— Что происходит, Николь? — спросил он тихим, встревоженным голосом. — Когда я приехал пару дней назад, Джейк только начинал работать у тебя, и ты едва его знала. Теперь он может быть моим новым зятем? Что происходит? Он накачал тебя наркотиками? Загипнотизировал тебя? Они держат тебя в заложниках и заставляют говорить такие вещи?

Николь вздохнула и покачала головой. — Я не это имела в виду, Джоуи. Я просто разозлилась, что ты так плохо с ним обращаешься.

— Он был не в себе и выходил из твоей комнаты, — мрачно заметил он. — Ты не из тех, кто спит с кем-то, кого едва знает. И они не давали мне поговорить с тобой. Что-то здесь не так, и я волнуюсь. Пожалуйста, скажи мне, что происходит. Я твой старший брат. Я хочу помочь тебе.

Николь расслабилась и обняла его. — И я ценю это. Спасибо, — отстранилась она и добавила: — Но на самом деле все в порядке. — Джоуи не выглядел убежденным, и тогда она добавила: — Происходят какие-то странные вещи, и Джейк, Данте и Томаззо пытаются мне помочь.

— И Джейк выходит голым из твоей комнаты? — спросил он.

Николь открыла рот, закрыла и покачала головой, чувствуя, что краснеет. Она также не могла не заметить, что он не спросил, какие странные вещи происходили… что показалось ей немного странным.

— Ты спишь с ним, — с изумлением обвинил Джейк.

— Послушай, это… правда, я… мы грубы с Мелли, — в отчаянии сказала она.

— Ники, это нехорошо. Ты еще не совсем забыла Родольфо. Я не хочу, чтобы тебе снова было больно, — тихо сказала Джоуи.

Николь покачала головой. Она действительно не хотела, чтобы ей снова причинили боль, но после того, как преодолела свое унижение, узнав, что Данте и Томаззо были теми, кто уложил ее и Джейка в постель после того, как они отключились в душе, Николь разыскала мужчин и попросила их рассказать ей о спутниках жизни. Они говорили, что спутники жизни созданы друг для друга. Что Джейк никогда не изменит ей, никогда не причинит боли и никогда не оскорбит, потому что не может рисковать потерять ее. Потерять ее означало потерять рассудок, человечность и стать негодяем. Она не понимала, как такое могло случиться, но эти обещания были заманчивыми, и она не могла поверить, что это правда….

— Ники? — сказал Джоуи с хмурым взглядом. — Я действительно…

— Мы грубы с Мелли, — перебила Николь и на этот раз последовала ее примеру, отодвинувшись и усевшись на кушетку, чтобы улыбнуться другой женщине. Она не хотела обсуждать это с Джоуи. Она вообще не хотела об этом думать. Она давала Джейку шанс, и все. Единственное, что она могла сделать, это молиться, чтобы Данте и Томаззо оказались правы, чтобы все получилось, и она больше не пострадала.

— Ну, — сказала она с натянутой веселостью, улыбаясь Мелли. — Джоуи сказал мне, что ты модель, Мелани.

— Да.

Николь заколебалась, но, поскольку больше ничего не добавила, сказала: — Это должно быть интересно?

— Да.

Опять же, девушка не поделилась каким-либо опытом или тем, как это было захватывающе. Она, казалось, не понимала, о чем идет речь. «Или ей просто было все равно», — предположила Николь и посмотрела на брата, ища помощи.

Это было ошибкой. Вместо того чтобы помочь своей девушке заговорить, он вернулся к разговору, который они вели, и прошипел: — Я беспокоюсь за тебя.

— Я в порядке, Джоуи, правда, — заверила она его с оттенком раздражения. Он был как собака с костью.

— Но они сказали, что ты заболела, когда я позвонил, — нахмурился Джой. — Неужели? Или они просто не дали мне поговорить с тобой? Если они заставляют тебя делать что-то, чего ты не хочешь, или находятся здесь против твоей воли, Ники, мы можем уйти сейчас и…

— Нет, нет, — быстро заверила его Николь. — Ничего подобного. Они…я… — она взорвала ее дыхание на вздохе. Либо она скажет ему, что Данте, Томаззо и та женщина, которая ответила на один из его звонков, солгали, что еще больше напугает его, либо она солжет ему сейчас. Как бы ей ни было неприятно это делать, но ложь сейчас казалась лучшим вариантом, чтобы успокоить его. Джоуи уже была напуган и подозрителен, и ей было интересно, что Данте или Томаззо сказали или сделали, чтобы вызвать это.

— Сейчас я в порядке, но это было не так… последние несколько дней. — Николь улыбнулась, когда она закончила, гордясь собой. В конце концов, ей не пришлось лгать. Она была сама не своя, пока Маргарет, Данте и Томаззо играли с ее головой.

Джоуи нахмурился. — Ну, что случилось? Это был грипп, или что?

— О, просто… — она неопределенно махнула рукой и закончила: — Кое-что. Но сейчас я в порядке.

— А эти люди, которые здесь? — спросил Джоуи.

— Ты знаешь, кто такой Джейк, а Данте и Томаззо — его кузены. Они приехали из другого города. Джейк был очень болен в течение нескольких дней, и они пришли, чтобы убедиться, что с ним все в порядке.

— Он тоже был болен? — удивленно спросил Джоуи.

— Он был очень болен, — заверила она его.

— Чем же? — подозрительно спросил Джоуи.

— У него была плохая реакция на химикаты в горячей ванне, — сказала она, а затем нахмурилась и пробормотала: — Что напомнило мне, что мне нужно, чтобы кто-то вылил воду, очистил и снова наполнил ее.

