И салонные слухи гласили, что Роуди подставили, скинув на него вину за убийство Мисти, в основном, потому, что он придурок. В длинной череде местных копов, которых горожане не любили и не доверяли, Роуди стоял особняком, не только потому, что был придурком, о чем я узнала на личном опыте, но и настоящим мудаком. Он пользовался властью своего положения, как оружием, а значком и формой — как щитом. Постоянно и без разбора глумился над гражданами Карнэла, просто ради того, чтобы нагадить и посмеяться вместе с дружками.

Хотя никто не верил, что Роуди отвез Мисти Китон в Харкерс-Вуд, застрелил и оставил там свое оружие, прежде всего потому, что у него не было мотива и он был не настолько глуп, чтобы оставлять такие улики, учитывая, что он был полицейским, только продажным, тем не менее, никого не волновало, если он сядет за это.

— Как аукнется, так и откликнется, — радостно улыбаясь, заявила Аврил, и прислонилась к высокой конторке приемной, в ожидании маникюра/педикюра, а также сплетен.

Но за всеми этими сплетнями и домыслами скрывался страх. Женщина была мертва. Она никому особенно не нравилась, но это было слишком. Жители Карнэла были серьезно напуганы и беспокоились о том, что будет дальше.

Что касается меня, то когда все эти сплетни проникли в мое сознание, я почувствовала, как меня окутывает спокойствие, хотя в такое трудно поверить.

Пока мой муж отбывал наказание за преступление, которого не совершал, и по сей день, после того как я засыпала, вставал и включал кондиционер на такую мощность, что каждое утро я просыпалась с замерзшим носом, и он делал это, потому что жара, вонь и ощущение того места просочились в него до мозга костей, и чтобы изгнать это из себя, ему нужен был холодный, чистый воздух, мне нравилось знать, что Мисти не жила в мечте, в которую привела ее ложь.

Конечно, я не могла сказать, что желала ей смерти. Но, зная, что она прожила собственную версию пяти лет ада, осознала, что во Вселенной есть справедливость.

И мне было легче от того, что, останься она жива, у нее не было бы того, что мы создали с Таем.

Итак, она предала и использовала его, а когда он оказался за решеткой, переступила через него, чтобы двинуться к тому, что считала для себя лучшей жизнью, но нашла лишь страдания, разбитое сердце и, в конечном итоге, смерть от пули в лесу посреди ночи.

Она, определенно, заслуживала страданий и разбитого сердца, если не смерти, так что я считала, что справедливость существовала.

И я только надеялась, что так будет продолжаться и впредь, чтобы мой мужчина мог, в конце концов, дышать свободно и жить с незапятнанным именем.

Я оставила футболки там, где они лежали, и направилась к почтовому ящику, думая о том, чем займусь остаток дня. Было позднее утро, учитывая, что я встала рано, чтобы принять душ с Таем, после его ухода я убрала дом и постирала. Теперь мне нужно было отправиться в город. У нас закончились продукты. Я думала заехать в «Ла-Ла-Ленд», выпить латте и, может, взять что-нибудь на десерт, потому что Шамблс готовил лучшие сладости на свете, Тай был сладкоежкой, и упомянул накануне, что уже несколько месяцев дома, но еще не бывал в «Ла-Ла-Ленде», и я считала своим моральным долгом познакомить его с их десертами, которые были так хороши. Я также подумывала о том, чтобы съездить в торговый центр и купить ткань для штор в гостевую спальню. В комнате висели горизонтальные жалюзи, но белые, как яичная скорлупа, стены выглядели приземленно и нуждались в цвете. Может, я еще загляну в хозяйственный магазин и захвачу образцы краски. На самом деле, нашей с Таем спальне не помешал бы небольшой ремонт. Я бы присмотрела краску и для нее.

Размышляя обо всем этом, я забрала почту и занесла ее в дом. Когда я принялась разбирать и вскрывать конверты, мою голову заполняли всевозможные цвета, их комбинации, может быть, новое одеяло и простыни для нашей с Таем кровати, не говоря уже о мебели для спальни, чтобы оборудовать зону для чтения, потому что в горы скоро придет зима, и я уже не смогу проводить столько времени на веранде.

Поэтому я бессознательно просунула палец в конверт, разорвала его, вытащила сложенный пополам лист бумаги, развернула его и увидела написанный от руки текст, но даже, не взглянув на приветствие, прочитала подпись в конце и замерла.

Я сразу осознала свою ошибку. Я случайно вскрыла почту Тая.

Но, начав читать, уже не могла остановиться.

Тай,

я поступила неправильно, очень плохо, и знаю, что расплата меня настигнет.

Но прежде, я должна исправить свою ошибку.

Я послала это письмо своей подруге в Мэриленд. Велела ей, если со мной что-нибудь случится, отправить его тебе. С ним я послала кое-что еще. Она переправит эти письма другим людям.

В них говорится, что я солгала о том, что не была с тобой в тот уик-энд. В них содержится рассказ, как Арни пришел ко мне с просьбой об одолжении и тем, какую компенсацию я получу за это. Не буду говорить, что именно, в других письмах этого тоже не будет. Это не имеет значения, и может повредить другому хорошему человеку, попавшему в ловушку.

Я уже достаточно натворила.

