— Я не знал, что мысли могут быть громкими, — ухмыляюсь я.

— Твои всегда громкие, — простонал Ривер, открывая глаза и глядя на меня сквозь сонную дымку.

Я обхватываю его шею рукой и прижимаюсь к нему невероятно близко, позволяя его присутствию впитаться в меня. Наслаждаюсь спокойствием, которое ему удается излучать.

Рука Рива, которая лежала на моей груди, танцует по животу, спускаясь урывками к тому месту, где моя татуировка проходит по линии бедра. Думаю, он также одержим этой татуировкой, как я его чертовым кольцом на языке.

— Что за песня? — шепчу я, глядя на него сверху вниз.

Он ухмыляется, встретившись с моими глазами.

— Песня группы Hoobastank, которую знают все и даже мамы.

Я вздергиваю бровь.

 — «The Reason»?

Ривер кивает, все еще ухмыляясь, но я вижу хмурую складку на его лбу, когда он возвращается пальцами вверх, прослеживая татуировки на моих руках вплоть до запястья, где написано его имя. Ривер прослеживают путь взглядом, как будто это самая интересная вещь в мире, хотя он делал это уже сотни раз. Он знает значение каждой, где я ее сделал, сколько мне было лет. Все эти глупые детали, о которых люди постоянно спрашивают.

Вот как я понимаю, что он тянет время. Или держит в себе что-то, что отчаянно хочет сказать или спросить, но не знает как.

Но это длится недолго, потому что всего через минуту он снова смотрит на меня.

— Я пойду с тобой завтра, — говорит мне Ривер, приподнимаясь на локте. Решимость в его глазах заставляет меня бросить ему вызов.

    И я, черт возьми, так и сделаю. Ради всего святого, разве это не то, чего я хотел избежать? Его поспешных действий?

  — Mo grá...

  — Даже не думай. — Он сверкнул глазами. — Ты же знаешь, что мы будем волноваться друг за друга, если не будем там оба. Нам лучше пойти вместе. Справиться с этим как команда, как мы и должны были действовать все это время. Разве не это ты сказал мне утром?

    Застонав, я перекатился на бок и взял руку Ривера в свою.

  — Я чертовски ненавижу, когда ты говоришь глупости.

Он тихонько смеется, но смех звучит измученно. Я понимаю, у меня такое чувство, что я могу проспать неделю, даже если мой мозг не позволит мне этого.

— Тебе это ненавистно. Ты просто ненавидишь, когда это противоречит тому, чего ты хочешь.

— Одно и то же, блядь, — рычу я, обхватывая его рукой и прижимаясь каждым сантиметром кожи к коже Ривера.

— Я люблю тебя, — с придыханием произносит он три слова, которые я никогда не устану слышать, зарываясь головой под мой подбородок, прижимаясь щекой к моей груди, прямо под моим сердцем. — Я не хочу ссориться. И если ты действительно считаешь, что я должен остаться в машине, я останусь. Просто я не могу спокойно оставаться позади.

    Я киваю, и его волосы щекочут мой подбородок, прежде чем я целую его в макушку.

   — Я знаю, Abhainn. Просто хочу, чтобы ты был в безопасности.

   — Мы в безопасности вместе.

    Я снова киваю, желая чувствовать такую же уверенность как и он.

— Ты высказал свою точку зрения. И ты можешь прийти. Потому что я тоже тебя люблю. Видимо, настолько, что даже соглашаюсь на эту глупую идею.

    Я чувствую, как Ривер улыбается и целует мою кожу над сердцем, прежде чем пробормотать что-то нечленораздельное, уже снова наполовину заснув.

    Но я всю ночь лежу без сна, держа его в своих объятиях, и думаю, не окажется ли то, что я не могу отказать ему ни в чем, в конечном итоге самой большой ужасной ошибкой.