МАЛЕНЬКАЯ РУСАЛКА

Я проснулась в кровати.

На короткое мгновение я подумала, что нахожусь дома в своей комнате. То, как свет падал на моё лицо, напомнило мне про те утренние часы, когда мой будильник звонил в 7:30 утра. Моя комната выходит — выходила — на север и "поместья"¹³ (таким нелицеприятным термином наш район называл эти дома), поэтому свет был всё время приглушённым, даже в самый разгар лета. Комната Дженни выходила на восток, поэтому солнце будило её каждое утро, что было чудесно, но только в теории. Мне же нравилось, что я могу поспать подольше, если захочу.

Я открыла глаза, но увидела не свой выпуклый потолок — на котором, я уверена, был толстый слой асбеста и остатки светящихся в темноте звездочек, оставленных предыдущими съемщиками, — а бархатный балдахин бордового цвета, натянутый между чёрными лакированными столбикам кровати.

Я медленно приподнялась на локтях, и мой инстинкт "бей или беги" начал оценивать обстановку. Я находилась в очень большой и вытянутой комнате, которая сочетала в себе готический, викторианский и средневековый стили. Рядом с кроватью были высокие арочные окна, которые выходили на... ну, может быть, когда-то из них и открывался какой-то вид, но сейчас за ними не было ничего, кроме тумана. Проникающего утреннего света было как раз достаточно, чтобы немного осветить пространство, где было бы в любом случае темно, даже если бы сюда проникало солнце, так как стены здесь были серо-чёрного цвета с лёгким золотым узором. И хотя расплавленные свечи располагались через каждые несколько метров, ни одна из них не горела.

Пол был сделан из тёмного дерева, и это отличало его от чёрного мрамора, который я видела ранее. По полу повсюду были разложены пышные ковры в турецком стиле. В одном углу комнаты находилась железная перегородка, за которой, похоже, находилась огромная ванная на когтистых лапах. В углу, который был ближе всего ко мне, стоял гардероб, сделанный из сияющего красного дерева, что сочетало его с балдахином, шторами, туалетным столиком и огромным зеркалом прямо над ним, в которое я бы побоялась смотреться. В другом углу находился чёрный бархатный диван, на котором лежала груда старых книг в потрескавшихся кожаных переплётах, а не ней — что-то вроде Айпада. Там также стоял очень большой и длинный аквариум. В тусклом свете я не могла разобрать, была ли там вода или что-то ещё, но моё внимание тут же привлёк Айпад. Ведь это был он?

Я откинула тяжёлые одеяла, готовая встать с кровати и осмотреться, но в ужасе застыла, когда посмотрела на себя. На мне не было моих джинсов и свитера, хотя они и сделались мерзкими и неудобными. Я была одета в тонкий черный пеньюар с пуговицами, спускавшимися, до пояса и оборками на рукавах.

— О, Боже, — сказала я вслух.

Мой голос прозвучал гулко в помещении комнаты, похожем на пещеру. Кто-то переодел меня? Неужели Мор? Или это была я сама? Я ничего не помнила о прошлой ночи. Я вспомнила своего отца — о, Боже, папа — а затем вспомнила, как Мор привёл меня в эту комнату, но после этого все мои воспоминания расплывались, как в тумане. Может быть, та белая многоножка заползла и в мой нос тоже?

Я надавила пальцами на нос с одного боку, словно пыталась найти её там, а затем осторожно свесила ноги с кровати. Мои мышцы адски болели, но когда я осмотрела свои ноги и руки, я не обнаружила синяков, и хотя на мне не было ни лифчика, ни нижнего белья, я не чувствовала, чтобы над моим телом совершили насилие.

Чего нельзя было сказать о моей душе.

Когда мои ноги коснулись пола, он оказался холодным. Я заметила пару тапочек рядом с кроватью. Они были сделаны из чёрного фетра с пушистой меховой окантовкой, но я совсем не доверяла этому месту и отказалась засовывать в них свои ноги. Мор вполне мог засунуть туда чёрную вдову ради своего развлечения.

Я обогнула кровать.

Я была не одна.

От стены отделилась тень и поплыла в мою сторону.

Я хотела закричать, но не издала ни звука, так как у меня перехватило дыхание.

Тень остановилась в полуметре от меня. Она была приблизительно моего роста и одета в длинные чёрные одежды, которые спадали до самого пола и образовывали там что-то наподобие чернильной лужи. Её лицо было полностью скрыто под чёрной вуалью.

"Не бойся", — раздался голос, проникнув мне в мозг так же, как это делал голос Сарви. Это был женский голос, молодой и лёгкий, и он не соответствовал этой жуткой фигуре напротив меня.

— Ты кто? — сказала я, и мой голос сорвался, когда я попыталась выровнять дыхание.

"Райла, — ответила она. — Твоя мёртвая прислужница".

— Моя кто?

"Мёртвая прислужница, — повторила безликая девушка, и её голос остался таким же доброжелательным и милым. — Я так долго ждала, чтобы начать прислуживать кому-нибудь, поэтому прости мне моё воодушевление. Моим предыдущим хозяином был Туонен, сын Мора, но так как он большую часть времени живёт в другом месте, мне больше некому помогать. Ты моя первая смертная, так что прости, если задаю очень много вопросов. Тебе необязательно на них отвечать".

