Глава 22 РЕЙН

Секс не всегда решает проблемы, но в данном случае он нам точно не помешал. Потому что после очередного раунда самого акробатического секса в душе, который мы когда-либо пробовали, Ривер разрешил мне вернуться.

 Это будет нелегко, но я хочу доверять тебе. Я ненавижу бороться с чувствами к тебе.

Честно говоря, это все, что я мог надеяться получить от него. Все, о чем я просил.

Шанса.

То, что он готов дать его мне — ничто иное, как чудо, но я ухвачусь за любую возможность.

К тому же последние несколько дней были просто потрясающими, даже если безумный Тед все еще на свободе и ищет способы уничтожить меня. Я просто не могу сейчас об этом беспокоиться.

Я счастлив как никогда за последние месяцы, и Ривер тоже. И не думаю, что это только из-за секса.

Я улыбаюсь этой мысли, лежа на диване и смотря телевизор, а Ривер напротив меня в кресле читает свой учебник. Время от времени я постукиваю ногой по обложке, нарушая его концентрацию и зарабатывая игривый взгляд, брошенный на меня.

Но, по крайней мере, теперь я могу сказать слово «игривый», а не с выражением печали, гнева или презрения.

Только наш флирт обрывается, когда Ашер входит в гостиную с серьезным выражением лица. Нажав кнопку выключения звука на пульте, я хмурюсь.

— Что случилось?

Ривер отрывается от своей книги и смотрит на Ашера.

Облизнув губы, Ашер вздыхает.

— Парни, вы можете пойти за мной?

Я обмениваюсь взглядом с Ривером, мы оба встаем и идем по коридору. Он ведет нас в восточное крыло, в один из кабинетов и к книжному шкафу, достает книгу в твердом переплете и нажимает кнопку на полке за ней. И, к нашему удивлению, позади стеллажа открывается дверь.

Ривер вздергивает бровь.

— Серьезно? Тайная комната за книжным шкафом?

Ашер смеется, но я вижу, что не чувствует этого.

— Разве мы уже не объяснили, что все хорошие идеи Голливуд просто украл?

Он не ждет ответа, просто ведет нас по тускло освещенному, жуткому коридору, который, как мне кажется, приведет нас в подземелье. Именно такое впечатление производит большая дубовая дверь с огромным железным замком, который можно открыть одним из старинных фигурных ключей.

Пожалуй, тайная комната тоже подойдет, ведь именно в нее открывается дверь. В большую круглую комнату с круглым дубовым столом в центре с выгравированным темно-серым ключом, обвитым виноградными лозами. В центре, за одним из виноградных листьев, проглядывает замочная скважина, а на ручке — бордовая буква «А».

В нижней части ключа выписано одно слово.

Анклав.

Если бы я еще не верил в тайные общества, то взглянув на эту комнату, сразу бы поверил. Она кричит о могуществе старого мира, о власти, за которую боролись монархи в средневековье. Вдоль стен расположены книжные полки, на каждой аккуратно разложены старые потрепанные тексты и свитки. Я предполагаю, что на их страницах изложена какая-то история Америки, Анклава или и того, и другого.

У Ривера округляются глаза, когда он осматривает комнату, и потом смотрит на Ашера, который сейчас сидит за столом с остальными наследниками, мне кажется, до него начинает доходить, что один из его лучших друзей с детства жил двойной жизнью.

— Я не думаю, что ты понимаешь, что... — Ромэн говорит в телефон, установленный между парнями, чуть в стороне от ключа в центре стола. Но его прерывает голос с другой линии.

По голосу я понимаю, что это отец Ромэна. И по его тону? Скажем так, у меня сердце упало.

— Ромэн Фрэнсис, услышь меня, когда я скажу тебе, что твоя маленькая выходка закончилась. Тебе давно пора подумать о чем-то, кроме своих эгоистичных желаний, особенно когда ты поставил под угрозу все, что мы защищали поколениями!

Я смотрю на Ромэна, сидящего за столом, и грустно улыбаюсь ему, произнося вполголоса, что мне жаль. Потому что знаю, что он сейчас получает по заднице. Наверное, за то, что приехал и помогает мне без разрешения, хотя он неоднократно говорил мне, что все будет хорошо.

Может, так бы и было, если бы ему не пришлось привлечь остальных парней.

— Нет, ты послушай, — кричит Ромэн в ответ, и по реакции всех в комнате я вижу, что ситуация вот-вот выйдет из под контроля. Я, может, и не член Анклава, но уверен, что никто не должен так разговаривать с Великим курфюрстом. Даже его сын.

Но Ромэн воспламенился, а когда это происходит, его уже не остановить.

— Тед Андерс — мерзкий, садистский кусок дерьма. Мне плевать на ваши с ним рабочие отношения. Он монстр, и его нужно убрать.

Слова вырвались с рычанием, достаточно грозным, чтобы удивить меня, что они вообще исходят от него. Я никогда не видел Ромэна в состоянии, близком к бешенству, но, судя по всему, он в двух секундах от того, чтоб сорваться.

На другой линии надолго воцаряется тишина, никто с нашей стороны не решается заговорить после Ромэна. И только когда я думаю, что линия отключилась, сенатор Митчелл заговорил.

— Ты уедешь к концу недели. Единственный, кому разрешено оставаться в поместье Джеймсона, это Ашеру. Каждый из вас вернется к своему обучению к понедельнику.

