Глава 38

– Давайте поговорим у меня, – предложил Жорес. – Этот разговор не для женских ушей.

Они поднялись на второй этаж замка и вошли в небольшую комнату, в которой барон занимался делами.

– Садитесь, где вам удобно, ваше величество, – предложил Жорес. – Стеф сказал вам о графе Расте? Если так, то он ошибся. Юл честолюбив, но не настолько, чтобы подставлять того, с кем дружен с детства. Если бы он на такое решился, то выбрал бы другую кандидатуру. Человеком, который это проделал, может быть только граф Нодер. Он уже в летах, очень богат и влиятелен. Граф оказался умнее многих и сумел почти ничего не потерять в последней войне. Более того, воспользовавшись тем, что хозяева двух соседних баронств не вернулись из похода, он присоединил их имения к своему графству. Семьям погибших было заплачено много золота.

– Оно рано или поздно закончится, – сказала Ира.

– Вы правильно поняли. Но в глазах окрестных дворян он чист, тем более что они от него зависят.

– У него есть маги?

– У графа один сильный маг и тесные связи с купцами, так что кого-то из них он мог использовать.

– А вы чем ему не угодили?

– Не я, а мой покойный брат. Он был очень прямолинеен и терпеть не мог подлость, особенно когда дело касалось женщин. А Нодер и при Малхе не слишком сдерживался. Граф вносил в казну крупные пожертвования, и король закрывал глаза на его проделки. Когда он начал преследовать одну из наших соседок, в семье которой не осталось мужчин, брат не выдержал и вмешался. Ей это не помогло, а граф запомнил и решил отыграться на его семье.

– Ну что же, у меня нет сомнений в том, что вы назвали верную кандидатуру. Прощайте, барон, и знайте, что мне действительно жаль, что ваш брат погиб, но виноватой я себя не считаю. Война убивает людей тысячами разных способов, не считаясь с тем, порядочные они или мерзавцы.

– Подождите, что вы собираетесь делать?

– У меня нет выбора, Жорес. Я не могу судить вашего графа или уподобиться ему и нанести удар исподтишка, а простить не могу и подавно. О покушении уже всем известно, и прощение примут за слабость. Да и где гарантия, что подобное не повторится? Придётся устроить показательную порку. Скоро у вас одним графским замком будет меньше.

– Погибнет много невиновных, – хмуро сказал барон.

– А они всегда гибнут в подобных случаях, – возразила королева, – и это никого не останавливает. Почему должно остановить меня? Вы даже не представляете, сколько таких невиновных погибло бы, если бы у него удалось покушение. Я попрошу вас вспомнить вид на замок графа издалека, чтобы видны были только башни. Снимите амулет, он мешает воспринять картинку.

– Вы действительно думаете, что я сделаю подобную глупость?

– Вы делаете глупость сейчас. Неужели непонятно, что если бы я хотела причинить вред вашей семье, уже давно это сделала бы? Ладно, кое-что вам покажу. Сейчас вы положите на горло левую руку и слегка сожмёте.

Левая рука барона обхватила горло и сжала.

– Как вы это делаете? – изумлённо спросил Жорес, когда Ира его отпустила.

– Для меня нетрудно продавить защиту любого амулета, – ответила она, – только для ясного восприятия ваших воспоминаний его нужно убрать. Поэтому не валяйте дурака и делайте то, о чём вас просят. Давно бы так. Прощайте, барон. Надеюсь, что вы не сделаете глупость и не побежите к графу предупреждать о грядущем наказании.

*****

В сумерках открытые врата видны издалека, а эти кто-то поставил рядом с остановившимся на ночлег обозом.

– Замерли! – приказал обозникам купец. – Не вздумайте зажигать костры, головы оторву! Раш, возьми копьё, посмотрим, кого это принесло.

Купец и его приказчик взяли оружие и, пригибаясь, побежали в сторону врат, стараясь двигаться так, чтобы их прикрывали кусты. Приблизившись к вратам на полсотни шагов, оба залегли и стали слушать, о чём переговариваются люди, которые во множестве суетились на дороге, ведущей к графскому замку.

–Выравнивайте установки! – скомандовал чей-то властный голос. – Снор, быстрее давай целеуказание, пока совсем не стемнело!

– Сейчас сделаю, капитан! – ответил весёлый молодой голос. – Принимайте. Азимут – тридцать пять и четыре, дистанция – две двести тридцать. Почти предел.

– Какой угол, Ном?

– Сорок три и пятнадцать.

– Наблюдатель не выходил на связь?

– Он вот-вот должен доехать, капитан. Уже вышел, он готов.

– Установки зарядили? Тогда огонь!

Замершие в ужасе купцы проводили взглядом метнувшиеся в уже тёмное небо огромные огненные стрелы. Через несколько мгновений со стороны замка графа донёсся ослабленный расстоянием грохот разрывов.

– Капитан, наблюдатель передаёт, что есть накрытие, и правки не требуется!

– Тогда каждому произвести по четыре выстрела.

Некоторое время люди на дороге работали, и их работа сопровождалась хватающим за сердце воем уходящих в небо снарядов и феерическим освещением от извергаемых ими огненных хвостов.