— Мне скучно.

Николь, вздрогнув, взглянула на Мелли.

— Я хочу уйти, — добавила она, и Николь была уверена, что у нее отвисла челюсть. Женщина объявила об этом, как будто она была какой-то королевской принцессой и ожидала, что все начнут прыгать, чтобы угодить ей… что Джоуи и сделал. К великому изумлению Николь, ее иногда эгоистичный и раздражающий брат тут же вскочил на ноги и протянул руку, чтобы помочь ей подняться.

— Ладно, пойдем, детка, — сказал он успокаивающе.

Николь стояла в нерешительности, широко раскрыв глаза. — Но Джейк делает кофе и…

— Я не пью кофе, — напомнила ей Мелли.

— Ну, он кипятит воду для тебя, — мрачно сказала Николь.

— Мне все равно. Я хочу уйти, — просто сказала Мелли, а потом повернулась к Джоуи, и властно потребовала: — Возьми меня по магазинам, Джоуи.

— Конечно, — быстро сказал он, беря ее за руку, чтобы проводить к лестнице. — Я куплю тебе что-нибудь блестящее и красивое.

— И дорогое. Наверстать упущенное будет недешево, — сообщила Мелли.

— Конечно, — заверил ее Джо.

Николь с изумлением смотрела им вслед, пока они спускались по лестнице. Она не могла поверить в то, что только что видела и слышала. Боже…

— Ей, должно быть, чертовски трудно.

Николь вздрогнула и обернулась на сухое замечание Джейка. Он стоял позади нее, уперев руки в бока, с выражением отвращения на лице. Широко раскрыв глаза от изумления, Николь спросила: — Что?

Он пожал плечами, скривив губы. — Что ж, это правда. Должно быть, она просто потрясающая в постели, раз Джоуи терпит это дерьмо. Она стерва, а он пресмыкается перед ней, как крестьянин перед королевой.

— Да, — со вздохом согласилась Николь, глядя в большое окно, когда Джоуи провожал Мелли к машине. — Она совершенно ужасна.

— Хм. — Джейк кивнул, тоже наблюдая за парой. Они просто стояли и молча смотрели, пока Джоуи не усадил Мелли в машину, не сел сам и не выехал с подъездной дорожки. Когда машина скрылась из виду, Джейк объявил: — Кофе должен быть готов, а торт нарезан. Хочешь?

— О да, — с чувством ответила Николь, направляясь на кухню.

— Я отрезал четыре куска, — заметил он. — Я подумал, что подам ломтики вместо того, чтобы выносить торт. Это помешает Мелли съесть три или четыре ломтика.

— Думаю, нам просто нужно съесть по два ломтика, — сказала Николь, немного оживившись. Шоколад всегда помогал, и она подозревала, что потребуется два кусочка, чтобы избавиться от неприятного привкуса во рту. Она не могла поверить, что Джоуи был с этой ужасной женщиной. Мелли была груба, высокомерна и… на самом деле Николь не могла придумать ни одного хорошего слова об этой женщине… кроме, «она красива».

— Была бы, если бы держала рот на замке, — сухо ответил Джейк, наливая кофе в две чашки. Потом добавил: — Вообще-то нет. Она тоже должна перестать думать. Я старался не слушать, но слышал ее мысли ясно, как день, и ни одна из них не была приятной. То, что она сказала на самом деле «сливки». Это было просто эгоистично. Остальное было мерзким, критическим дерьмом.

Николь оторвала взгляд от четырех тарелок с тортом, стоявших на подносе на кухонном столе, и с любопытством посмотрела на Джейка. — Ты пытался не слушать? Ты говоришь так, будто ее мысли — это радио. Разве тебе не нужно читать мысли людей?

— Иногда, — пожал он плечами. — С разными людьми все по-другому. Это… — он замолчал и, нахмурившись, понес кофе к столу. Николь заподозрила, что он пытается найти объяснение, и терпеливо ждала. Она взяла две тарелки, пару вилок и последовала за Джейком. Они уже сидели и варили кофе со сливками и сахаром, когда он продолжил: — Хорошо, закрой глаза и представь, что ты в комнате, полной людей. Может быть, на художественной выставке, большой художественной выставке, и все стоят и разговаривают, — сказал он.

Николь вынула ложку из чашки, положила ее на край тарелки и закрыла глаза. Сцена, которую он предложил, немедленно всплыла в ее памяти. Комната, полная людей, с напитками в руках, кружащихся, разговаривающих, смеющихся…

— А теперь слушай их голоса. Некоторые громче других, верно? Я имею в виду, что ты можешь стоять посреди комнаты и, хотя большая часть разговора — это просто неразборчивый шепот, ты можешь более четко улавливать обрывки разговоров от других. Справа от тебя раздается взрыв смеха. Кто-то слева от тебя говорит высоким, расстроенным голосом: — О, боже, я не могу поверить, что он сделал это со мной. — За спиной резкий сердитый голос говорит: — Вот, сука. Кто-то еще рассказывает анекдот слишком громким голосом, ясным, как колокол над толпой, и так далее.

— Хорошо, — пробормотала Николь, когда он замолчал. Она могла довольно ясно представить себе всю сцену и разговоры.

— Ну, это то же самое, что и для меня с мыслями людей, — объяснил он. — Большую часть времени, когда я нахожусь на публике, мысли людей постоянно гудят, и чтобы действительно услышать мысли конкретного человека, я должен сосредоточиться на них, блокировав все остальные и сконцентрироваться на том, что он думает. Это чтение.