Глава 23

Баронесса Лиара Буше не перенесла родов, но ребёнка удалось спасти. Барон принял у повитухи мокрый кричащий комок плоти, отдал его кормилице и ушёл. Его можно было понять: замена красавице-жене была явно неравноценной. Но шло время, девочка росла и уже к двум годам превратилась в весёлую и очаровательную малышку, отличавшуюся редким здоровьем. Все обитатели замка любили её за доброту, весёлый нрав, ум и сообразительность. Девочке необыкновенно везло, словно Ньора* задалась целью подтвердить правильность данного ей имени.**

(* Ньора – богиня судьбы, ** альда – счастливая)

Так в возрасте семи лет, играя зимой на реке со сверстниками, Альда провалилась под лёд, но сумела выбраться из воды и добежать до замка. Попавший в ледяную воду годом раньше старший сын кузнеца Гнор целый год сильно кашлял, похудел и к следующей зиме помер. Девочка же после такого купания даже не чихнула. Бойкая, склонная к проказам Альда постоянно попадала в передряги, но там, где другие калечились, теряли здоровье, а то и жизнь, маленькая баронесса выходила, что называется, сухой из воды. С девяти лет её начали учить этикету, письму и всему тому, что должна знать благородная девушка. Для этих целей барон привёз из ближайшего города учительницу благородных манер госпожу Равиль. Альде больше нравилось уйти на весь день на охоту с одним из деревенских мальчишек, чем зубрить заумные правила со старой грымзой, но барон проявил твёрдость, и она научилась манерам, письму и даже за дополнительную плату языку империи.

Жизнь благородной девицы в отцовском замке скучна и однообразна. Альда давно поняла, что если сама о себе не позаботится, то судьба ей коротать время за вышиванием или в библиотеке, где все интересные книги были прочитаны не по одному разу. Самой большой страстью для неё стала охота. В окрестных лесах водилось немало зверья и птицы, и всё это попадало на стол в жареном виде, внося приятное разнообразие в питание крестьян и обитателей замка. Поначалу барон позволял охотиться только с братом Рамоном, но тот был старше на восемь лет и не любил бродить по камышам в поисках уток или искать на полянах куропаток. Парня привлекала настоящая дичь, поэтому он свёл сестру с двумя деревенскими мальчишками, которые любили бить птицу, и уговорил отца доверить им Альду. Ребята потратили много времени, обучая молодую баронессу охотничьим премудростям, и вскоре она уже охотилась сама, научившись бесшумно подкрадываться к дичи и бить птицу влёт, не тратя попусту стрел. Альда хотела учиться владеть мечом, но отец запретил ей возиться с оружием. Девочка обиделась и тайком от него научилась метать ножи. Старый конюх учил госпожу этой премудрости, не зная о запрете барона.

Другой страстью Альды стали лошади. Этому отец не противился и даже сам съездил в город и купил для неё молодую кобылу. Альда влюбилась в свою Бри и часто совершала конные прогулки в окрестностях замка, придерживаясь совета отца ездить по дороге.

– Пойми, дочь, – говорил он, – на дороге пыль, а в лугах цветы и свежесть, но ты не умеешь медленно ездить, а вечно несёшься стремглав. На дороге это не страшно, а вот в поле или на лугу может привести к неприятностям. Достаточно твоей Бри попасть копытом в нору суслика, как она сломает себе ногу, ну а ты – шею. И кому это нужно?

В четырнадцать лет Альду начали интересовать парни. Она знала, что через год-два покинет замок отца с мужчиной, которого определят ей в мужья. Любовные романы были читаны не по одному разу, а молодые служанки расспрошены, но одно дело читать или слушать, и совсем другое, когда тебе самой снится такое, что просыпаешься с пылающими от стыда щеками.

Известие о том, что граф Мартин убил брата и всю его семью и занял герцогский трон, дошло до них очень быстро благодаря знакомому купцу, который ехал из Ордага и остановился переночевать в замке барона.

– Он сошёл с ума! – в гневе говорил барон, меряя шагами зал. – Король никогда его не признает! И что тогда? Идти на поклон к Мехалу?

– Купец говорил, что король подослал к нему убийц, – возразил Рамон.

– Говорить можно всё! А если и прислал, значит, было за что! В таких случаях нужно брать казну и бежать, а не поднимать мятеж и втравливать нас в войну с Сотхемом!

– А я верю герцогу! – не соглашался Рамон. – Если он это затеял, то наверняка всё тщательно взвесил. Уж герцогу известно больше, чем вам, отец!

– Тебе бы только помахать мечом, а думать не хочешь! Нам война с Сотхемом всегда обходилась большой кровью. Воевал я с ними в прошлый раз, знаю. У них вся власть у короля, а у нас каждый герцог сам себе голова. Потому нас всё время и били!

Такие споры всё чаще приводили к ссоре отца с сыном, и Альда не удивилась, когда однажды брат облачился в доспехи и уехал в армию герцога Мартина.