– Капитан, наблюдатель передаёт, что в замке многочисленные обрушения, он весь охвачен огнём. Ворота так никто и не открыл, так что вряд ли там кто выживет. Ему уходить?

– Передай, пусть уходит, – приказал тот, кого называли капитаном. – А вы быстро выносите установки и неиспользованные снаряды на ту сторону. Сейчас прискачет Зор, тогда и уйдём. А хорошо горит!

Даже отсюда были видны остатки обвалившихся и охваченных огнём башен графского замка. Судя по тому, какое там полыхало пламя, ничего живого в замке уже не было.

*****

– Что ты такая хмурая? – спросил канцлер Иру за завтраком. – Хочешь, развеселю?

– Да ну вас, Лён! У вас такие новости, что впору удавиться.

– Это у меня из Сардии такие новости, а я хочу рассказать о том, что говорят у нас. Всё напрямую касается тебя. Ты на приёме впервые заявила о том, что мы подчинили степь и захватили побережье. Эти новости за два дня распространились по всему королевству. То, что ты подчинила Урная, людей не сильно задело. Всё-таки нашествие кочевников нас не коснулось. А вот новость о занятии земли предков поразила людей в самое сердце, и она горячо обсуждается не только знатью и горожанами. Мне сообщили, что и в деревнях это главная тема разговоров. А ведь наших крестьян вообще мало что интересует, кроме видов на урожай и цен на зерно и мясо. Захватом территории рахо ты переплюнула всех королей кайнов, начиная с основателей. Я не знаю, был ли у кого-нибудь из них такой авторитет, какой сейчас у тебя в самых разных сословиях. И это при том, что ты женщина, а женщины у нас за всю историю не отличились ни в чём, кроме магии. Если самые крикливые из герцогов сидели тихо только из-за опасности нашествия лучи, то теперь они боятся с тобой связываться. Их в этом не поддержат даже собственные вассалы. Разве это тебя не радует? Такие любовь и уважение очень помогут, когда ты начнёшь проводить свои реформы и ломать традиции.

– А что говорят о Сардии?

– В связи с покушением или вообще? Если вообще, то все одобряют твоё решение оттуда уйти. Не только сардийцы нас не любят, это чувство взаимное. А я ещё распорядился пустить слух о том, сколько денег мы на них потратили и сколько получили налогов. Народ умеет считать деньги и прекрасно понимает, что они не падают с неба. Так что это не прибавило любви к нашим соседям. А после того как узнали о покушении, принялись искать и бить сардийцев. Хорошо, что сейчас их почти нет в столице, да и стража быстро сработала. Но две лавки успели разграбить и покалечили одного приказчика. Потом выяснилось, что он наш, а к купцам из Сардии только нанимался. Я думаю, что, когда узнают о том, что ты сделала с заказчиком покушения, будут всеобщий восторг и ликование, а сардийцы однозначно притихнут. Я понимаю причину твоей грусти, но не одобряю. Твоё правление и так проходит без казней и расправ с недовольными. Даже душегубов прилюдно не казним, а шлём на каторгу. А народу необходимо иногда напоминать, что жизнь у человека одна-единственная и долго живут только те, кто с уважением относится к королевской власти. И что королева не намерена прощать покушений на свою особу. Или намерена?

– Хрен им всем! – сердито сказала Ира. – Меня уже начинает тошнить от одного упоминания о Сардии. Уж на что сенгальцы не могли терпеть чужаков, так даже их укатали невзгоды. Гор сообщил, что переселенцы валом валят из Сенгала в города побережья. Им даже приходится устанавливать очерёдность. И ни у кого нет и следа былой спеси. Хотят уехать даже многие из тех, кто сохранил жильё.

– Купцы, которых ты выгнала, пока не добрались до своего королевства. Никто из наших магов не захотел их обслужить даже за большие деньги, поэтому пришлось им ехать домой на лошадях и под дождём. Дня через три приедут, тогда посмотрим, как будут развиваться события. Они ведь тоже не будут молчать ни о твоих территориальных приобретениях, ни о полёте. К этому времени узнают об уничтожении графского замка, а я позаботился о том, чтобы всем было ясно, почему он сгорел.

– А что говорят об этом полёте у нас? – спросила Ира.

– Ничего не говорят, – улыбнулся Лён. – Я распространил слух, что тебе неприятны эти разговоры, поэтому жители столицы, чтобы не обижать любимую королеву, когда речь заходит о полёте, делают большие глаза и прикладывают палец ко рту. Если я и преувеличил, то ненамного. А что говорят в других местах, я не успел узнать.

– Как дела у Ольги? – спросила Ира Серга. – А то я не видела её эти два дня.

– Хорошо, – с гордостью за подругу ответил мальчик. – Она уже различает отдельные блоки в заклинаниях. У меня это не получилось. А её мать влюбилась в твоего Марта. Я ещё в замке обратил внимание на то, как он поедал её глазами, а сейчас каждый раз после своих занятий бежит к ней, а потом они закрываются и целуются так, что у Ирины Александровны потом распухшие губы.

– Ну и слава богу, – с облегчением сказала Ира. – Женщине без мужчины очень одиноко.