— По-моему, тебе всё же лучше не делать этого.

— Для меня сейчас, на этой планете, похоже, вообще не существует слов «опасность» и «риск», по крайней мере, до встречи с артефактом.

— Так побереги саму планету! Не стоит понапрасну геройствовать, особенно когда ты не собой рискуешь.

— Ты как всегда прав, папка! Спасибо, а то я было стал забываться. Давай, кстати, придумаем имя для нашего протокошмарика, почему-то мне кажется, что это поможет мне сладить с ним.

— А давай назовём его твоим прозвищем. Будем звать его- Кныш.

Для меня было сюрпризом, что отец в курсе моего школьного прозвища, и я спросил:

— Пап, а откуда ты узнал моё прозвище?

— Ну это было совсем не трудно. Разве у меня в школе могло быть какое-то другое? — и он хитро улыбнулся.

Тут раздался тихий короткий свист, и в дерево с характерным звуком вонзилась стрела. Мы увидели, что по дороге, вьющейся по обе стороны моста, что-то приближается с нашей стороны реки. Если бы мы были на Земле в рыцарские времена, я бы сказал, что это отряд всадников, но про здешних варваров мы пока ничего не знали, кроме того, что у них есть что-то наподобие луков или арбалетов, чтобы выпускать стрелы. Видимо, их привлёк дым, значит, они недавно выехали по тревоге из ближайшего населённого пункта, увидели «магическую» пересадку дерева и нас вблизи него, и, испугавшись, напали первыми.

— Пап, быстро прячься за мою спину! Отступаем к мосту!

И так как отец колебался, я сказал- Быстро! Я тебя прикрою, а меня защитит сам Кныш! — и я пошёл к мосту, пятясь назад, расставив руки и ноги так широко, как только мог, а впереди- за моей спиной- пятился отец, согнувшись и с трудом пытаясь скрыться за мною. Наверное, это со-стороны выглядело очень комично, но мне было совсем не до смеха.

Когда у меня под ногами заскользили брёвна моста, я сосредоточился только на одной мысли- как бы не упасть. Но так как в лежачем виде я представлял собой куда более трудную мишень для стрел, я понял, что сейчас сделает Кныш независимо от моего желания, и только успел крикнуть отцу- ложись, как тут же поскользнулся, действительно очень удачно, и мягко свалился сверху спиной на его спину.

У, гад- послал я бесполезное мысленное проклятье Кнышу, быстро перевернулся на живот, чтобы легче было ногами прикрыть отца сзади, и сказал- ползи быстро на тот берег, там что-нибудь придумаем! В условиях пониженной гравитации ползти отцу было легко, даже со мной на спине, и несколько секунд спустя мы уже были на другом берегу. Как бы теперь разрушить мост- подумал я, но тут варвары невольно сами пришли мне на помощь, пытаясь атаковать нас на каком-то подобии боевой колесницы, запряженной двумя неведомыми зверюгами. В двух шагах на нашем берегу продолжался лес, рассечённый руслом реки, и я сказал отцу, указывая на деревья- прячься!

— А ты? — спросил отец

— Немедленно прячься, я знаю что делать, — быстро пробормотал я, вставая за дерево рядом с мостом.

В тот момент, когда неприятельская колесница, не сбавляя хода, въезжала на мост, я выпрыгнул из-за укрытия, как чёртик из табакерки, и плюхнулся враскоряку прямо поперёк дороги на съезде с моста, так, чтобы наверняка оказаться под копытами и колёсами. Мой расчёт оправдался, у Кныша остался только один приемлемый выход- и мост рухнул, колесница почти полностью утонула, воины в тяжелых металлических доспехах, по виду похожих на рыцарские, и звери, очень похожие на наших лошадей, принялись яростно отбиваться от кого-то в воде. Водных тварей было так много, что результат трапезы каких-то местных мегапираний был предрешён.

Я присоединился к отцу, и сказал- ну вот, минут пять передышки у нас точно есть. Отец, который внимательно следил за происходящим, укоризненно покачал головой:

— А если бы что-то пошло не так?

— Пап, пойми, подставляя свою голову, рискую я кем и чем угодно, но только не собой! Без тебя было бы сейчас легче, я пошёл бы прямо к Кнышу, и мне было бы плевать на всё воинство варваров.

— Да, а на всей планете сразу мог бы пойти, например, дождик из серной кислоты, чтоб у всех варваров сразу не только растворились доспехи, но и голов с задницами не осталось! А так, учитывая, что в твоих мыслях постоянно вертится, что тебе надо защищать меня, ты хоть будешь поаккуратнее также с планетой и её обитателями! И я всё же полагаю, что в решающий момент моё присутствие здесь окупится сторицей. Кстати, я очень рад участвовать с тобой в настоящем мужском деле, и начинаю чувствовать себя, благодаря твоей находчивости, как за каменной стеной!

— Спасибо, папка- сказал я и поцеловал его.

