Сайман налил себе еще виски.

— Не могу не заметить, что три стаи, вовлеченные в это, могли бы найти кого-то поближе в качестве нейтральной четвертой стороны.

— Замечание принято, — сказал Кэрран.

— Ты когда-нибудь пробовал воссоздать панацею? — поинтересовалась я.

— Да, честно говоря, пытался, — ответил Сайман. — Я могу написать вам точный список ингредиентов, включая их объемы. Но ее секретность не в составе, а в процессе приготовления, который я не в силах повторить. Проще говоря, они готовят ее с помощью магии, и я не знаю подробностей. Еще я практически уверен, что вся панацея изготавливается каким-то одним человеком или организацией и затем распространяется по Европе.

— Почему ты так уверен? — спросила я.

— Ни для кого не секрет, что пять лет назад твой партнер предложил триста тысяч долларов и защиту Стаи тому, кто продаст ему рецепт и продемонстрирует процесс приготовления. Если бы панацея изготавливалась каждой стаей индивидуально, какой-нибудь человек в отчаянной ситуации уже согласился бы.

Лицо Кэррана скривилось.

— Теперь сумма пятьсот тысяч.

— И все еще нет желающих? — поинтересовался Сайман, подняв брови.

— Нет.

Сайман покрутил виски в стакане.

— Предположим, я предоставлю вам корабль. Пересекать Атлантику очень опасно. Учитывая шторма, пиратов и морских монстров, высока вероятность того, что ваш корабль пойдет ко дну, и не только в переносном смысле. Я занимаюсь морскими перевозками больше десяти лет и все равно теряю от двух до четырех судов в год. В случае вашей внезапной кончины ваши головорезы обвинят во всем меня.

— Скорее всего, — согласился Кэрран.

— Если вы умрете — в чем не будет моей вины, разумеется — мои шансы на выживание резко уменьшатся. Я должен рисковать своим кораблем, своей командой и своими финансами ради сомнительного обещания возможной благосклонности. Я пытаюсь найти здесь что-то хорошее, но не нахожу.

— Ты рискуешь своим кораблем, командой и деньгами, в то время как мы рискуем своими жизнями, — сказал ему Кэрран. — И раз уж мы заговорили на эту тему, я могу гарантировать, что если какие-то другое судно из твоего флота поравняется с нашим посреди ночи, и его команда попытается убить нас и утопить корабль, чтобы скрыть улики, ты точно не выживешь.

Сайман откинулся назад и засмеялся.

— Чего ты хочешь? — спросила я его.

— Статус друга Стаи, — ответил он, — который вступит в силу до вашего отправления.

Как друг Стаи, он становится нашим союзником. Это гарантирует ему, что оборотни перестанут вмешиваться в его дела, а если кто-то из них заметит, что Сайман в опасности, то обеспечит ему защиту. Еще это позволит ему посещать офисы Стаи без риска быть немедленно задержанным.

— Нет, — сказал Кэрран. — Я не дам тебе так много прав.

— И дело не только в правах. Если ты станешь другом Стаи, а потом потопишь свой корабль вместе с нами на борту, оборотни не смогут расквитаться с тобой, — добавила я.

— Ты действительно думаешь, что я мог бы тебя утопить, Кейт?

— И глазом не моргнув, — ответила я. — Ты все еще в долгу передо мной, Сайман.

— И я пытаюсь договориться, но вы не желаете идти мне на встречу.

— Нет, — сказала я. — Ты не получишь статус друга Стаи, пока мы не вернемся.

Сайман улыбнулся.

— Тогда мы в тупике.

Мы посмотрели друг на друга.

— А что, если я отправлюсь с вами?

— Что? — У меня, наверно, что-то со слухом.

— Я присоединюсь к вам в этом захватывающем приключении, Кейт. Тогда в случае кораблекрушения меня нельзя будет ни в чем обвинить, ведь я тоже был на борту.

— И зачем тебе это делать? — спросил Кэрран.

— Я уже давно собирался в Средиземное море. У меня там деловые интересы.

— Нет, — сказала я.

Оба мужчины посмотрели на меня.

— Это не такая уж плохая идея, — заметил Кэрран.

— Вы оба с ума сошли? Это ужасная идея. Во-первых, вы двое ненавидите друг друга.

— Я не ненавижу его, — сказал Сайман, пожав плечами. — Это преувеличение.

— Если бы я ненавидел его, он был бы мертв, — добавил Кэрран.

Они спятили.

— Сколько нужно времени, чтобы пересечь Атлантику?

Сайман задумался.

— Это зависит от магических волн, но в основной от двенадцати до восемнадцати дней.

Я повернулась к Кэррану.

— Вы будете находиться вместе на маленьком судне как минимум две недели. Что будет, если на второй день ему вдруг станет скучно?

— Все будет нормально, — заверил меня Кэрран. — Мы справимся. Если он выйдет из-под контроля, мы привяжем его к мачте.

Сайман посмотрел на него с насмешкой.

— Мы возьмем Резвый. Он работает на зачарованной воде, паре и дизельном топливе. У него нет такой мачты, которая могла бы удержать меня.

Кэрран вздохнул.

— Тогда мы запрем тебя в подвале.

— В трюме, — поправил его Сайман.

— Без разницы, — отмахнулся от него Кэрран.

— Составьте официальный контракт, — сказала я. Сайман был эгоистом и порой большим трусом, но ни на шаг не отступал от деловой этики. Если мы ограничим его контрактом, он его не нарушит.

— Это само собой, — заверил меня Кэрран. — Поговорим о цифрах.

Сорок минут спустя довольный Сайман покинул конференцзал в сопровождении Шона. Он нес не только свой чемоданчик, но и наш. Он был счастлив, Царь Зверей был счастлив, так почему же мне было так тревожно?

— Ты об этом пожалеешь, — сказала я Кэррану.

— Я знаю. У нас нет выбора. Нужно достать панацею. — Он наклонился и поцеловал меня. — Я люблю тебя. Спасибо за корабль. Спасибо, что делаешь все это вместе со мной.

По мне пробежало легкое волнение.

— Я тоже тебя люблю.

Панацея означает, что каждый ребенок получит на сорок процентов больше шансов на выживание. Она означает, что Мэдди снова станет собой. Чтобы осуществить все это, Кэрран готов проглотить свою гордость. Он договорится с Сайманом, заключит сделку с карпатцами, которые унизили его, пересечет всю Атлантику и полконтинента. А я буду прикрывать его на каждом шагу. Кэрран отвечал за благополучие всей Стаи, значит и я тоже.

— Нам нужно достать панацею, — согласилась я. Больше говорить было не о чем.