— Хорошо, — осторожно ответила я.

Моё сердцебиение начало замедляться, и я сделала глубокий вдох.

— А если и у меня есть вопросы? Ты ответишь на них? Потому что у меня их много.

"Не хочешь немного кофе перед тем, как начнёшь задавать мне свои вопросы?" — спросила она.

Я чуть не ответила ей "нет", но при мысли о кофе, моё тело наводнили эндорфины. Как будто чашка кофе в Стране мёртвых могла решить все мои проблемы.

— А из чего сварен этот кофе? — спросила я с подозрением. — Из улиток и щенячьих хвостов?

"Боже праведный, нет, — в ужасе ответила Райла. — Из лучших эфиопских зёрен. Мору привозят их из Верхнего мира, поскольку нашему повару, Пири, очень сложно выращивать кофе здесь. Говорят, всё дело в недостатке солнечного света. Но ты уже в курсе настроений хозяина".

— Он не мой хозяин.

"Здесь все принадлежат Мору, — весело сказала она. — Пойду, принесу тебе кофе. Это редкий подарок. Мор не часто делится своим напитком с другими".

Она развернулась, и её одежды скользнули по полу.

— Подожди! — крикнула я.

Он остановилась, затем развернулась и посмотрела на меня.

— Что произошло со мной ночью? Или это было вчера днём? Я не помню, — я потерла лоб, словно это могло помочь освежить мою память. — Я помню, как забрали моего отца, а затем Мор привёл меня сюда... ты тоже была здесь?

Она кивнула.

"Ты впала в состояние бреда из-за стресса".

— Это ты меня искупала?

Пожалуйста, не говори мне, что Мор видел меня голой.

Она снова кивнула.

"Да, я. Это моя работа, так как я твоя прислужница. Я приготовила тебе ванную, положила тебя туда, а потом одела. Сегодня тебе предстоит ещё одна ванная. Ты была ужасно грязной, а мои прикосновения были слишком лёгкими".

Она снова развернулась, и я проследила за тем, как она подошла к широкой деревянной двери на другом конце комнаты. Когда дверь закрылась за ней, я услышала, как она вставила ключ и заперла её.

Однако. Может быть, не всем пленникам предоставляли прислужниц и кофе, но было кое-что, что объединяло нас всех — у нас не было свободы.

Свобода. Это то, что я всегда принимала как должное. А теперь у меня её отняли, заперев меня в ином мире. Подумать только, ведь своего отца я тоже принимала как должное. А теперь мне уже никогда не суждено было увидеть его.

"Это, наверное, всего лишь плохой сон, — сказала я сама себе. — По-другому просто не может быть. Ничего из этого не может происходить на самом деле".

Но, несмотря на всю нереальность происходящего, это была теперь моя реальность. Я рухнула на пол и разрыдалась. Я плакала о своём отце, о своей прежней и новой жизни, о том, как быстро всё изменилось.

Я не знала, как долго плакала, лежа на полу, но я даже не заметила, что Райла вернулась, пока её чёрные одежды не появились у меня перед глазами.

"Я принесла тебе кофе, — сказала она, словно я не лежала сейчас свернувшись калачиком на полу прямо у её ног. — И мне удалось стащить у Пири медовик. Он приготовлен из меда Халлской пчелы. Это традиционное туонельское блюдо".

— Я не голодна, — сказала я, словно капризный ребенок.

По правде говоря, я умирала с голоду, но приёмы пищи были единственным, что я могла сейчас контролировать.

"Хорошо, поставлю его на стол. Ты можешь поесть и попить, когда пожелаешь, хотя кофе лучше всего пить горячим. Так говорит хозяин".

Я приподнялась и уставилась на чёрную вуаль, которая закрывала её лицо. За ней мог находиться кто угодно и что угодно, но судя по голосу, там должна была находиться блондинка с лицом херувима.

"Тебе помочь?" — спросила она, собираясь поставить поднос на кровать.

— Нет, у меня просто случился момент слабости, — сказала я, вставая на ноги.

Как вдруг я заметила её руки. На них были надеты чёрные атласные перчатки, с тёмными жемчужинами.

"Такие моменты всегда идут на пользу", — сказала она, подойдя к столу и поставив на него поднос. Аромат кофе ударил мне в нос, и этого оказалось достаточно, чтобы я почувствовала себя более живой. Мне говорили, что я никогда не должна плакать, и что мне нужно держать всё в себе, словно мои чувства ничего не значили. Думаю, моя жизнь сложилась бы иначе, если бы я давала волю своим чувствам. Держать их внутри себя было гораздо больнее. Я поняла это по собственному горькому опыту. Как и все остальные.

Я села на край кровати, не зная, что делать с самой собой, но я была очень заинтригована новой собеседницей.

— Ты сказала, что никогда не прислуживала смертному. Ты типа тоже Богиня? Или дух?

Райла рассмеялась. У неё был мелодичный смех.

"О, святые Боги. Нет. Я была такой же смертной, как и ты. Очень давно".

Я нахмурилась, почувствовав себя неловко.

— Так значит... ты мертва?

Она кивнула.

"Да. Вполне себе мертва".

Я тяжело сглотнула, неожиданно испугавшись того, что находилось за вуалью. Похоже, там всё-таки была не ангелоподобная блондинка.