Корнелл – это большой, грозный кампус, но город Итака маленький, с красивыми ущельями. Я слышала, что зимой здесь даже холоднее, чем в Честер Фоллс.

И все же, когда мы входим в здание студии, когда я вижу все рабочие столы, выстроившиеся перед большими окнами, свет, падающий на эскизы и маленькие модели, у меня возникает сильное чувство, что я должна быть именно здесь. Я рассматриваю широкие коридоры, милое студенческое кафе внизу, табуретки в углах и удобные диваны. Я хочу общаться со своими сверстниками, как я наблюдаю сейчас за группой студентов, и воплощать свои идеи в жизнь – из головы на бумагу, в 3D–модель. Я чувствую, что наклоняюсь вперед во время информационной сессии, когда они рассказывают о профессорах, которые преподают здесь. Всемирно известные эксперты по форме и пространству, не только по архитектуре, но и по ландшафтному дизайну и городскому планированию. Мы смотрим слайды красивого дома в Индии, глубоко в лесу, который студенты помогали строить прошлым летом, где они сотрудничали с местными ремесленниками и использовали только местные материалы. Мы узнаем о доме в Швеции, построенном полностью внутри теплицы и полностью самообеспечивающемся. Я знаю, каково это – по–настоящему думать о пространстве. О том, где ты живешь и что ты там делаешь. Я знаю, каково это – придавать ценность дому.

Я теряюсь в этом ощущении невесомости, в этом чувстве принадлежности, когда мальчик на информационной сессии поднимает руку ближе к концу сессии.

– Да? – обращается директор программы.

– Я хотел бы перейти к более важным вещам, – говорит он с назойливо–уверенной улыбкой. Когда директор отвечает ему растерянно, он спрашивает: – Как нам попасть внутрь?

Директор поднимает бровь, сцепив руки на коленях. – Этот вопрос был неизбежен, я полагаю. Конечно, мы ищем художественные достоинства. Хорошие оценки по искусству и интерес к материалу. Отличные знания по физике и математике очень полезны, так как они играют важную роль в профессии. И, конечно же. – Она улыбается. – Это нечто особенное.

Мальчик не отвечает на улыбку, он только многократно кивает. – Я провожу это лето в RISD, – говорит он. – Их молодежная архитектурная программа. В прошлом году я изучал историю искусств в Тоскане. Я надеюсь, что следующим летом, до Корнелла, я смогу поехать в Японию.

Я подавляю фырканье, бросая взгляд на маму. Этот парень серьезно? Она только закатывает глаза и пожимает плечами.

Но он все еще приковывает внимание директора. – Вау. Впечатляет. Такие вещи, как эта, определенно могут добавить к вашему заявлению. – Она обводит взглядом комнату, поправляя свои толстые черные оправы. – Теперь мне любопытно. Сколько из вас изучали архитектуру, дизайн или историю искусств за пределами традиционной средней школы? – спрашивает она.

Почти все руки в комнате поднимаются, кроме меня и еще одного мальчика. Мы обмениваемся беспомощным взглядом. У меня пересохло в горле, поэтому я делаю глоток из своей бутылки с водой Cornell.

– В моей средней школе есть курс по архитектуре, – говорит одна девушка. – Я посещала его на втором курсе, а в этом году у меня самостоятельное исследование. – Я поперхнулась водой, и мама похлопала меня по спине.

Директор обменивается язвительным взглядом с одной из своих сверстниц. – Я уверен, что каждый из вас стал бы отличным дополнением к нашей программе. – Но когда я оглядываю комнату, я не уверена, что это так.

– Ну, что ты думаешь? – спрашивает мама в темноте по дороге домой, после того как мы заехали за картошкой фри и молочными коктейлями. Я вытаскиваю последние подгоревшие кусочки картошки из пенопластовой коробки и бросаю их в рот.

– Это было... пугающе, – признаю я, закончив жевать. – Я имею в виду, я никогда не думала, что поступить будет легко. Но те другие студенты... – Я качаю головой. – Они сделали... так много. Они были везде.

– О, пожалуйста, – говорит она. – Ты всегда была талантом. Корнеллу бы повезло.

– Мама, я серьезно. – Я качаю головой. – Ты слышала, что они сказали? То, что они делали. Как я могу с этим конкурировать? – Я смотрю в окно. – Вероятно, это все равно не подходит.

Мы едем в тишине еще немного, прежде чем мама говорит: – Ну, если не получается, значит, не получается. В стране полно других программ.

Я знаю, что она просто пытается быть милой, но в глубине души я хочу, чтобы она сказала мне, чтобы я поступила.