— Смеешься надо мной, Ленни? — В его голосе звучат коварные нотки, когда он потирается об меня, уже набирая силу для второго раунда.

— Разве? — говорю я ему, делая паузу для драматического эффекта, — Детка.

На лице Рейна играет расчетливая улыбка, когда он наклоняется вперед, покусывая мою губу зубами.

— Ты заплатишь за это.

Я не успеваю ответить, как он переворачивает меня на живот и подтягивает мою задница кверху, а членом прижимается к моей промежности.

Потянувшись, чтобы схватить бутылочку со смазкой, Киран выдавливает немного на меня, двумя пальцами обводя и распределяя влагу вокруг кольца мышц. Затем скользит внутрь сначала одним пальцем, затем вторым, и я начинаю двигаться в стремлении как можно сильнее надавить на свою простату.

Но потом Киран убирает пальцы. Как раз в тот момент, когда начал попадать в нужное место, и я издаю разочарованный стон:

— Не останавливайся.

— А ты перестанешь меня дразнить? — шепчет он, дразня мой ободок.

Я ухмыляюсь, оглядываясь на него через плечо, а затем снова толкаюсь и молча жду, пока до Рейна дойдет. Когда загорается лампочка, он свирепо на меня смотрит.

— Чтоб тебя, Ривер.

Я смеюсь, и Киран качает головой. Улыбка играет в уголках его губ, когда он поливает смазкой свой член.

— Говори, что хочешь, детка, — говорю я, наблюдая за ним, мое сердце колотится в груди от предвкушения и волнения. — Мне все равно.

Отбросив тюбик в сторону и взглянув на меня, Рейн усмехается:

— Придумаю другую стратегию, — отвечает он, вдавливая свой член понемногу внутрь.

— Черт, какой же ты огромный, — бормочу я, когда он входит в меня полностью, задевая ту самую точку.

Рейн смеется, и я чувствую его лоб на своих лопатках.

— Ты только сейчас это понял? — усмехается он, двигая бедрами вперед, когда произносит эти слова.

Из меня вырывается еще один стон, и я выдыхаю:

— Очевидно.

Рейн делает два быстрых рывка, которые сводят меня с ума. Затем обхватывает руками мою талию, успокаивая.

— Ты сказал, что тебя устраивает немного грубовато. Когда-нибудь слышал раньше о термине «кусать подушку»? — шепчет Киран мне в затылок, отчего по моей коже бегут мурашки. Его член скользит под углом, идеально меня растягивая. — Потому что так и будет.

Я резко открываю глаза и опускаю взгляд, обнаруживая, что моя рука покрыта спермой.

Черт.

Как бы ни было стыдно признавать, такое происходит уже не в первый раз. Я часто возвращаюсь в реальность с освобождением на руках.

Я разочаровано стону, переполненный отвращением к себе, и перекатываюсь на бок. Потянувшись за салфетками, я бросаю взгляд на прикроватный столик и нахожу картину, которую Рейн подарил мне в ту же ночь, на Рождество. Альпийское озеро, которое он нарисовал, думая обо мне.

Цвет... который так напоминает твои глаза.

Именно в такие моменты — когда вспоминаю, как Киран смотрел на меня или показывал, что доверяет мне, будь то слова или действия — я хватаюсь за соломинку, надеясь, что все, что произошло в шале, было реальным. То, что чувствовал я, чувствовал и он. Потому что мы были на одной волне, а наша связь казалась более глубокой, чем раньше.

Настолько, что я влюбился в него.

Ты ему не нужен.

Я привожу себя в порядок, а затем беру картину и провожу пальцами, очерчивая линии гор, деревьев, самого озера, ощущая кончиками слегка неровную текстуру.

Выбрось его, говорит мне внутренний голос. Умоляя освободиться от этой одержимости.

Но я помню выражение лица Кирана, когда он дал мне рисунок. Ту неприкрытую уязвимость и страх в его глазах. Этот момент стал началом, благодаря которому Киран начал открываться, позволяя мне увидеть ту свою сторону, которую он по какой-то причине скрывал от всех остальных.

А значит, я не могу выбросить рисунок. Не могу отказаться от этой маленькой частички Рейна, ведь он думал обо мне, раз сделал что-то подобное. Черт, я отказываюсь верить, что Киран смог так быстро от меня отдалиться.

Но это не значит, что я должен видеть рисунок каждое утро, как только открываю глаза.

Поэтому открываю ящик и бережно кладу его внутрь. Вместе с тем, что осталось от моего сердца.

Хотя, видит Бог, бесполезно пытаться сохранить такую хрупкость.