Я открыла глаза и увидела, что мы оказались на огромной выступающей площадке башни, похожей на балкон без перил. Внизу, по меньшей мере, в сотне метрах от нас шумел океан.

— Мы дома, — сказал Мор, перекинув ногу через Сарви и протянув мне руки, словно он был галантным рыцарем, который помогал прекрасной даме.

Я опустила взгляд на его руки в железных перчатках, а потом взглянула на его затенённое лицо и снова увидела белую вспышку. Это было похоже на белки глаз. Моё сознание нарисовало мерзкий череп с круглыми глазами, вставленными в глазницы.

Должно быть, на моем лице отразилось омерзение, потому что он резко опустил руки, зарычал и дёрнул за цепь. Прежде чем я успела среагировать, он стащил меня с Сарви, и я плюхнулась на холодную каменную платформу.

Боль пронзила мои руки и колени, и мне стало интересно, как далеко от меня он стоял, и могла ли я причинить ему какой-нибудь вред. Я решила, что могу попробовать столкнуть его вниз, так же, как я проделала это с его дочерью, и может быть гравитация этого мира могла мне помочь, как и в прошлый раз, но единственное, что меня останавливало это то, что я была привязана к Мору. Куда шёл он, туда шла и я. И если он мог пережить падение — насколько я знала, Бога нельзя было убить — то я точно нет.

И вот теперь он смотрел на меня сверху вниз, и я почувствовала электрический разряд, который испускали его невидимые глаза.

— Кажется, я только что увидел своё будущее в твоих глазах, — сказал он тихо. — Как и твоё. Хорошо подумай, прежде чем начать действовать, птичка. Ты пока не готова сражаться.

Он поднял руку, и цепь обмоталась вокруг неё, что заставило меня испугаться.

Скрипя зубами, я встала на ноги. Если бы не мой отец, может быть, падение с башни стоило бы того, даже если бы оно закончилось моей гибелью.

Но мой отец был сейчас важнее всего. Он был здесь. Из-за него я была здесь, из-за него я пришла. И я не могла сейчас всё «запороть» только потому, что я хотела сломать сияющий череп Мора своими собственными руками.

"Осторожнее, — сказал мне Сарви, проходя мимо. Он был размером с клейдесдаля¹². — Может я и довёз тебя сюда в целости и сохранности, но я служу только одному хозяину".

Сарви прошёл к огромным стеклянным дверям, которые были не меньше шести метров в высоту. Они открылись либо с помощью людей, либо какого-то невидимого механизма, и единорог исчез внутри. По какой-то причине, я не ожидала, что единорог зайдём прямо в замок, но что я вообще знала?

Я посмотрела на Мора, который всё ещё держал цепь в угрожающей манере.

— Сарви, похоже, очень преданный, — сказала я ему. — Странно, что тебе вообще нужна защита, ведь ты же Бог.

Он удивлённо фыркнул.

— Боги уязвимы перед другими богами.

— Каким образом?

И я снова почувствовала, что он улыбался.

— С чего это я должен рассказывать тебе о своих слабостях?

— Тебе необязательно это делать. Мне достаточно знать, что они у тебя есть, — я слегка ему улыбнулась. — С остальным я разберусь.

И тогда я убью тебя.

— Феечка, — сказал Мор, сделав шаг в мою сторону. — Прежде чем принимать необдуманные решения, тебе стоит сначала встретиться со своим отцом.

— Ты умеешь читать мысли? — усмехнулась я, чувствуя, как вторгаются в моё внутренне пространство.

— Я умею считывать смертных, — ответил он ровным голосом. — Это моя работа. Когда знаешь кого-то при жизни, знаешь его и в смерти. Я знаю о тебе всё, Ханна, всё, чем ты станешь, и всё, что ты сделаешь. Я редко ошибаюсь.

— Неужели? Ты же сказал, что я могу удивлять.

Он злобно засмеялся.

— А ты готова уцепиться за любой комплимент, как какой-нибудь падальщик.

Я почувствовала, как изменилась в лице. Я не смогла сдержаться. Он меня подловил. Это был один из моих самых больших недостатков и он, мать его, знал о нём. Об этой потребности в комплиментах, в одобрении, преследующей меня всю мою жизнь, и желании чувствовать себя особенной хоть в чём-то.

— И да, ты странным образом умеешь удивлять, — продолжил он. — Вероятно, потому что твоя запись в Книге душ еще не полная. Потому что ты не умерла... пока. Если тебе суждено умереть в девяносто, значит, у тебя ещё есть шестьдесят шесть лет на то, чтобы раскрыть себя, стать другим человеком, поменять свои убеждения. Сейчас я вижу перед собой ничего не значащего человека двадцати четырёх лет, который сидит в своей собственной тени и ждёт света, который поможет ему вырасти.

Он слегка потянул за цепь, что заставило меня уставиться на него.

— Идём. Ты же не хочешь заставлять своего отца ждать? — сказал он.

Он пошёл в сторону открытых дверей, и я последовала за ним.

Он был прав. Мне надо было сосредоточиться на отце, на том, почему я здесь. Наверное, причиной, по которой моё сознание всё время переключалось и цеплялось за гнев, был мой страх. Я так боялась, что Мор не выполнит свою часть сделки. Я боялась, что могу вообще не увидеть отца. Я была в ужасе от того, что мой отец мог быть уже мертв, и я напрасно пришла сюда.