Дорога была извилистой, прорубленной в сплошном лесу, который стеной стоял по обе стороны дороги и казался непроходимым. Кныш будто толкал меня, подгоняя, отец шёл рядом, держа меня за руку. Вскоре, пройдя очередной поворот дороги, мы совсем близко, прямо перед собой увидели столб дыма, уже посветлевший, фонтаном бьющий в небо, а лёгкий порыв ветра донёс до нас запах пожарища. Всё это свидетельствовало, что лесной пожар уже разгорается вовсю, пахло чем-то очень похожим на дым земного костра, но примешивались и какие-то незнакомые ароматы. На следующем крутом повороте дороги Кныш заставил меня свернуть с неё в дремучий лес, прямо на столб дыма, для этого прохладный, очень сильный и очень свежий поток воздуха подул мне в спину так, что я даже вынужден был отклониться назад, чтобы не упасть. Этот поток услужливо разгонял дым, раздвигал и даже иногда ломал ветки огромных деревьев, всё так же толкая меня вперёд, отец шёл рядом и немного позади меня, сразу сообразив, что меня несёт ветер. Просека, проложенная, а вернее говоря, продутая этим явно неестественным ветром, следом за нами сразу же смыкалась, так что лес позади нас выглядел девственным и непроходимым. Если варвары и нашли уже способ переправиться через опасную реку, сомкнувшийся лес и всё более сгущающийся дым надёжно укрыли нас от любых преследователей.

Вскоре впереди, в просветах стволов деревьев, показалось пламя, лес впереди нас горел, стволы и ветви то там, то тут лизали языки ярко-малинового цвета, мы почувствовали жар и услышали треск горящих ветвей. Я почувствовал облегчение от того, что варвары отстали , и вдруг вообразил, что я- посол Земли на этой варварской планете, а то, то происходит- торжественная встреча на аэродроме, с ковровой дорожкой, разложенной прямо на лётном поле. Я внутренне ухмыльнулся этим мыслям.

Вдруг, прямо с ясного неба, на котором не было ничего, кроме всё тех же маленьких коричнево-пурпурных облачков, полил проливной дождь, настолько сильный, что всё, кроме нас и небольшой круглой площадки под нашими ногами, промокло насквозь буквально за пару секунд. Огонь стал на наших глазах быстро затухать, пожарище зашипело, пар и дым заполонили весь лес вокруг, но я оказался в центре невидимой сферы радиусом метра два, в которой воздух был чист, сух и холоден, и куда не попало ни капли дождя. Меня как будто укрыл зонтик, или я был в скафандре, а отец стоял поблизости. Кныш пока никуда не толкал меня, видимо, его возможности- или фантазия- всё же были как-то ограничены, а может, весь спектакль был устроен для того, чтобы окончательно отогнать от меня воинственных аборигенов.

Ливень прекратился так же внезапно, как и начался, и меня снова подтолкнуло вперёд. Кныш, по-видимому, был совсем близко, судя по тому, что вокруг начался уже полный идиотизм.

Метрах в десяти впереди меня словно бы бесшумно двигался громадный невидимый бульдозер, это что-то невидимое с корнями выворачивало огромные деревья, и укладывало их слева и справа от прямого, как стрела, продолжения моего пути. Из-под выворачиваемых деревьев разбегались какие-то испуганные зверушки, мирно жившие до того в многочисленных норках под корнями, а за «бульдозером» оставалась перекопанная просека, шириной метра два, с громадными ямами на местах, где стояли деревья.

Метрах в пяти впереди меня двигался какой-то гигантский невидимый «каток», идеально разравнивающий взрыхлённую корнями вывороченных деревьев почву, укладывающий и утрамбовывающий разрыхлённый грунт и оставляющий за собой абсолютно плоскую, но мокрую ленту на глазах возникающей дороги. «Каток» настигал и безжалостно втрамбовывал в грунт, давил тех немногих зверушек, которые успели убежать от «бульдозера».

Ещё ближе, в полутора метрах передо мной, через эту твёрдую укатанную полосу дорогу неведомо как прорастала трава, росла она прямо у меня на глазах, и я шёл уже по ровному и мягкому густому ковру из чёрной травы. Смачное чавканье, раздававшееся при каждом шаге, лишь подчёркивало нереальность ситуации, вода от ливня, выдавленная «катком» наверх укатанной дорожки, всё еще была тут, но дорога была совершенно твёрдой, мягкая травка росла будто из камня.

Нереальность картины усиливалась тем, что деревья выворачивались и укладывались совершенно бесшумно, без единого скрипа или треска, словно были нарисованными, так же бесшумно разравнивал и укатывал просеку каток-невидимка, зато душераздирающе визжали, кричали и ревели терзаемые невидимой дорожной техникой Кныша лесные твари всех видов и размеров.

Меня мягко, но сильно толкало в спину неизвестно что, я сопротивлялся, как мог, и всё же шёл очень быстрым шагом. Мне было бы легче уже бежать, но я опасался, что тогда Кныш не позволит мне хоть чуть замедлиться, а если отец вдруг споткнётся и не успеет за мной, то с ним может произойти что-то нехорошее в этом идиотском, взбесившемся лесу.

И тут до меня дошло, что это я сам, только что, своей недавней мыслью о том, что я какой-то там высокопоставленный посол, породил весь этот сюрреализм. Мне стало стыдно за своё нечаянное высокомерие, стоившее жизни ни в чём не повинным зверюшкам, я как-то очень сосредоточенно подумал об этом, резко остановился- и всё тут же замерло.