Подруги. С верой по жизни

 Идея с тайником была осуществлена все той же неугомонной Лизой, нашедшей в каменной скамейке напротив кондитерской небольшую выемку для записочек, и даже  маленьким презентам места  вполне хватало.
Пока  Алексей  переписывался с возлюбленной через брюнетку.
Ей доставляло немалое удовольствие мучить юношу, ведь Маша заболела, и он не мог ее видеть. Оказалось, возлюбленная  была больна, от того, что под дождем подавала обед страждущим, собравшимся при храме святой Ирины-мученицы, что на Покровском. Сирых и убогих собралось очень много, потому столы ставили прямо на подворье храма, под открытым небом. И первый майский дождь с грозой и послужил Машиной болезни.

Этот благотворительный обед запомнился Маше и тем, что ей был сделан очень дорогой подарок. Одна из богомолок, убогая, подарила девушке ладанку.

Звали ее Офимка. Женщина неопределенного возраста, и звания, впервые появившаяся на богомолье в обители.  Была она горбата, голова словно вросла в плечи, и поворачивалась она всем корпусом, чтобы заглянуть в глаза Маше, подававшей куриную  лапшу.

Девушка поставила глиняную плошку перед страждущей, и хотела уйти, но та вцепилась своей морщинистой рукой в девичье запястье.

-Не спеши, голубка. Прими в дар за твои добрые дела, ладанку с частицей Святой земли, не побрезгуй.

И богомолица положила в Маше на ладонь образок с  богородицей.

Маша положила ладанку в карман передника, и забыла. А вечером раздеваясь перед сном, вспомнила о подарке. Девушке вспомнился наказ горбуньи носить ладанку рядом с крестиком. И она, забыв про сон, стала вешать оберег странницы на серебряную цепочку.

Ей очень хотелось открыть ладанку и проверить, если там частица земли. Но девушка побоялась, вдруг святая реликвия рассыплется.

Ночью Маше снились, удивительные сны о морях и кораблях, под парусами. На капитанском мостике стоял Алеша, и словно не замечал Машу.

Она хотела подойти к юноше  поближе, но сильная качка и ураганный ветер мешали это осуществить. Рано утром девушка проснулась с жаром и ломотой во всем теле. Добрейший доктор, Антон Павлович вызванный тетушкой, констатировал инфлюэнцу. И рекомендовал полежать дома денька три.

То, что можно не ходить на уроки в гимназию, Машу порадовало, а огорчило, невозможность встреч с Алешей.

Правда Лиза, носила записки каждый день, и Маша перечитывала их по несколько раз, пряча потом в  любимом томике Пушкина.

Почему они не встретились раньше на литературном или музыкальном вечере в гимназии или училище. Было легко объяснимо -  их директора не дружили. Иван Павлович полагал вредным давать образование девушкам ,считая их уделом семью и дом. На этой почве, директор женской гимназии приглашала на вечера других юношей, благо в Лефортово было и реальное училище, и конечно кадетское.

Маша, жившая в Москве у тетушки,  не спешила звать Алешу в гости. Тайна, окутывавшая их переписку, и редкие встречи, она считала признаком романтизма, словно Пушкинская Мария, полюбившая Дубровского.

Алеша, правда, совсем не походил на разбойника, скорее наоборот, скромный, воспитанный и образованный юноша. Да, Маше и не хотелось бы повторить судьбу героини романа.

В письмах матери девушка иногда намекала, на симпатии к молодому талантливому студенту. Но так туманно и иносказательно, что матушка ее считала, их  девичьей фантазией, и литературным вымыслом.

Лиза, бывшая свидетелем их романа, была не менее Маши взволнована этим событием. Выросшая в патриархальной купеческой семье, и знавшая все о своем женском будущем ,бойкая брюнетка, училась в гимназии, чтобы подороже себя продать. В идеале, конечно хорошо бы найти дворянчика, а еще бы лучше офицера. Она считал себя прехорошенькой, не глупой, и достойной выгодной партии. Тем более что торговые дела батюшки шли в гору. Он богател на поставках для железной дороги. И обещал для старшей дочери каменный дом в приданное, да не здесь, а в Замоскворечье.

 В  Маше, Лизу привлекало  ее дворянское происхождение, и то, что им по пути в гимназию идти, и домой вместе. И то, что за  meilleure  amie [1]на экипаже приезжала бонна. И опять же, Машина тетушка, брала ее с племянницей на  детские балы, на которых блистала не подруга, а, она, Лиза. Правда, Маша, конечно, говорит очень красиво по-французски, и  на клавесине играет, заслушаешься. Лиза же, по-русски не всегда красиво скажет. Но зато, нет никого, кто мог бы перетанцевать ее, на гимназических  вечерах и балах.

Единственно, в чем девушки были схожи, была их набожность.

Лизу с детства учили чтить и бояться Бога, а Маша, та истово полагала, что Бог – это счастье, которое непременно скоро будет для всех.

Обе девушки, еще детьми, принимали участие в благотворительных вечерах для раненых в русско-турецкой войне на Балканах. Долгими зимними  вечерами, при свечах, всеми домочадцами, женского пола, щипали корпию.

 Читали раненым письма в  Лефортовском госпитале.  

Алеша, узнал об этом от Лизы, и образ Маши стал для него еще более чистым и непогрешимым.

Сама Маша, признавалась, что самым страшным грехом в ее жизни была любовь к сладкому. В  строгий пост, ей было тяжело отказаться от конфет и шоколада.
Теперь студент мог к записке о пожелании здоровья и успехов в учебе, добавить конфетку. В ответ на одно из таких посланий, которые исправно носила подруга Маши, была прикреплена атласная ленточка.
Боже, Алеша не спал всю ночь. Сколько романтических эпитетов и метафор срывалось в ночной тишине с его губ. С утра, совершенно не выспавшись, он решился признаться Маше в любви. Для этого дела нужна была аллегория в виде шоколадного сердечка, и он снова поспешил в кондитерскую пани Евы.
Как всегда, его воображение опережало Алешу в пути. Студент еще не дошел до нужного дома, а уже видел, словно паря в воздухе, и крышу знакомого дома, и мостик с ажурными перилами. На Стрелецком мосту стояла дама в шикарном черном платье и огромной шляпе, на которой трепетали длинные, в цвет платья, траурные ленты. В руке дама держала коробочку со сладостями, видимо, только что купленную. Алеша отчетливо видел, как рука в черной  перчатке срывает золотистую обертку, достает шедевр кулинарного искусства - шарик, обсыпанный шоколадной крошкой с орешком миндаля внутри. Как под мостом сгущается туман, такой непривычный в это время суток.
Юноша рассмотрел даже рисунок на перчатках дамы, довольно замысловатый и очень красивый.
Но тут Алеша отвлекся от своих видений, вспомнив, что утром расплачиваясь с хозяйкой за квартиру,  оставил кошелек на столе. Пришлось возвращаться домой.
А пока юноша удрученно шагал по набережной, на мостике произошло странное событие.
Женщина поднесла руку с конфетой ко рту, а дальше случилось невероятное. На мост сначала упала шляпа. Подхваченная ветром, она покатилась по бревнам на другой берег. Потом  упали перчатки, а затем платье.
Ветер подхватил легкое кружево и опустил перчатку в воду. Одну.
Сама же дама, казалось, просто растаяла.
— Призрак! — Закричали на другой стороне набережной, но Алеша мог поклясться, что женщина была живой и очень красивой.