил, и он говорит, что все будет в порядке, через пару дней и не вспомнишь даже.

– Будь так любезен, отвали!

Игорь счел за благо не раздражать Свету лишний раз, прикрыл дверь и вернулся на свой наблюдательный пост у дренажной канавы. Яркий свет фар вытянул черный силуэт его тени до самых деревьев на противоположном берегу. Время уходило, а никаких результатов даже и не предвиделось. Он с самого начала предполагал, что шансов выследить Оксану по горячим следам будет немного, но и не предполагал, что провал окажется столь позорным.

Арсений, который первым полез в воду, чтобы добраться до бревен и восстановить переправу, немедленно напоролся ногой на разбитую бутылку, после чего, кое-как перевязав рану, уехал обратно. Игорю казалось, что он до сих пор слышит его отчаянную ругань, разносящуюся над полем.

Света сдуру перекинулась сразу, как только перебралась на тот берег, и тут же получила в нос бодрящую порцию щедро рассыпанного по траве молотого перца. Теперь она, вся в слезах и в соплях, медленно приходила в себя на заднем сидении его пикапа.

В строю оставался один лишь Пашка, рыщущий сейчас где-то там в буреломе. Он являлся наиболее опытным следопытом в их небольшой команде, но Оксане он и в подметки не годился. Игорь, правда, надеялся, что ранение помешает ей запутать след должным образом, но, похоже, напрасно. Даже если предположить, что Пашке удастся разгадать ее уловки, с единственным уцелевшим бойцом дальнейшая операция теряла всяческий смысл.

Проклятье! К боли в ноющей после удара табуреткой голове теперь добавилось унижение от провала столь незамысловатой, казалось бы, операции. Всего-то делов – втроем выследить в сухом и нехоженом лесу одного, причем, серьезно раненного беглеца. Ан нет же! Осрамились так, что теперь их малым детям в пример ставить будут. Пример того, как не надо делать. Арсений уже наверняка дома про них наябедничал.

Игорь мог вытерпеть боль, был готов терпеть лишения и неудобства, если того требовала ситуация, все что угодно, но только не позор. В приступе бессильной злобы он ударил кулаком по капоту. Его неугомонная сестричка еще поплатится, она еще горько пожалеет, что вздумала идти против интересов Стаи и, что гораздо важнее, против воли Ирены! Да и у него самого теперь появилась еще одна веская причина довести эту охоту до конца.

Затянувшаяся погоня за Оксаной все больше приобретала характер личной вендетты.

Едва осязаемый порыв ветра всколыхнул ночной туман, и из темноты выступил обнаженный мужчина. Он был невысок, плотно сбит и совершенно не смущался своей наготы.

– Ну что, Паш, есть новости? – поинтересовался Игорь без особой надежды в голосе.

– Вот, – мужчина вложил в его ладонь стреляную гильзу, – это весь улов.

– Хм, – Игорь поднес гильзу к глазам. – «Парабеллум». Занятно, не ожидал такого поворота.

– А разве Фазиль пулю еще не достал?

– Достал, но подробно изучить пока не успел. Потом сравним, но я уверен, что все сойдется.

– Что это нам дает?

– Если бы пуля была выпущена из «Макарова», то я даже концов искать не стал бы – бесполезно. А так круг поисков здорово сужается, хотя ты прав, это нам ровным счетом ничего не дает.

– Почему же?

– Возможно, нам и удастся отследить ствол, но найти Оксанку он не поможет, – Игорь повернулся к Паше. – Что там со следами?

– Глухо, – угрюмо буркнул тот и, поставив ногу на бампер машины, начал отскребать ее от присохшей грязи. Отчитываться о собственной неудаче – невелика радость. – Там не следы, а какое-то кружево с виньетками. Плюс вонь на всю округу, что у меня аж глаза слезятся. Можно до утра пробегать, да так и не разобраться.

– В «молоко», – заключил Игорь, убирая гильзу в карман.

– Попробуй зайти с другого конца, – предложил Паша. – Куда, по-твоему, она могла податься?

– Да кто ее знает! Сейчас она может находиться где угодно в радиусе примерно десяти километров.

– Но Оксана ранена! Ей непременно потребуется медицинская помощь.

– Я это знаю. И она это знает. А единственный травмпункт в округе расположен в Омулях, где вся полиция после ее выходок и так с высунутыми языками носится. Туда она не сунется, – Игорь рассеянно почесал нос. – Оксанка, конечно, умеет мыслить парадоксально, поэтому один мой человек за травмпунктом все же присматривает, но я не думаю, что она на такое пойдет. Слишком рискованно. Так что задача сводится к предыдущей – сейчас она может находиться где угодно.

– На своих двоих она далеко уйти не могла.

– Ночью ей вряд ли удастся поймать попутку, но уже утром она почти наверняка окажется вне пределов досягаемости.

– Тогда, пока не поздно, надо перекрыть ей все пути к бегству! Выставить посты на дорогах…

– Нас с тобой осталось только двое, – невесело усмехнулся Игорь, – маловато. На все дороги не хватит.

– Путь и полиция побегает немного, – предложил Паша. – Оксана с Колей ведь и их головная боль тоже.

– Что верно, то верно, только от этого куда больше проблем, нежели пользы. Омульское ОВД на ушах стоит, весь телефон мне уже оборвали – объяснений жаждут. Мне теперь придется исполнять перед ними танец маленьких лебедей с саблями и бубном, чтобы хоть как-то их утихомирить. Этот пожар необходимо максимально быстро затушить, а в таких условиях чего-то от них требовать – только дополнительно его раздувать. Сейчас любое проявление рвения с их стороны абсолютно излишне и чревато дополнительными осложнениями.

– Почему?

– Маловероятно, конечно, но если вдруг полиции несказанно повезет, и они Оксанку захомутают, то обратно нам ее уже никак не выцарапать, – Игорь крякнул. – Такой вариант для нас категорически неприемлем. Семейные дела и решать надо тихо, по-семейному.

– Ладно. Сейчас-то что делать будем?

– Сворачивайся, – махнул рукой Игорь, – домой поедем. На сегодня хватит.

– М-да, – Паша вздохнул. – Надо признать, что твоя сестричка оставила нас с носом.

– Угу. Ты только при Свете таких слов не говори, хорошо? Про нос…

– Я понял, – Паша забрал с капота пикапа свои джинсы и начал одеваться. – Как ты предполагаешь действовать дальше? Вряд ли Оксана второй раз так глупо засветится, как ее теперь искать?

– Теперь пускай моя мать сама этим занимается, – произнес Игорь, складывая карту, – у меня и так уже полон рот проблем из-за ее фантазий.

– Ирена? Но каким образом ей удастся разыскать девчонку?

– Я полагаю, что не далее, чем завтра, она призовет Стаю на Облаву. Убийство сородича – достаточно веская для того причина. Недостатка в людях больше не будет.

– Такое решение понравится не всем, – с сомнением заметил Паша. – Обязательно будут несогласные, и Кирилл Геннадиевич в их числе.

– Он, несомненно, мастер толковать Правила в свою пользу, когда они допускают различное прочтение, но не посмеет открыто их нарушить. Иначе это станет концом для него, как для Вожака, – Игорь отвернулся, направляясь к водительской двери, и Паша не мог видеть, как на его губах промелькнула злорадная усмешка. – Ирена, как одна из Старейшин, имеет право объявить Облаву, и она это сделает, пусть даже жертвой станет ее собственная дочь! Уж я-то ее знаю.