За спорами и ожиданиями неприятностей отец забыл о её дне рождения, и своё пятнадцатилетие Альда провела в одиночестве, впервые без праздничного стола и подарков. То ли отец на следующее утро сам вспомнил о празднике дочери, то ли ему кто-то об этом напомнил, но за завтраком он выглядел смущённым, а по его окончании пригласил Альду следовать за ним. Они пришли в комнату матери, которая не использовалась со дня её смерти.

– Сядь, дочь, и послушай, что я тебе скажу. Я не всегда был бароном. Больше двадцати лет назад я покинул отчий кров, потому что мне, как младшему сыну, там ничего не светило. Неплохой конь, доспехи, которые увёз твой пустоголовый брат, и храбрость – вот всё, что было тогда у молодого шевалье Рона Буше. Я подружился с таким же молодым рубакой, и мы вместе шесть лет служили королю. То было смутное и тяжёлое время войны с Сотхемом и мятежей. Всё, что мы получали от короля, песком уходило сквозь пальцы. Однажды, уже в самом конце службы, нам повезло после штурма города попасть в нетронутый другими богатый дом. Мы нашли и поделили золотые и серебряные монеты, украшения и камни. После войны отец нынешнего короля даровал мне баронство, и вскоре я взял в жёны твою мать. Друг не получил ничего, кроме положенного жалования, и не скрывал обиду. Как я его ни уговаривал, он бросил службу и подался в наёмники. Больше я о нём не слышал. Баронство мне досталось не из богатых, только с одной деревней. Мы выкрутились, потому что я пустил в оборот захваченное в бою золото и приданое твоей матери. Остальное серебро и украшения с камнями на всякий случай спрятал в замке. Шли годы, но при нашей жизни хватало доходов, и я не трогал спрятанные ценности, решив добавить их к твоему приданому.

– А что изменилось, отец?

– Мне страшно, дочь. Если его величество приведёт сюда войска... Я сам давил мятежи и знаю, чем они заканчиваются для их участников.

– А что ты мог сделать? У Рамона своя голова на плечах!

– Я мог отцовской волей запретить сыну в этом участвовать, но проявил малодушие. Рамон был настроен решительно, и я испугался, что если попробую задержать его силой, то лишусь сына. Если бы Рамон меня ослушался, пришлось бы от него отречься. А теперь для нашей семьи всё может окончиться очень плохо. Именно поэтому ты сейчас здесь. Я хочу отдать тебе то, что прятал все эти годы, чтобы в случае беды ты не осталась с пустыми руками. Считай это подарком ко дню рождения, который я так бессовестно пропустил.

Барон достал из ножен кинжал, присел в стенной нише и стал подрезать раствор между двумя кирпичами. Ему пришлось работать минут десять, прежде чем один из кирпичей начал шататься. Расшатав ещё больше, отец вынул его и засунул руку в образовавшееся отверстие.

– Крепкая ткань, – сказал он, извлекая увесистый мешочек. – Столько лет в сырости, а по-прежнему целый.

Барон развязал завязки и высыпал на столик монеты, золотые украшения и голубые камни.

– Здесь триста монет серебром, – сказал он, – и примерно на столько же украшений. Я не знаю, сколько стоят камни. Если придётся срочно уходить, это будет единственным, что сможем забрать с собой. Дома только два десятка монет, остальное забрал с собой Рамон. Есть драгоценности твоей матери, ты знаешь, где они лежат. Собери всё в этот мешочек, положи в тайник и прикрой кирпичом. Теперь ты знаешь, что надо делать в случае опасности.

Прошло несколько дней, и к ним в гости приехал ближайший сосед и приятель отца барон Алекс Гарт в сопровождении двух воинов в броне.

– Приходится ездить с охраной, – смущённо сказал он отцу. – На дорогах стало неспокойно. Ты тоже, Рон, не вздумай ездить один. Если что, я не оставлю одну твою девочку, но из меня по нынешним временам плохой защитник, сам не знаю, что со мной будет.

– Давай выпьем по кувшинчику вина и поговорим, – предложил отец. – За твоими людьми присмотрят и накормят, можешь не сомневаться.

Мужчины поднялись в трапезный зал, куда им принесли хлеб, жареное мясо и вино. За едой говорили мало, а после Рон увёл гостя к себе. Альда специально перебралась в соседнюю комнату, откуда можно было слышать их разговор, и для вида занялась рукоделием.

– Твой направился к Мартину? – спросил Алекс.

– Направился, – ответил отец. – До сих пор корю себя за то, что не проявил твёрдости и не заставил его остаться. И сам может погибнуть из-за чужой гордыни, и погубит семью.

– Ты не веришь в успех герцога?

– Не верю. Самовольный захват герцогского трона – это пощёчина королю, а ему только пятнадцать лет. Его отец мог признать нового герцога, чтобы потом как-то его убрать без риска ввязаться в войну с Мехалом. Я не сомневаюсь в том, что сейчас вмешательство короля приведёт к войне. Мехал давно к ней готов, а тут такой удобный момент!

Они долго говорили, и когда барон Гарт покидал замок, вид у него был озадаченный и угрюмый.

Отец как в воду глядел. Прошло несколько дней, и их проездом навестил один из дальних родственников матери Альды – шевалье Рошак, имение которого располагалось где-то в районе Сакских гор.