Из-за последней мысли у меня даже навернулись слезы, но я сдержалась. Я отказывалась плакать перед Мором. Именно это я пообещала себе здесь и сейчас. Что бы ни случилось. Всю последнюю неделю я думала, что мой отец мёртв, и мне приходилось жить с этой ужасной реальностью, меняющей жизнь и разбивающей душу, и теперь, когда я знала, что он жив, что его можно было вылечить и освободить... лишиться его снова было ещё хуже, чем если бы я вообще не открыла тот гроб. Потеря кого-то, кого ты очень любил, могла разрушить. Но когда кто-то умирал, а потом у тебя появлялся ещё один шанс, после которого он должен был умереть снова... я не знала, что со мной станет после всего этого. Думаю, я могла стать животным, таким, которое состояло из одной лишь боли и вечно страдало.

Когда я подумала об этом, Мор посмотрел на меня поверх плеча. Мы прошли через круглую комнату, и я снова заметила его отполированный чёрный череп, сверкнувший в свете чёрных свечей, которые располагались в разнообразных светильниках на стенах.

— Если ты сможешь забыть о своей убийственной ярости на какое-то мгновение, — сказал он. — Я проведу тебе экскурсию по твоему дому, где ты проведёшь вечность. Вот это место мы, в силу ряда причин, зовём стойлом Сарви. Сарви не живёт в конюшне, как другие лошади, ведь он разумное существо и предпочитает, чтобы у него была своя комната внутри замка.

Несмотря на всё происходящее, мне стало интересно. Я оглядела комнату. Она не выглядела так, словно была предназначена для лошади. Её полы были из чёрного мрамора, на стенах были обои тёмно-синего цвета с красным рельефным узором. С одной стороны находилась примятая куча мха наподобие кровати, из-под которой торчало сено. Там также стоял длинный низкий стол, сделанный из костей и уставленный разнообразными мисками больших размеров. На другом конце находилось одно единственное кресло из чёрной кожи, а рядом с ним — книжный шкаф. Там также была кафедра, по типу тех, которые используют учителя, на которой лежала раскрытая книга.

Я попыталась представить Сарви, каким-то образом, сидящим в этом кресле, но потом поняла, что оно предназначалось для гостей. Гостей человеческих размеров. Образ, который возник у меня в воображении, чуть не вызвал у меня смех, и я поняла, что, наверное, брежу. Интересно, каково это было на самом деле сойти с ума? Узнала бы я вообще, если бы это случилось?

Мы начали спускаться по длинной винтовой лестнице, освещённой свечами, чёрный воск с которых всё капал, и капал, и капал вниз. Воздух здесь был влажным, хотя и пах слегка Мором, чем-то сладким с дымком. Стук от его железных сапог эхом отражался от округлых стен, а моя цепь звенела.

Наконец, когда у меня уже закружилась голова от хождения кругами, мы остановились, и Мор толкнул высокую деревянную дверь, которая открылась с громким скрипом.

Я оказалась в каком-то огромном зале, потолки которого были до невозможности высокими, на стенах были тёмные обои с нарисованными свечами, с которых стекал воск, а само помещение было абсолютно пустым, за исключением пяти человек, стоявших посередине. Четверо из них были одеты в плащи, их лица были скрыты, а их костлявые руки сжимали человека, стоявшего между ними.

Моего отца.

Увидеть его само по себе уже было шоком. Я не ожидала увидеть его так скоро, не говоря уже о том, чтобы вообще увидеться с ним. Но он стоял здесь, облачённый в такой же чёрный плащ, что и остальные, хотя его капюшон был снят, и его лицо хорошо было видно: седые волосы, чуть длиннее у основания шеи, залысина на макушке и длинная борода. Его голубые глаза уже не сверкали, как прежде, и были полны боли и любви.

Но это был он.

Мой отец.

— Папа! — закричала я, и почувствовала, как Мор приготовился удержать меня, но меня нельзя было удержать.

Я бросилась вперёд, приложив все свои силы, и почувствовала энергию, пульсирующую внутри меня, которая была движима любовью. Я вырвала цепь прямо из рук Мора.

— Папа! — снова закричала я, и как можно быстрее побежала по чёрному мраморному полу зала.

Цепь позвякивала у меня за спиной с каждым моим шагом. Мне показалось, что я услышала, как Мор что-то крикнул, и чем ближе я становилась к своему отцу, тем дальше фигуры в плащах отводили его назад. Но я не могла остановиться.

Я бросилась к нему, уткнулась головой в его шею и крепко обняла его, хотя он не мог обнять меня в ответ.

— Ханна! — воскликнул он хриплым голосом. — Моя дорогая Ханна!

Я начала рыдать. Слёзы полились из меня рекой прямо на его плащ. О, этот запах! Несмотря на то, где он находился, и как долго, он всё ещё пах для меня домом. Он навсегда остался бы для меня домом.

— Ханна, зачем ты пришла? — тихонько вскрикнул он. — Тебе вообще не надо было приходить. Я не знаю, как защитить тебя здесь.

Я выпрямилась, всё расплывалось у меня перед глазами. Прошло уже несколько лет с тех пор, как я виделась с ним, но он выглядел точно так же. Он не был умирающим человеком, или человеком, которого всё это время держал в заточении Мор. Я обхватила его щёки дрожащими руками. Они были тёплыми.