— Тут всё немного сложнее, Кроха, — ответил ей Амос.

Девочка нахмурилась.

— Я не стою сотни тысяч человек.

Джим поднял руку, как студент на занятии.

— То есть, ты хочешь вернуться обратно?

— Не хочу. Та жизнь меня убивала. Только ведь я одна, а тут почти вся планета. Вы решили выдать меня. Вы просто обязаны.

— Я не обязан, — обманчиво мягко заметил Амос.

Джим услышал за этим тоном готовность драться, а Тереза, похоже, нет.

— А мы правда верим тому, что говорит Трехо? — спросил Алекс. — Просто прикиньте, как это всё будет. Мне совсем не нравится. Возвращать Терезу означает показаться им на глаза. Может, даже стыковаться с другим кораблем. А мы видели в действии их силовую броню. Если решат брать нас на абордаж, то пройдут сквозь корабль, как нож сквозь бумагу.

Тереза подняла брови.

Любопытно, думал Джим, она знает Лаконию изнутри, как никто другой, и при этом инстинктивно им доверяет. Если сделку предложил Трехо, значит, сделка честная, он не может лгать. Не надежнее ли довериться ее чутью, а не их с Наоми сомнениям, спросил он себя. Что вернее — свежий взгляд юных глаз или опыт, который видит ловушки?

— Трехо был марсианином до того, как стал лаконийцем, — продолжил Алекс. — Он предал свой народ. Не уверен в том, что он и теперь сдержит слово.

— Мой отец тоже был марсианином, — парировала Тереза, но без особой запальчивости. Было больше похоже, что она о чем-то задумалась.

— Вопрос в том, можем ли мы доверять его обещаниям, — сказал Джим. — Ответ только в голове Трехо, а туда у нас доступа нет. Значит, делаем ставки. На что?

— Не только в этом вопрос, — возразил Амос. — Если мы сдаем Кроху, останемся ли мы на стороне добра? Это тоже вопрос.

— Это да, — признал Джим.

— Если выбор у вас между одним человеком и сотней тысяч, то все просто, — сказала Тереза. — А я даже не умру.

Но взгляд Наоми был обращен внутрь. Сработало что-то в словах Терезы. Джим увидел, что решение принято — Наоми подняла брови и едва заметно кивнула.

— Понимаете, о чем речь? — сказала она. — Он перекладывает на меня ответственность за то, что творит. Тереза права. И она рассуждает примерно так, как должна я. Один человек против множества. Но не я намерена их убить. Это он. Если сделаю, как он говорит, то спасу людей, которых он уничтожит, если я откажусь.

Смех Амоса по тембру и ритму почти совпадал с негромким лаем Ондатры. Он заговорил, подражая мягкому, но угрожающему нытью агрессивного любовника.

— Глянь, до чего ты меня довела, малышка. Зачем же ты так меня рассердила?

— Оно самое, — сказала Наоми. — Я не сразу это поняла, но как раз потому и не вправе подчиниться. Он же приставляет к головам людей пушку и при этом делает вид, что мне одной решать, нажать ли ему на спуск. Нет, это не тест на доверие. Просто очередная угроза.

— Не забывай про капитуляцию. Про амнистию, — сказал Джим. — Не только дубина, есть еще и морковка.

— Когда он по-прежнему держит в руках дубинку, морковка не имеет значения, — отозвалась Наоми. — Хватит с меня дубинок. Дубинки вне игры, всё. Вот если бы он начал с вывода «Деречо» с Фригольда, тогда другое дело. Но нет. Он предпочел вот так, и я ему не доверяю.

Джим улыбнулся ей.

— И кроме того, он требует от нас отдать девочку, которая этого не желает. Так что пошел он. Отказываемся.

— Ага, пошел он, — согласился Амос.

Все остальные молчали. Наоми сжала губы и, продолжая внутренний диалог, почти незаметно покачала головой. Джим думал о том, с кем она сейчас говорит. И у него было чувство, что, кем бы ни был ее собеседник, ему приходится несладко.

— У нас есть два хороших корабля, — сказал он.

— У нас просто есть два корабля, — произнес Амос. — Мне оба нравятся, но «Роси» уже стар, а «Шторм» давно нуждается в обновлении.

— У нас есть два корабля, вполне годных, — ответил Джим. — Во всяком случае, не плохих. — Берем на борт всех со станции «Драпер», летим на тяге к вратам, уводим за собой «Ястреб», если он попробует нас остановить. Когда «Шторм» будет в небе, причин бомбить Фригольд больше нет. По крайней мере, планета останется цела.

— Лучший план из плохих, — сказала Наоми.

Джим двинулся к двери. Он ощущал себя почти прежним. Да, страх и паника не ушли, но отступили. И стали управляемыми.

— Прежде всего, надо проверить, что снаряды для рельсовой пушки загружены полностью, — сказал он и потянул ручку двери. Дверь не подалась, на запорной панели всплыло аварийное предупреждение. Сбой настолько неуместный, что Джим еще дважды попытался открыть, прежде чем осознал, что видит. «Аварийная блокировка. Опасность. Вакуум».

— Хм, это странно, — произнес он.

Наоми уже взялась за свой ручной терминал.

— Джиллиан? Что происходит?

Голос Джиллиан ответил, хрипло и резко:

— Понимаю, как вы расстроены.

— Что ты сделала?

— При всем моем уважении к гражданской ветви подполья, которую вы представляете, это дело военных. Враг подверг опасности сотню тысяч человек и готов пощадить их в обмен на единственную девушку, которую и пальцем не тронет. В обмене пленными нет ничего постыдного.

— Ты правда считаешь, что Трехо просто уйдет, как только получит ее? — спросила Наоми. Ровным голосом, несмотря на ярость.

— Если верить нашим самым надежным источникам, этот человек сдержит слово, — ответила Джиллиан.

— Ты не вправе принимать такое решение, — сказала Наоми. — Это мое дело.

— При всем уважении, как капитан «Шторма», флагмана нашей боевой ветви, я имею право военных решений. Это именно такой случай.

— Джиллиан, — заговорил Алекс, достаточно громко, чтобы его голос уловил ручной терминал Наоми. — Не делай этого. Бобби так не поступила бы.

— Капитан Драпер понимала, что один человек не может препятствовать общему благу, мистер Камал. Будь она здесь, она бы сделала то же самое.

— Говори себе так, сколько хочешь, солнышко, — усмехнулся Амос. — Правдой это всё равно не станет.

— «Ястреб» с представителем Лаконии уже на пути сюда. «Деречо» вместе с ним, как усиленное сопровождение, с учетом того, что оба корабля покинут систему после завершения передачи. До тех пор я запираю вас всех в казарме, — объявила Джиллиан. — Как только все кончится и вы справитесь с эмоциями настолько, что убедитесь в правильности решения, я готова обсудить, хотите ли вы расколоть управление подпольем, или признаете мои права.

— Джиллиан... — начала Наоми, но связь прервалась.

Общая комната стала вдруг тесной как тюремная камера, и у Джима по спине заструился ужас, такой живой и грозный, словно и не уходил никогда. Остальные говорили, голоса перекрывали друг друга. Алекс утверждал, что сможет переубедить Джиллиан, если только получится опять ее вызвать. Амос вслух прикидывал, сколько времени потребуется на то, чтобы пройти по коридору в вакууме, и выживут ли остальные, если он это сделает. Наоми повторяла имя Джиллиан, пытаясь связаться с ней. Он один сохранял молчание. Нет, Тереза тоже.

И она смотрела так, как будто они остались одни. Джим кивнул ей. Она кивнула в ответ.