Но из тех писем ясно, что я солгала, и Арни Фуллер попросил меня сделать это за вознаграждение. Все те выходные я провела с тобой. Ты не ходил играть в покер и не убивал человека, потому что все это время был со мной.

Я бы сказала, что мне очень жаль, но, думаю, тебе все равно. Я бы объяснила, почему так поступила, но, полагаю, что на это тебе тоже плевать.

Но скажу, что рада, что ты счастлив. Я встречалась с твоей женой и видела ее с тобой в гараже, так что знаю, что это правда. Я разговаривала со Стеллой, и она сказала, что у тебя все отлично и ты продолжаешь жить дальше. Ты всегда был сильным парнем, и я знала, что у тебя все получится, и не ошиблась.

До сих пор жалею, что поступила так с тобой, и не только потому, что должна написать это в прощальном письме тебе. Я много думала об этом, все пять лет, полагала, что оно того стоило, но ошиблась.

Надеюсь, моего признания будет достаточно, чтобы очистить твое имя и исправить причиненное тебе зло.

Полагаю, это все. Больше мне нечего сказать.

В жизни я совершила много ошибок, а ты всегда был хорошим парнем, и самая большая ошибка, которую я когда-либо совершала, — это то, как я поступила с тобой.

Надеюсь, ты будешь жить свободно и счастливо.

Мисти

К тому моменту, как я дочитала, — не знаю, как мне это удалось, — моя рука сильно дрожала.

Но я справилась с собой, и, закончив, смогла пройти через кухню к боковой стойке у лестницы, чтобы добраться до сумочки и взять телефон. Мне удалось найти номер Тая, нажать дозвон и поднести трубку к уху.

Спустя три гудка, я услышала:

— Мамочка.

— Тай, — выдохнула я, возвращаясь к письму, и не могла сообразить, что сказать.

— Что? — рявкнул он мне в ухо, я подпрыгнула от его резкого тона и поняла, что, услышав мой голос, он пришел к ошибочному заключению.

— Нет, нет, все не так плохо, малыш, совсем нет... — У меня перехватило дыхание. — Ладно, слушай. Я думала о том, в какой цвет покрасить стены и купить занавески, потом заехать в «Ла-Ла-Ленд» за десертом тебе на вечер, и поэтому действовала на автомате...

— Детка, — отрезал он отрывисто и нетерпеливо.

— Да, ладно, — прошептала я, набрала в легкие побольше воздуха и продолжила: — Я случайно вскрыла твою почту, и это оказалось письмо, собственноручно написанное Мисти Китон, где она признавалась, что солгала о твоем алиби.

Тишина. Очень долгое молчание. Очень долгое, очень тяжелое молчание.

Поэтому я позвала:

— Тай?

— Ты меня разыгрываешь, — прозвучало шепотом.

— Нет, — прошептала я в ответ.

— Ты меня разыгрываешь, — повторил он.

— Нет, милый, — продолжала я шептать. — Хочешь, я прочту тебе его?

— Да.

Все еще дрожащей рукой я взяла и начала читать.

Закончив, я уронила руку с письмом на стойку, и Тай пробормотал:

— Дерьмо.

— Ты в порядке?

— Бл*ть, — пробормотал он в ответ.

— Дорогой, это не ответ, — мягко сказала я.

Тишина.

— Тай? Милый, поговори со мной.

— Лекси, сейчас же отнеси его наверх и убери в сейф.

Я схватила конверт с письмом и сразу же направилась к лестнице со словами:

— Я не знаю комбинацию.

— Двадцать четыре, четырнадцать, тридцать три, шестьдесят семь.

— Гм... сколько поворотов направо и налево?

— Мамочка, это клавиатура.

— О, — прошептала я.

— Нажимаешь двадцать четыре, то есть два, потом четыре, затем клавишу ввода, один, четыре, клавишу ввода, три и три, ввод, шесть и семь, ввод и открываешь. Поняла?

— Думаю, смогу договориться с клавиатурой, милый, но вот замок на моем школьном шкафчике приходилось крутить туда-сюда, и, в конце концов, мне пришлось научиться его взламывать, потому что я никак не могла открыть эту чертову штуковину.

— Это не твой школьный шкафчик. Это охрененно дорогой несгораемый сейф с клавиатурой.

— Та же фигня, — пробормотала я, а потом сказала: — Я на месте, подожди.

Присев на корточки, я набрала цифры, затем повернула ручку, и дверца открылась. Я положила письмо поверх пачки денег, пистолета Тая, обойм, патронов, конверта с нашим свидетельством о браке и коробочек с моими бриллиантами и закрыла сейф.

— Оно там.

— Хорошо, детка. Я позвоню Тейту, посмотрим, как это можно использовать. Очевидно, я не могу заявиться с письмом в полицейский участок Карнэла, поэтому оно должно быть в безопасности, пока я не узнаю, что с ним делать.

— Она написала, что есть и другие письма.

— Ну, я не собираюсь ждать, пока они дойдут до адресата, и тот вытащит палец из своей задницы и запустит колеса правосудия, чтобы очистить мое имя. Я сам для себя приоритет. Она послала их по почте, кто знает, какого хрена с ними случится по пути, но тот, кто их прочтет, не будет знать, кто я такой, поэтому его не будет заботить моя персона так, как о ней забочусь я.

Я ухмыльнулась в трубку и пробормотала: