— Узы, сделали вас непригодными для службы в органах, которые должны заботиться в первую очередь о жителях города, а не о самих себе. Мой сын погиб из-за того, что ты не смог справиться с инстинктами. И мне плевать, что суд вынес решение в вашу пользу. Как могут органы власти оставлять в стражах порядка диких животных, идущих на поводу у своих желаний? А как же долг?

— Мне жаль.

Хадсон резко развернулся и выбежал прочь из магазина, игнорируя оклики Себа. Вряд ли он погонится за ним и оставит рыдающую миссис Палмер одну посреди магазина, но останавливаться нельзя. Бежать. Бежать куда глаза глядят, подальше от своих желаний и надежд.

Хадсон что есть мочи рванул по Одиннадцатой улице к станции метро номер 7 и нырнул в подземный переход. Когда он добрался до эскалаторов, легкие саднило от частого дыхания, но эта боль не шла ни в какое сравнение с той, что сейчас терзала его сердце. О чем он только думал? Почему вдруг решил, что они с Себом снова смогут быть вместе после того, что натворили? Миссис Палмер права. Узы мешали им сосредоточиться на работе. Они принесли присягу и поклялись защищать жителей города, но находясь рядом со своей парой, ни один из них не может трезво оценивать ситуацию и ставить долг выше инстинктов. Они ведь и так часто работают в поле бок о бок. И Себ как и прежде порывается защищать его. Возможно благодаря тому, что Хадсон держался от него на расстоянии им удалось избежать новых трагедий. А будь они снова вместе, история могла бы повториться.

Нет. Только не это. Хадсон держался из последних сил, не желая давать волю чувствам на глазах у десятков незнакомцев, но стоило ему сесть в вагон и забраться в самый дальний и темный угол, его накрыло. Боль была ужасной и всепоглощающей настолько, что проникла, казалось, в каждую клеточку его тела. Хадсон почти забыл, как дышать. Да и зачем ему воздух, если теперь дорога к Себу окончательно закрыта.

Теперь они точно уже никогда не смогут быть вместе.

***

— Привет.

Сквозь мутный пьяный бред Себ едва расслышал слова приветствия. Кто-то осторожно отобрал у него полупустую бутылку пива и отставил ее в сторону. Сколько сейчас времени? Как давно он сидит тут на диване в полном одиночестве, уставившись в пространство? В голове каша из картинок и смазанных образов. Что же он делал до этого? Себ мучительно пытался вспомнить, но лучше бы он этого не делал.

Миссис Палмер.

Черт. Ее заплаканное лицо болезненной вспышкой пронзило сознание. Она что-то кричала, а он все извинялся. Снова. И снова. Но, конечно, это ее не успокоило. Он сделал еще несколько попыток оправдаться, но все было тщетно. Она отказывалась слушать и Себ не мог ее в этом винить. Эта женщина потеряла ребенка. Почему ее вообще должны волновать причины? Да и не все ли равно, если итог один. Место преступления должны были зачистить. По крайней мере, им сказали, что угрозы нет. Ну почему? Почему она решила пройти мимо именно в этот момент? Выйти из дома именно в этот день? Себ сокрушенно покачал головой. Сколько раз он уже задавал себе этот вопрос?

Стрелок направил пистолет именно на Хадсона и Себ тут же среагировал. Он никак не мог предположить, что под огнем окажется и мать с ребенком. Ему были предъявлены обвинения в нарушении протокола, но в суде удалось доказать, что нарушения не было, так как изначально пуля грозила Хадсону и Себ действовал в соответствии с регламентом о спасении жизней. Никто не смог бы предсказать действия стрелка, который зачем-то выстрелил сначала в судмедэксперта, а потом и в мать с ребенком, которые просто оказались не в том месте не в то время. В итоге вину на себя взял агент, который сообщил о том, что периметр чист и Себ с Хадсоном отделались малой кровью, но ребенка было уже не вернуть. Все решилось за секунды. Секунды, которые разрушили целых две семьи.

Себ покинул магазин вслед за миссис Палмер. Собравшись с духом, он позвонил матери и выдумал причину, по которой не сможет помочь с ужином. Он прекрасно понимал, что она ни на секунду не поверила в то, что его срочно вызвали на работу, но сказать правду было выше его сил. Он просто не смог. Затем, уже почти на автомате, он позвонил в ближайший ресторанчик, работающий на вынос, и заказал родителям еду на дом. Все. Дальше сохранять трезвый рассудок было слишком болезненно, так что он затарился алкоголем в ближайшем магазине, приехал домой и целенаправленно принялся заливать свое горе.

Голова гудела, перед глазами все расплывалось, тело было ватным и непослушным. В какой-то момент ему стало невыносимо жарко и тесно внутри собственной кожи и Себ снял рубашку, чтобы как-то облегчить свои страдания. Кто-то щелкнул пальцами перед его лицом, но Себ лишь вяло отмахнулся, проворчав что-то невнятное себе под нос.

— Черт. Сколько ты уже в себя влил? — обеспокоенно спросил кто-то. Следом послышался звон бутылок и тихие ругательства.

— Не достаточно, — мрачно пробормотал Себ. Он пошарил рукой рядом с собой на диване и выругался. — Где эта чертова бутылка?

— Эй, ну хвтит.

Себ часто заморгал и прищурился, пытаясь сфокусироваться на том, кто перед ним.

— Дом? Тчто здсь длаешь? — едва ворочая языком, спросил он.

— Ты сел на телефон и случайно набрал мой номер.

— Разве? — Себ начал хлопать себя по карманам. Если он сел на телефон, значит он наверняка в заднем кармане? Или... где вообще его телефон? Затуманенным взглядом он обвел гостиную и обнаружил свой телефон на кофейном столике. Ну и как он там оказался? Хотя не важно. Придя домой, он начал расшвыривать вещи и одежду повсюду. Ему нужно было срочно напиться.

— Я забеспокоился, когда ты не ответил.

— Да вс впрядке, — буркнул Себ, откидываясь на подушки и устремляя взгляд в потолок. Что за черт? Это зрение его подводит или на потолке что-то бликует?

Дом усмехнулся и сел рядом.

— Ага «в порядке». В очередной раз убеждаюсь, что у пьяных дела обычно лучше всех.

— Уходи, — отмахнулся Себ, пытаясь встать. Нужно еще выпить. Может тогда удастся хоть немного заглушить эту дикую тоску. Почему так больно? Пусть это прекратиться... лучше вообще никогда больше ничего не чувствовать, чем так страдать.

— Не говори так.

Себ замер. Черт, неужели он произнес это вслух?

— Именно, друг мой. Твой рот транслирует все, что у тебя сейчас на уме, — сердито произнес Дом.

Он что и правда сердится? Какого?.. Себ устало потер глаза и зашипел от боли. Печет. И когда он успел снять ботинки?

— Давно ты тут? — Себ качнулся в сторону Дома и угрожающе наставил на него палец. — Перестань хозяйничать у меня в квартире.

Дом лишь покачал головой.

— Да я только пришел. Когда б я успел похозяйничать?

— А кто снял с меня ботинки? — Себ поднял ногу в носке и пошевелил пальцами. — А?

— Да ты сам их и снял, придурок. Вон, у двери валяются.

— Разве? — Да нет же. Или все-таки да? Блядь, как же он пьян. Должно быть забыл. Себ устало перекатил голову по спинке дивана, проследив за жестом Дома, и увидел, что его ботинки действительно стоят в прихожей. Да и насрать. Себ пожал плечами и снова начал ощупывать диван. — Сука. Блядь! Куда она делась? — Себ схватил Дома за руку. — Где?.. куда ты ее убрал?

— Так, ну ладно. По-хорошему не хочешь, значит, придется по-плохому.

Себ лишь скорчил рожу и показал Дому средний палец. Какая теперь разница. Он тяжело вздохнул, сел, уперев локти в колени и запустил пальцы в волосы. Почему все так паршиво? Где-то в отдалении он услышал шум воды.

— О, я нашел твою заначку с бухлом. — сообщил ему Дом.

— Да? — оживился Себ. — Неси.

— Ну нет, братишка, тут целый ящик, я не собираюсь его тащить. Хочешь выпить, приди и возьми сам.

Себ недовольно хмыкнул, искоса поглядывая на Доминика, придерживающего его под локоть.

— Срань, господня, бро, какой же ты тяжелый. Я будто пытаюсь поднять ебаный грузовик. Может, все-таки поможешь мне?

— Ты мло жмешь от грди, — буркнул Себ, утыкаясь в Дома лицом. — Нжно накидвть вес. Набирать, ткскзать, обороты.

— Ага. Спасибо за совет, бро. А вот тебе не помешало бы их сбавить. А то я чувствую, как от концентрации спирта в твоем дыхании у меня начинает кружится голова. Фу, — Дом с отвращением замахал рукой перед носом. — У тебя внутри еще осталось еще хоть что-то живое или алкоголь выжег все нахуй?

— Ничего.

Дом замер.

— Что?

— Там пусто. Ничего не осталось.

— Блин, — тут же смягчился Дом. — Ну ладно, здоровяк. Давай-ка потихонечку, главное шагай.

Дом, кряхтя, завел Себа на кухню и тот начал щуриться от яркого света. Какого хрена тут так светло? И зачем они вообще пришли на кухню? Он ведь не хочет есть. При мысли о еде желудок Себа подскочил к горлу.

— Ты много ругаешься, — констатировал Себ, решив озвучить внезапно пришедшую ему в голову мысль.

— Да ты что, — закатил глаза Дом.

— Как не стыдно Дом-Доминик, — покачал головой Себ, пошатываясь.

— Не зови меня так. Ты мне не мать, — строго велел Доминик. Он подвел Себа к мойке и развернул его лицом к себе. — Эй, взгляни на меня, — позвал Дом мягко.

Себ послушно попытался сфокусировать взгляд на лице друга. Получалось плохо.

— Ты ведь знаешь, что я люблю тебя, так?

Себ кивнул.

— И я тбя люблю, држище.

— Тебе придется довериться мне, окей? Просто знай, я делаю это ради тебя.

Дом такой хороший. Всегда присматривает за ним, заботиться.

Себ пьяно улыбнулся и уже собирался что-то ответить, но не успел, так как в следующую секунду его лицо уже тонуло в ледяной воде. Он уперся руками в мойку, но ладони заскользили по влажной поверхности. Холод иглами вонзался в кожу, казалось еще секунда и его мозг замерзнет. Себ судорожно нащупал ладонь Дома, удерживающую его за шею, и попытался высвободиться, но не тут-то было. Дом вытащил его из холодной воды, дав глотнуть воздуха, но только для того, чтобы в следующую секунду снова макнуть в мойку. На третий раз Себ уже опомнился и пришел в себя настолько, чтобы оттолкнуть Дома. Судорожно хватая ртом воздух и дрожа от холода, он отшатнулся и выругался.