— Отец...

— Это не обсуждается.

— Просто выслушай меня, — настаивает Ромэн, и мое сердце ухает, когда я слышу поражение в его голосе. — Почему мы не можем просто присматривать за тем, чтобы ничего не случилось? По крайней мере, пока власти не найдут Андерса? Что плохого в том, что я пытаюсь помочь своему лучшему другу?

Я слышу, как на другом конце линии его отец  усмехается , и мой взгляд перебегает между остальными членами Анклава. У каждого из них, даже у Каэде, на лице серьезное выражение. Как и у Ривера, самого оптимистичного из всех нас.

В этот момент я начинаю терять последние остатки надежды.

— Мир намного больше, чем один человек, Ромэн. Тебя учили лучше. Ты - Анклав. Киран Грейди не нуждается ни в твоей защите, ни в твоей помощи. И одному Богу известно, говорит ли он правду по поводу обвинений Андерса. Ради всего святого, даже его мать не поверила ему.

От этих слов я покраснел, подбежал и хлопнул рукой по гладкому столу рядом с телефоном.

— Я знаю, что со мной произошло, — шиплю я, мой голос наполнен ядом. — Я помню, что он делал со мной, когда мне было девять и десять лет. И что он продолжал делать со мной в течение пяти долбаных лет. Она может не верить мне, пусть никто не верит, но это... Блядь. Случилось! Даже если весь мир будет против меня, я знаю правду, какой он больной мудак под своей блестящей внешностью.

С другого конца телефона раздается протяжный вздох.

— Привет, Киран. Так приятно снова услышать тебя. Я рад видеть, что мой сын продолжает поддерживать эту дружбу, нарушая все правила.

— Правила созданы для того, чтобы их нарушать, отец. Ты как никто другой научил меня этому, — прорычал Ромэн, его плечи напряглись.

— Возможно, ты прав, — сухо отвечает его отец, — но я никогда не подвергал организацию риску. Ты идешь на поводу своего сердца, игнорируя здравый смысл, и приглашаешь посторонних в священные места. — Еще одна насмешка. — Ты служишь своим братьям и этой стране. Вот и все. Я ясно выразился, сынок?

Я скрежещу зубами, чтобы сохранить молчание, потому что пошел он и чертов единорог, на котором, вероятно, приехала его задница Великого курфюрста.

Я бросаю взгляд на Ривера, изо всех сил стараясь придать ему ободряющий вид из другого конца комнаты, пока Ромэн шипит свой ответ.

— Я так не думаю, отец. Потому что мне трудно понять, как человек, замешанный в скандале такого масштаба, вообще может оставаться на своем посту.

— Вряд ли это тебя касается. Никто из вас не был инициирован. Не вы главные. Так что вам пора перестать задавать вопросы тем, кто отвечает за все, и делать то, что вам говорят.

Ромэн открывает рот, чтобы заговорить снова, но Каэде хватает его за руку и качает головой, давая понять, что пришло время взмахнуть белым флагом в знак капитуляции.

— Оставь, — бормочет он. — Все кончено, Рэм. Не иди ко дну с тонущим кораблем.

Сделав глубокий вдох, я смотрю на Ривера, надеясь на Бога, что он не чувствует себя таким же удрученным, как я. Но, конечно же, чувствует. Это написано на его лице.

Мы в полной заднице.

— Я ясно изложил свои требования? — спрашивает сенатор, все еще находясь на громкой связи.

— Да, сэр. Мы уедем на выходных, — отвечает Каэде, завершая разговор.

Он поднимает взгляд от телефона и наклоняет голову, изучая меня своими проницательными серебряными глазами.

— Мне очень жаль. Эта ситуация не идеальна...

— Идеальна? — Ромэн зарычал. — Ты шутишь, да?

Ашер кладет руку на плечо Ромэна, но Ромэн отмахивается от него, на что Ашер издает слабый вздох и направляется к двери. Холлис и Каллум быстро следуют за ним, а Каэде идет сзади.

— Запри, — говорит Ашер, я полагаю, Ромэну.

Я ловлю взгляд Ривера, ожидающего у двери, и сочувственно улыбаюсь ему, ненавидя себя за то, что втянул его во все это. В чертову мыльную оперу, когда кто-то или что-то постоянно мешает.

Я киваю подбородком, чтобы он шел вперед, давая понять, что последую за ним, а затем повернулся к своему лучшему другу.

— Давай, Ро. Что сделано, то сделано, — говорю я ему, в моем голосе лишь небольшой намек на горечь. Это не из-за него, а из-за его отца, который был таким снисходительным засранцем. К нему это не имеет абсолютно никакого отношения. Так же, как к Риверу или ко мне. Я никогда не пойму, как мы смогли добиться таких хороших результатов с такими жалкими отцами.

Видимо, яблоко от яблони далеко падает.

Я выхожу из комнаты для тайных встреч, кабинета или как вы хотите ее назвать, и слышу, как Ромэн закрывает за нами дверь. Он сунул руку в карман и достал фигурный ключ. Насколько я могу судить, он выглядит точно так же, как тот, что был вырезан на столе, за исключением обвивающих его лоз плюща.

Ромэн замечает, что я смотрю на него, и качает головой с небольшой ухмылкой.

— У нас у всех есть.