Изменить стиль страницы

Зарикс вытаскивает нож и использует его, чтобы выпотрошить другого вуальди, прежде чем перерезать горло первому.

— Черт. — Я прыгаю вперед. — Ты в порядке?

— Да, — Зарикс пробегает взглядом по моему телу, а затем сердито смотрит на Джавира. — О чем ты только думал?

К его чести, Джавир, кажется, раскаивается, его нижняя губа дрожит, когда он осматривает рану Зарикса. Впервые он выглядит как ребенок, которым и является.

— Мне очень жаль.

Зарикс хмурится еще сильнее.

— Тебя могли убить. — Он направляется к двери и спотыкается.

— Эй, — говорю я. — Ни в коем случае. Садись. Сейчас же.

— У нас нет времени...

— Если ты потеряешь сознание, нам всем крышка. Сядь на место и дай мне взглянуть.

Зарикс долго смотрит на меня, а затем, наконец, подчиняется, со вздохом опускаясь на ящик.

— Неужели на этой планете никто не знает элементарных правил оказания первой помощи? — огрызаюсь я, глядя на его рану. — Если тебя чем-то проткнули, то это остается внутри!

К моему удивлению, уголок рта Зарикса приподнимается. Это нельзя было бы принять за улыбку, но это самое близкое к ней выражение, которое у его появлялось до сих пор, и я моргаю, глядя на него. Что-то трепещет у меня в животе, и я снова обращаю внимание на кровотечение.

— Я ничего не смыслю в медицине, — говорю я. — Насколько нам известно, он мог поразить какой-нибудь важный орган или что-то в этом роде. Нам нужно создать давление в этом месте.

Джавир начинает рыться в сумках, оставленных в таверне, некоторые из них, вероятно, принадлежат мертвым вуальди. Я пристально смотрю на него, когда он кладет в карман несколько монет, и он пожимает плечами, но не выкладывает их обратно.

Я вздыхаю, но благодарно киваю ему, когда он находит относительно чистый кусок материи и веревку.

Вот до чего дошла моя жизнь. Обрабатываю раны инопланетного воина чем-то похожим на чью-то рубашку и веревку. О, и пытаюсь убедить кровожадного ребенка больше никого не убивать.

Кстати об этом.

Я прижимаю рубашку к боку Зарикса, беру его за руку и заставляю крепко прижать ее.

Затем я поворачиваюсь к Джавиру и пристально смотрю на него.

— Отдавай, — говорю я, и он не спрашивает, о чем я говорю. Его челюсть снова упрямо выпячивается, но он оглядывается на рану Зарикса, а затем вздыхает, вытаскивая нож и отдает его мне.

Нож выглядел крошечным в руке Зарикса, но в руке Джавира он казался огромным.

— Вытри сначала, — шиплю я, содрогаясь от вида крови, и он закатывает глаза, но подходит к одному из мертвых вуальди, после чего наклоняется и вытирает нож о рубашку вуальди.

Я не родитель. Я ничего не знаю о детях, но, конечно же, дети не должны убивать вуальди. Независимо от их вида.

Зарикс встает на ноги.

— Нам нужно уходить. Сейчас же.

Я киваю и тянусь за своей тростью. Моя нога липкая от крови. Моей крови. Я определенно разорвала несколько швов.

Прямо сейчас я ничего не могу с этим поделать.

Я хватаю свой новый арбалет вместе с небольшой холщовой сумкой, набитой болтами. Кто нашел, тот и хозяин. Я даже не чувствую себя виноватой из-за этого, потому что бармен, не задумываясь, прикончил бы Зарикса.

Уже темнеет, когда мы выходим из таверны. Очевидно, слухи о драке распространились, потому что площадь почти пуста. Зарикс плетется, слегка пошатываясь на ногах.

— Обопрись на меня, — говорю я, и он качает головой.

Упрямый мужчина. Мы медленно возвращаемся к лесу, и мы почти на месте, когда Зарикс останавливается как вкопанный.

— Я чувствую запах крови, — говорит он. — Запах не моей крови. — Он пробегает глазами по нам с Джавиром.

Я хмурюсь. Не может быть, чтобы у него был такой хороший нюх.

— Кажется, я повредила несколько швов, — говорю я. — Все в порядке.

Он сердито смотрит на меня, выпятив челюсть, бескомпромиссный взгляд на его лице так похож на взгляд, которым одарил меня Джавир, когда убил вуальди, что я вскидываю руки.

— Избавьте меня от упрямых мужчин. Всех видов, — бормочу я. — Послушай, стояние здесь ничем не поможет. Нам нужно добраться до мишуа.

Наконец он кивает, а затем спотыкается, почти падая на колени.

Джавир встает перед ним, его лицо напрягается от усилия удержать браксийца. Я прихрамываю ближе и обнимаю Зарикса за плечи, разница в росте между нами делает это непростым делом.

— Положи руку на плечо Джавира, — приказываю я, паника делает мой голос тонким и пронзительным. Если Зарикс погибнет, я понятия не имею, что мы будем делать. Впервые я осознаю, насколько сильно полагаюсь на огромного воина, в плане защиты и безопасности.

И все, что мы сделали, это допустили, что его серьезно ранили.

Прогулка по лесу, кажется, занимает несколько часов, небо темнеет до цвета лесного массива. Я стискиваю зубы, моя челюсть болит от усилия не закричать от боли.

Эта боль не просто от разрыва швов. Это глубокая боль. Я отрешилась от нее, не желая взглянуть правде в лицо, но это не делает его менее реальной.

Ловушка причинила боль, но, скорее всего, больше всего вреда причинило падение — когда мое тело пошло в одну сторону, а нога осталась на месте.

На Земле мне, наверное, уже сделали бы операцию. Я бы, по крайней мере, сделала рентген и показала его профессионалу. Я бы отдыхала до тех пор, пока не смог бы отправиться в болезненное путешествие по реабилитации и физиотерапии. Чего бы я не стала делать, так это ходить не нее, бегать или балансировать, удерживая вес двухметрового мужчины.

Правило? Не делайте ничего, что могло бы усугубить ваши травмы.

Я глухо смеюсь, и Джавир поворачивается ко мне, его глаза расширяются, вероятно, от моего мрачного выражения лица.

Я возвращаюсь к нашей нынешней ситуации. Если мы не сможем добраться до мишуа и выбраться из этого района, вероятность того, что я никогда больше не смогу танцевать, будет наименьшей из моих забот.